Снаружи заизвинялись, ботинки отошли.

Оскар выпрямился. Его член выскользнул из меня. Я развернулась, как кошка, невзирая на тесноту. Дай мне волю, я бы и накинулась на него, как кошка, с желанием исполосовать когтями. За что? Не знаю, наверное, за вернувшееся на место невозмутимое выражение лица.

Не сводя с меня глаз, Оскар снял презерватив и выбросил в унитаз. Молча нажал на спуск. Зашумела вода.

Я поправила трусики, стала натягивать обратно колготки. Оскар шагнул ко мне, перехватил руки, мягко отвел в сторону. Заткнул мое возмущенное «что ты делаешь?» испытанным способом — поцелуем. Проклиная его про себя, я прикрыла глаза, отвечая. Жесткая хватка его пальцев ослабла, и тогда я вывернула руку и сделала то, что давно хотела — вцепилась в волосы Оскара на затылке, притягивая к себе. Мы целовались жадно, и, кажется, он снова меня раздевал, придерживая за задницу, снял колготки и трусики. И вдруг отстранился, заставив меня раскрыть глаза и возмущенно уставиться на него.

Оскар уже стоял у самой двери. Улыбнулся, помахал каким-то лоскутком ткани и сообщил:

— Сувенир.

Дверь щелкнула, отворяясь. Я рефлекторно прикрылась, Оскар шагнул прочь, и дверь снова затворилась за ним.

Мужские голоса снаружи приумолкли.

А я чуть не разразилась проклятиями, сообразив, что именно за лоскуток унес Оскар. Мои бледно-фиолетовые шелковые трусики.

* * *

Скотина! Предатель! Несчастный Штольц!

Пришлось натягивать колготки прямо на нежную, разгоряченную от недавнего промежность. По телу прокатился отголосок наслаждения, когда шов задел пылающее местечко. Сволочь Оскар. Может, он и не думал о таком дополнительном эффекте, вряд ли ему приходилось носить колготки на голое тело, но представляю, как он был бы рад, узнай о моих ощущениях.

Ладно, терпеть мне недолго. Надо только выбраться отсюда и сбегать в универмаг неподалеку. Возьму любые хлопчатобумажные, сто рублей штука.

Я прислушалась. В туалете царила тишина, похоже, мужики убрались вслед за Оскаром. Повезло, что не заинтересовались подозрительной кабинкой.

Невольно я позавидовала апломбу Оскара. Поговорили, называется. Затащил девушку в туалет, поимел ее по-тихому, как ни в чем не бывало вышел и свалил в туман. А у меня все еще подрагивали ноги, и было очень страшно отворить дверь. Вдруг я выгляну — а у писсуаров выстроились мои коллеги. Вот они обрадуются, увидев меня. Тем более после наводящих на размышление стонов.

Дверь я открывала по миллиметру. Но туалет, слава богу, пустовал. Крадучись, я поспешила к выходу.

И тут внутрь зашел Женя из отдела продаж. Мы столкнулись на самом пороге, я заойкала, больно ударившись локтем о стенку, он сдавленно извинился (я наступила ему на ногу). Потом, видимо, что- то сообразив, сделал шаг назад и посмотрел на табличку, где была изображена схематичная фигурка мужчины. Удивленно взглянул на меня.

— Перепутала, — я пожала плечами и улыбнулась.

Женька, почему-то не сводя с меня зачарованного взгляда, невпопад кивнул. Он загораживал мне выход, так что я спросила:

— Пропустишь?

— Да-да, конечно, — он шагнул в сторону, но почему-то это оказалась та же сторона, куда шагнула я.

Пару секунд мы топтались на месте, как идиоты. Наконец, искусственно рассмеявшись, я схватила его за плечи, заставив стоять прямо, и наконец обогнула.

В женский туалет я влетела на космической скорости.

Что с ним такое? Или, вернее, что со мной такое, что он так пялился? Не может быть, чтобы его настолько сбило с толку мое появление из мужского туалета. Неужели он заметил какой-то непорядок в одежде? Не дай боже, Оскар оставил мне на видном месте засос?

Накрутив себя, первым делом я подбежала к зеркалу. Но, слава богу, все было в порядке. Ну как в порядке — я выглядела как блудливая кошка. Щеки горят, глаза сверкают, губы припухли и покраснели. Я легко прикоснулась к ним, вспоминая поцелуи Оскара. В промежности снова заныло, шов услужливо врезался в набухшее местечко.

Чертов Штольц.

Взял, так сказать, накопившийся супружеский долг сразу с процентами.

И мне ведь понравилось. Еще как понравилось!

Может, я скрытая мазохистка? Но он не делал мне больно. Он, собственно, даже унизительного ничего не сделал, только поимел меня, воспользовавшись ситуацией. Я могла закричать. Ну да, пожертвовала бы репутацией, пришлось бы уволиться…

Но промолчала я не поэтому. Просто я хотела Оскара не меньше, чем он меня.

Я поправила одежду, волосы, смахнула темные пылинки осыпавшейся туши. Выпорхнула из туалета и чертыхнулась, когда сволочной шов снова мягко потянул внизу. Немедленно в магазин.

Меня окликнули, когда я пересекала холл на первом этаже.

— Яника! Оскар Денисович уезжает, вы попрощались?

Роман Владимирович, видимо, ездил по делам и вернулся как раз в тот момент, когда Оскар уходил. Он стоял у прозрачных дверей, одетый в черное пальто, и обменивался с Оскаром рукопожатием.

Сытая, довольная, наглая харя.

Это я об Оскаре, если что.

Первый разгневанный взгляд я бросила на его лицо, второй — на кармашек его темно-синего пиджака. Там, где обычные мужчины носят носовой платок, у Оскара торчала хорошо знакомая светло¬фиолетовая ткань.

— Яника, — улыбнулся этот… дьявол во плоти, проклятие моей жизни, мой самый худший кошмар. Протянул руку.

Пришлось ее пожать. Я уже хотела извиниться и сослаться на срочные дела, как Оскар вдруг сказал, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся:

— Жду вас у себя в офисе в среду.

— В офисе? — я бросила ошеломленный взгляд на Романа Владимировича. Тот только вопросительно приподнял брови, мол, не знаю, о чем вы договаривались. — Я собиралась отослать документы с курьером.

И не видеть больше кое-кого… хотя бы до корпоратива.

— Да? — Оскар вдруг шмыгнул носом, как будто внезапно подхватил простуду. Достал «платочек» и сделал вид, что промокает нос. — Хорошо, тогда отправлю обратно с тем же курьером, — и помахал «платочком» в воздухе.

Я потеряла дар речи. Испуганно посмотрела на Романа Владимировича. Стоит немного напрячь зрение, и сразу станет ясно, чем там размахивает Оскар.

Нет, конечно, скомпрометирует это только его самого. Он же не вручит мне этот «платочек» со словами: «О, Яника, совсем забыл отдать тебе твои трусишки».

Хотя вообще-то он может. Чертов шантажист!

— Ладно, я приеду сама, если вы настаиваете, — я мило улыбнулась. — А теперь прошу извинить.

Я обогнула его так, чтобы Роману Владимировичу не было видно, и хотела было выхватить бледно-фиолетовый лоскут из его кармана, но Оскар предугадал намерение и прикрыл карман ладонью. Со стороны это выглядело так, словно от избытка эмоций он прижал руку к сердцу.

Я гневно фыркнула и вылетела наружу.

Вслед мне донеслось прочувствованное:

— Буду ждать.

* * *

Таким образом, в среду около трех часов дня я стояла у высотки, где компания Оскара снимала помещение, и взирала на нее, задрав голову.

Новая встреча вызывала во мне странное предвкушение.

По-моему, я подсела на своего мужа. И на эмоции, которые он во мне вызывал. То и дело мне вспоминался наш безумный секс в туалете, бесконечные жадные поцелуи, и то, как Оскар держал меня за волосы, вбиваясь сзади.

Я успокаивала себя мыслью о том, что это только физическое. Только сексуальное притяжение и требующие своего гормоны. К тому же, если все равно нужно рожать ребенка ради прадедового наследства, то что плохого в том, чтобы зачать его при обоюдном удовольствии?

Слава богу, слухи о том, что кто-то занимался в туалете сексом, по офису не пошли. Но свои последствия у этого все-таки были.

Женька, с которым я столкнулась на выходе, вчера подвалил к моему столу с цветами и, стесняясь и краснея, пригласил на свидание. Пришлось отговориться делами, мол, перед Новым годом ничего не успеваю, очень жаль, так бы сходила с удовольствием.

Вообще, если бы не чертов Оскар, я бы и правда сходила. Женька, с его слегка оттопыренными пламенеющими ушами, был ужасно мил. Но я представила себе реакцию Оскара, если он увидит нас вместе, и пожалела беднягу продажника. Слишком молод, чтобы умереть… или лишиться немаловажной части тела, которую Оскар оторвет в приступе гнева.

* * *

Валентина ждала меня и сразу провела в кабинет. Оскар сидел за большим столом из темно-красного дерева и что-то быстро печатал на компьютере с логотипом в виде надкушенного яблока.

— Сейчас, — завидев меня, Оскар кивнул и тут же вернулся к работе.

Было непривычно видеть его в роли начальника, я даже немного оробела.

Чтобы прогнать это несвойственное мне чувство, прошлась по кабинету, посмотрела на абстрактные иллюстрации на стенах, на полки, забитые справочниками и папками. Вспомнила, как пыталась подглядеть документы у Оскара дома, выловить что-нибудь из деловых секретов Штольцев. Тогда мне и в голову не приходило, что он и есть Штольц.

Огромное панорамное окно смотрело на площадь, кишевшую народом. Седьмой этаж, сравнительно невысоко. Но люди все равно казались букашками. Зато окна дома напротив, с другой стороны площади, просматривались на отлично. Там тоже, видимо, располагались офисные помещения, были видны сотрудники, склонившиеся над мониторами.

— Промышленный шпионаж? — послышался над ухом голос Оскара.

— Что? — я невольно отшатнулась. Слишком незаметно он подошел.

— Спрашиваю, пытаешься разглядеть, над чем люди работают? — Оскар усмехнулся и сделал шаг вперед, снова становясь вплотную.

— А что, там тоже ваши? — я притворилась, что меня не волнует его присутствие так близко сзади.

— Да здесь весь район наш.