Консьерж как ни в чем не бывало кивнул нам и придержал дверь. Я даже не помнила, это был тот, что прогнал меня, или другой.

Войдя в лифт, я подошла к зеркалу — там отражалась красивая фигуристая девушка с шоколадными локонами. Позади нее встал высокий широкоплечий парень со взглядом наглого мажора. И не скажешь, что этот парень — директор чего-то там.

Лифт вздрогнул, взмывая вверх, от чувства полета на миг закружилась голова. Я откинулась назад, опираясь спиной о грудь Оскара. Его руки сплелись вокруг меня, и я не успела сказать, как собиралась: «помнишь? наш первый раз» — потому что Оскар развернул меня и прижался губами к моему рту.

Словно торопясь успеть, пока лифт еще едет, не разрывая поцелуя, он посадил меня на поручень. Раздвинул своим телом мои ноги и подхватил под задницу, заставил фактически повиснуть в воздухе. Я распласталась на зеркале, притиснутая крепким телом Оскара. Промежностью я чувствовала его твердый горячий член. Ладони Оскара скользнули по моим бедрам, приподнимая.

— Ты в чулках?

— Нет, — шепнула я. — Сегодня тебе придется раздеть меня полностью.

— В этом есть свое удовольствие, — Оскар поцеловал меня в шею, а потом слегка укусил, заставив вскрикнуть от неожиданности. — Может, застрянем?

Именно в этот момент двери разъехались. Как заказывали, четырнадцатый этаж.

— У меня были получше планы на эту ночь, — отказалась я со смехом. Поерзала на поручне, намекая, что хочу выбраться.

Оскар нехотя отстранился, выпуская меня.

— Это какие же? Надеюсь, не с тем сморчком, который тянул к тебе хилые грабли?

— спросил он, следуя за мной к дверям квартиры.

— Например… обсудить еще кое-какие детали стройки… — едва Оскар щелкнул замком, я скользнула в приоткрывшуюся дверь. — Ого! Ёлочка, гори!

В глубине квартиры и впрямь виднелась украшенная новогодними игрушками и гирляндами елочка. Было так странно видеть ее в жилище холостяка, тем более Оскара, что я захихикала от несоответствия.

— Боже, что это? Ты и подарки припас? — быстро скинув обувь, я поспешила прямиком к дереву. Оно оказалось самым настоящим, хвойным — стройная пушистая елочка, пахнущая смолой и зимним лесом. А под ней куча подарков, от велика до мала, обернутых в сверкающую бумагу, перевязанных лентами. В груде коробок и коробочек возвышались две бутылки с шампанским.

— Это бутафория или?..

— Попробуй — узнаешь.

Оскар скинул пиджак и стоял в двух шагах, засунув руки в карманы, как мальчишка. Черная рубашка, брюки, темно-серый галстук сливались с сумерками, будоража воображение. Я облизнула губы, представляя его без рубашки: отсвет новогодних гирлянд на тщательно вылепленном теле, сухом, гладком, со всеми впадинками и выпуклостями. Пришлось отвести взгляд, чтобы не наброситься на собственного мужа.

И тогда я заметила вдруг имя на карточке, привязанной к самой большой подарочной коробке. «Янике».

— О. Так ты заранее все продумал! Знал, что притащишь меня сегодня к себе? А если бы я все-таки ушла с Женькой?

Оскар лишь пожал плечами, усмехаясь.

— Я бы выдернул ему ноги, попробуй он увести тебя.

— Можно открыть? — скрывая улыбку, я потянулась к коробке.

— Потом, — Оскар шагнул ко мне и бесцеремонно поднял на ноги.

Я хотела было запротестовать, но он не дал мне такой возможности. Поцеловал, притянул к себе, приподнял так, что я касалась пола лишь самыми кончиками пальцев.

Жесткие требовательные губы вызывали во мне какой-то нездоровый, животный отклик. Недолго думая, я исполнила недавнее желание: схватила Оскара за шею и скрестила ноги у него на талии. Его пальцы скользнули по тонкой паутинке колготок, задирая платье, нашли самое чувствительное место, и я ахнула от остроты ощущений.

* * *

Два шага — и я упала на мягкий матрац, придавленная тяжелым телом. Торопливо принялась расстегивать рубашку Оскара, на миг замерла от восторга, коснувшись гладкой загорелой кожи. Как же мне нравилось его плотные, сильные, упругие мышцы и этот исходящий от него жар, словно Оскар целиком состоял из расплавленной лавы.

Пока я мучилась с пуговицами, Оскар ослабил галстук и отшвырнул прочь. За бедра притянул меня к себе и, жарко целуя, в считанные секунды освободил и от платья, и от колготок, и от нижнего белья. Не успела я глазом моргнуть, как лежала на кровати навзничь, прикусив губу, накрыв глаза рукой, а Оскар целовал внутреннюю поверхность бедра короткими жадными поцелуями, постепенно приближаясь к средоточию нервов и наслаждения.

Когда его губы накрыли меня там, я резко втянула в себя воздух — от острой чувственности, обратившейся дрожью, заставившей встать дыбом волоски на коже. Закрыла глаза, чтобы целиком отдаться ощущениям, но не смогла не запустить руку в волосы Оскара — не чтобы управлять, а скорее чтобы удержаться на грани, не соскользнуть слишком быстро в это море удовольствия, не захлебнуться накатывающими одна за другой волнами.

Тщетно. Оскар, как умелый музыкант, находил именно те клавиши и кнопки, при нажатии на которые мое тело откликалось. Мелодия шла по нарастающей, пока не взорвалась финальным аккордом, и я, прикусив кожу на своей ладони, не сдержала протяжный и громкий стон.

— М-м-м, я чуть не кончил от того, как ты стонешь, — объявил довольный Оскар, взгромождаясь на меня своим большим горячим телом. Он так и не снял до конца рубашку, и расстегнутые полы стелились с двух сторон, как сложенные черные крылья.

Я даже ничего не ответила. Накатило теплое, расслабляющее блаженство.

Оскар поцеловал меня — сначала в губы, потом в шею, быстрыми жалящими поцелуями, потом добрался до груди, опять заставляя меня стонать. А потом потянулся к тумбочке.

Я приподнялась на локтях, наблюдая за привычной картиной: квадратик фольги, кружочек латекса, раз-раз-раз — и все надето. Оскар обернулся ко мне, но только собрался продолжить, как я остановила его решительным:

— Я хочу сверху.

Оскар с ярко выраженным удивлением приподнял брови.

— И еще я хочу тебя привязать.

— Серьезно? — он засмеялся, но послушно оглянулся по сторонам, будто ожидая увидеть развешанные где-нибудь — ну хоть на елочке — веревки. — Галстук?

Я только хотела сказать, что лучше галстук, чем гирлянда, как Оскар вдруг поднял палец, будто говоря: «одну минуточку». И с видом фокусника снова отодвинул ящик.

Я заглянула туда вместе с ним.

В самой глубине тускло блестел металл.

— О боже, откуда у тебя наручники? Ты что, скрытый бдсмщик?

Оскар пожал плечами.

— Не поверишь, — сказал он. — Прихватил у Герхарда.

В первый момент мне стало противно — вернулись воспоминания. А в следующий я решила, что это отличный шанс исправить полученную психологическую травму

— клин, как говорится, клином. Тем более что на этот раз прикована буду не я.

— Доставай, — я хищно облизнулась.

— Когда ты так смотришь, я начинаю думать, что тебя не кормили.

— Ложись, — я перехватила у него наручники. Пока Оскар стягивал брюки, принесла скинутый галстук. Пригодится.

Оскар дал себя приковать, но чувствовал себя неуютно: было заметно по быстрым движениям глаз, по тому, как он облизал губы, будто собираясь пошутить, но ничего не сказал. А я, оседлав его, старательно затягивала галстук на его другой руке и ощущала, как нарастает возбуждение.

Видеть этого крупного, сильного мужчину в таком беззащитном положении, абсолютно голым, в позе распятого — предвкушение дурманило голову и горячило промежность. Не говоря уж о том, что сидя верхом на Оскаре, я прикасалась к нему самой нежной частью тела.

— Попробуй вырваться, — предложила я для проверки. Как могла безмятежно, чтобы Оскар ничего не заподозрил.

Он послушно подергал привязанной галстуком рукой, но узел держал крепко. Длинные пальцы попытались дотянуться до узла и беспомощно схватили воздух.

— Надеюсь, ты не защекочешь меня до смерти, — пошутил Оскар.

— А ты боишься щекотки?

— Только не спрашивай об этом таким радостным голосом. Ай, перестань! — он затрясся в смехе и скорчился, как креветка, когда я легонько провела ногтями по его ребрам.

— Отлично, — заулыбалась я.

Стащив с его члена резинку, я бросила ее в мусорку. Несколькими движениями языка привела агрегат в боевую готовность. Провела несколько раз головкой по нижним губкам, дразня, но не позволяя войти.

Оскар следил за мной затуманенным блестящим взглядом. Его прерывистое дыхание заставляло что-то глубоко внутри меня довольно урчать. Наконец, не отрывая взгляда от лица Оскара, я медленно стала насаживаться на его член.

Оскар издал низкое, тягучее, протяжное: «М-м-м…» — от которого у меня самопроизвольно сжались внутри мышцы.

Реакция последовала незамедлительно:

— О-ох… жестокая женщина.

Ничего не отвечая, я наклонилась вперед, сама готовая взорваться от каждого плохо вымеренного движения. Приподнялась и опустилась, медленно, плавно, наблюдая за лицом Оскара, за его глубоким темным взглядом, не отпускающим меня.

— Ближе, — шепнул он.

Угадав его желание, я послушно подалась к его лицу, исторгнув из супруга еще один хрипловатый стон. Оскар поймал ртом твердый, молящий о прикосновении сосок. Сильно сжал губами, одновременно быстро двигая языком. Теперь застонала я, когда сладкий спазм от груди слился с тугой конвульсией внизу живота. Ох-х…

Черт. Мой план…идет не по плану.

Я отстранилась, заставив Оскара выпустить грудь. Оставаясь в той же позе — крепко оседлав мужа, ощущая его внутри — подхватила его рубашку. И набросила Оскару на лицо.

* * *

Не покрывало, конечно, но сойдет.

Но этот наглый самец, самовлюбленный высокомерный мужлан вместо того, чтобы смутиться или понять, как был неправ, или разозлиться — только расплылся в широкой улыбке. Рубашка легла ему на глаза, так что губы и подбородок были открыты взгляду, любуйся не хочу.