— Мне кажется, мы никогда не перестанем выяснять отношения, — сказала я, глядя на свое отражение в темном стекле — тоненькая глазастая девушка с бокалом в руке.

— Так и представляю, как ты колотишь меня костылем, — охотно согласился Оскар.

В стекле я видела, как его большая теплая ладонь скользнула мне на бедро и по-хозяйски потрогала нежную внутреннюю часть ноги.

— Скоро ты станешь у меня маленькой толстой Яникой, — с мечтательными нотками в голосе произнес он.

— Ни за что. У меня будет маленький аккуратный животик.

— С близнецами внутри, — подсказал Оскар.

Я вытаращила на него глаза:

— Типун тебе на язык! А если там и правда близнецы? Кто получит деньги?..

— Как кто, тот, кто родился первым, естественно.

— Ты уверен, что мы сами это поймем? Я вот не уверена, что отличу одного свежерожденного младенца от другого. Так что надо срочно постучать по дереву, — как назло, на глаза не попадалось ничего деревянного. На всякий случай я постучала костяшками по стеклу. — И еще мне надо записаться в консультацию. А то я даже не знаю, что мне можно, а что нельзя. Когда мы вылетаем?

— В среду.

Да, в итоге мы все же пришли к консенсусу. Когда я села на Оскара верхом, прижала его руки к постели и пригрозила разводом, Валентином Петровичем и долгим сеансом щекотки. Последний аргумент, думаю, стал решающим.

Итак, мы уезжаем вдвоем, для обеих семей это будет обставлено как что-то вроде медового месяца, потом Оскар найдет для меня достаточно безопасное место где-нибудь в глуши, вернется на родину, уладит все дела и снова приедет ко мне.

Там мы дождемся рождения малыша и тогда уже будем строить планы в зависимости оттого, кто именно родится.

Чуть позже, когда мы с Оскаром любили друг друга, выключив свет и открыв полностью шторы на этаже, на фоне исступленного горящего праздником города, я подумала, что запомню эту ночь навсегда. И наше впервые настолько полное, настолько тесное единение, и непривычную смесь страсти с нежностью в глазах Оскара, его не отпускавший меня ни на миг взгляд: каждый раз, когда я приоткрывала глаза, я видела, как жадно, полубезумно он вглядывается в мое лицо. Запомню его «я никогда никого не любил так сильно» — и то, как сладко, пронизывающе сжалось мое сердце в ответ на эти слова. Запомню… даже не запомню, а впитаю в себя, сделаю своей частью — каждый миг, каждую минуту этого бесконечного доверия и ласки.

А наутро, когда мы мирно спали в той кинг-сайз постели президентского номера, Оскару позвонила его мать.

* * *

Не знаю, почему я проснулась, может быть, потому, что исчезло привычное тепло Оскаровых рук вокруг меня. Открыла глаза, увидела, как он стоит спиной ко мне, голый, как Адам до грехопадения, и разговаривает по телефону.

Солнце еще не встало, небо только начало сереть, и фигура моего мужа на фоне сине-серой мглы походила на греческую статую. Я сонно улыбнулась, лаская взглядом длинную напряженно изогнутую спину, угловатые ягодицы, но почти сразу — по тону его голоса, жесткому, приглушенному, — поняла, что случилась какая-то беда.

— Да, — отрывисто ронял Оскар. — Да. Проверю. Не беспокойся. Я найду ее, я обещаю.

Голос его матери прорывался наружу какими-то визгливыми всплесками, нервно терзал мои барабанные перепонки.

Разговор длился недолго, и вскоре Оскар вернулся к постели. Я встретила его тревожным взглядом. Он сухо и коротко сказал, подбирая халат:

— Моя сестра не выходит на связь. Похоже, пропала. Последний раз ее видели неделю назад.

Это слова отозвались тупым ударом у меня в груди. Его сестра? Та маленькая блондиночка, с которой он танцевал тогда на свадьбе? Мне вспомнился полный любопытства голубоглазый взгляд.

— Как пропала? И что значит «последний раз видели», разве она не с твоими родителями живет?

— У нее своя квартира здесь, в городе, — Оскар сел в кресло и раскрыл свой ноутбук. — Но мама говорит, от нее уже с неделю нет вестей. Сообщения непрочитанные, на звонки не отвечает. Она послала человека проверить ее бунгало, и выяснилось, что она там даже не появлялась. Сошла с самолета и пропала.

— Погоди, я запуталась. Бунгало? Так она в городе или где?

— Улетела на Бали встречать Новый год.

На Бали…

Где-то я слышала совсем недавно название этого курорта.

Я порылась в памяти, но ничего не всплыло. Наверное, обсуждали с девчонками, кто какие курорты предпочитает.

— Она что, одна уехала? Вы отпустили шестнадцатилетнюю девочку одну так далеко?

Я совсем упустила из виду то, что меня саму отправили в школу-интернат в Англии в пятнадцать. И тогда я была от этого в восторге.

Оскар почему-то фыркнул в ответ.

— С чего ты взяла, что ей шестнадцать? — он уже надел очки с защитным покрытием и посмотрел на меня поверх них, похожий на любимого старшеклассницами учителя… почему-то в халате. — Ей девятнадцать скоро.

— Не может быть… Она же такой хрупкий цветочек.

Я снова вызвала в памяти ее образ. Маленькая на фоне Оскара, веселая, похожая на щеночка. Девятнадцать я бы ей ни за что не дала.

И вот эту вот милую девочку похитили?

Господи, лишь бы Арон был здесь ни при чем.

И тут я вспомнила, где слышала недавно слово «Бали».

Именно туда улетели на Новый год Арон с Леной.

А еще был тот разговор, что я подслушала когда-то давно — о фиктивном разводе, о том, чтобы похитить штольцевскую девчонку и держать ее взаперти, пока не забеременеет. Фактически то же самое, что хотел сделать со мной Герхард.

Боже, нет, это не может быть Арон. Сделай так, чтобы это был не он!

Оскар тихо клацал на компьютере и не заметил, как я посерела, побледнела и позеленела (по моим собственным ощущениям). Неожиданно замутило и одновременно засосало в желудке. Чертов токсикоз.

— Мне срочно нужно что-нибудь съесть, — сказала я вслух, когда приступ закончился.

Оскар поднял на меня рассеянные глаза:

— Потерпи немного. Я сейчас закончу, и спустимся в ресторан.

— Дурак! Я беременна! Закажи скорее что-нибудь в номер и радуйся, что не требую кокосовое молоко с соленым огурчиком.

Хоть мне и было нехорошо, увидев, как меняется выражение его лица, я не удержалась от смеха. Он как будто только что вспомнил о моем «деликатном» положении. Неудивительно, я сама об этом периодически забывала. Пока меня не начинало тошнить.

* * *

— Будет исполнено, любимая! — Оскар дотянулся до телефона и сделал заказ. Положив трубку, не удержался от комментария: — Дождешься, пока принесут? Или попробуешь съесть меня?

— Тебя! Твою нежную волосатую ножку. Давай сюда скорее, и я сохраню тебе жизнь.

— А может, тебе дать кое-что другое? — Оскар намекающе посмотрел вниз.

— Откусить к чертям? Ой, нет, опять… — откинувшись на подушки, я часто задышала, краем уха улавливая мерзкое хихиканье.

Ненавижу токсикоз! Ненавижу мужчин! Больше никакого секса, никогда!

Когда я поела и ко мне вернулась способность размышлять, я крепко задумалась.

Что делать? Оскару говорить не хочется. За свою сестру он Арона с Леной попросту убьет. Ленку-то ладно, но Арон мне все же родной брат, каким бы балбесом он ни был. Да и Оскара посадят, наши не упустят возможности. Нет, может, он, конечно, как цивилизованный мужчина, не станет распускать руки…

Мой Оскар? Цивилизованный мужчина? Цивилизованный бабуин, тогда уж. Нет, говорить ему — не вариант.

Вместо этого я могу позвонить Арону и мягко намекнуть, что мне все известно. И пригрозить, что расскажу все Оскару, если они немедленно не вернут девочку в целости и сохранности. Арон не жестокий, он просто не умеет противостоять Ленкиным чарам и уловкам. Меня он наверняка послушает.

Может быть, так все бы и случилось. Но мне не удалось дозвониться до Арона. Я засыпала его сообщениями во всех мессенджерах, оставила с двадцать штук вызовов, написала по всем известным мне его адресам, даже достала рабочий телефон — но там обнаружился лишь безразличный автоответчик.

Мама подтвердила, что Арон с Леной действительно улетели на Бали за пару дней до того, как туда же отправилась сестра Оскара, Мари-Лена (время ее отбытия я узнала от Оскара).

Видимо, кто-то в семье Штольцев сливал информацию моему брату и его жене, если они заранее знали, где именно будет отдыхать Мари-Лена. Об этом мне тоже придется сказать Оскару… когда-нибудь. Или, наоборот, заставить Арона выдать мне этого шпиона. Лишние уши во вражеском логове никогда не помешают.

Вылет в «свадебное путешествие» — а на деле побег от родных — был назначен на пятницу.

А в среду я навестила женскую консультацию. Не помню, каким путем, но в телефоне очень удачно оказался записан номер, и, когда я позвонила, выяснилось, что они принимают и в праздники. Сайт мне тоже понравился: платная клиника, оборудование по последнему слову медтехники, все услуги доступны. То, что они располагались в нашей части города, тоже добавило им баллов.

Приехала я на такси, выполнила формальности, выждала небольшую очередь в три человека и тут же получила направление на анализ мочи. Еще пятнадцать минут — и симпатичная доктор в белом халате, мягко улыбаясь, выдала и без того известный мне вердикт:

— Да, вы беременны.

Странно, но подтверждение от врача словно поставило последний штрих. Получите, распишитесь. До этого я могла сомневаться, скидывать на просроченный тест, делать вид, что тошнит меня потому, что я отравилась, а месячных нет из-за стресса или резкого похудения.

А теперь эту возможность у меня отобрали. Я беременна, будущая мамочка, и судя по названиям анализов, которыми без остановки сыпал врач, в ближайшее время буду занята с головой.