Резко. Нелепо. Ради чего?

Виктор подводит меня к своей машине. Открывает дверь, терпеливо ждет пока я сяду в кресло. Дождь не прекращается. Молотит по капоту, выдает четкий ритм.

Набираю полные лёгкие воздуха и пытаюсь унять панику. Все ещё надеюсь проснуться в своей постели и с облегчением осознать, что стеклянная поволока, моментально окутавшая глаза на меня смотрящего, всего лишь результат кошмара.

Плохо представляю, как окажусь дома в одиночестве. Как на следующий день приеду в компанию. Задумываюсь о каких-то несущественных вещах, упуская главное. Наверняка это означает, что мы все в опасности. Я в опасности.

Но если это действительно так, что мешало стрелку угостить меня второй пулей? Вряд ли от растерянности не смог проделать в моих мозгах отверстие. Такие люди вообще способны теряться?

Виктор ведёт машину молча. Замечаю его напряжение в побелевших пальцах, крепко сжимающих руль. Он даже слегка вздрагивает от резкого телефонного звонка.

— Да, — сухо и коротко. — Мертв.

Не слышу кто звонит, теряю к разговору всякий интерес. Паника медленно отступает и на смену приходят здравые отголоски рассудка.

Представляю, что первым делом как вернусь домой задвину все шторы, тщательно осмотрю квартиру. А завтра приглашу мастера, для того, чтобы он сменил замки и задумаюсь об охране. Личном телохранителе, который будет со мной рядом сутки напролет. Мотаю головой от абсурдности собственных мыслей, упускаю нервный смешок.

— Все в порядке? — интересуется Виктор.

— Конечно. В полном.

А разве по-другому может быть? Ненавижу боевики и прочий криминал, но почему-то упорно ощущаю себя главной героиней. Глупой пешкой, которую вскоре выбьют с доски.

Виктор подъезжает к моему дому и выходит из машины. Молча направляется к красивой парадной, галантно пропускает меня вперёд. Квартира в этом доме тоже досталась мне по наследству. Мама купила ее два года назад, занималась ремонтом и хотела преподнести ее в виде подарка на мою так и не состоявшуюся свадьбу. Сразу не поверила когда увидела документы, и продолжала не верить дальше, когда вставляла ключи в замочную скважину. Иметь апартаменты в пределах «золотого треугольника» центрального района, было чем-то таким же нереальным, как и выиграть миллион в лотерею. Квартира была совсем свежая, приятно пахла ремонтом и кожаной мебелью, а вид из окон на набережную Фонтанки навеки забрал моё сердце.

Ощущения были примерно такие же, как после получения в подарок редкого бриллианта. Взять в руки страшно, но после того, как он искрится на твоей груди, снять уже не получается.

Так и с этой квартирой было. А рябь реки в редкие солнечные дни, отбрасывала блики не хуже драгоценных камней.

— Я войду. Мне нужно убедиться, что все в порядке, — авторитетно заявляет Виктор.

Не успеваю даже пискнуть. Двигаюсь в сторону и пропускаю его вперёд. Виктор не снимает обувь. Ступает прямо по белоснежному покрытию, осматривает просторную гостиную, по-хозяйски входит в спальню. Суетливо убираю с кровати ночную рубашку. После обхожу своего гостя и задвигаю плотные шторы. Отрезаю себя от шикарного вида и чужих глаз.

— Окна можно оставить открытыми. Вряд ли из воды можно ждать угрозу. Гораздо разумнее теперь думать о своих передвижениях. Скорее всего с завтрашнего дня, полиция начнет надоедать тебе звонками.

— Мне им нечего рассказать.

Отправляю ночную рубашку в шкаф, и выхожу из спальни. Направляюсь в кухонную зону и запускаю кофемашину. Головная боль продолжает плавить мозг, выедать сознание адскими вспышками.

— Алина, они начнут копать, — аккуратно произносит Виктор.

Создаётся такое ощущение, что он пытается подобрать слова в разговоре с неразумным ребенком.

— У тебя все ещё есть возможность отказаться от всего этого. Мы можем оформить договор вчерашним числом. В машине есть печати и все необходимое. Расскажешь, что приходила попрощаться. Если они узнают, что ты не имеешь отношения к бизнесу, они потеряют интерес. У тебя не будет мотива.

— Чей интерес я утрачу? Полиции или преступников? — интересуюсь едко.

Подношу к лицу чашку с горячим кофе и вдыхаю тяжёлый аромат.

— И тех, и тех, Алина.

— Моей маме вы тоже это предлагали?

Фраза вырывается из меня целиком, даже не успеваю подумать. Воочию наблюдаю, как Виктор меняется в лице. Его щеки и лоб багровеют, покрываются пятнами. Становится страшно, и от догадок, которые подкидывает мозг и от того, что возможно, опасность намного ближе чем мне кажется.

— Я забочусь о тебе, — выдает он.

Но я уверена, не эта фраза крутилась у него на языке.

Прикрываю глаза и делаю глоток. Горячий напиток неестественно быстро бодрит и придает сил. Впервые после смерти матери четко осознаю, что осталась в полном одиночестве. Что не могу никому верить, не имею права ни на кого рассчитывать. Не должна никому показывать слабость и вызывать жалость. Вето. Табу. Запрет.

Делаю шаг вперёд, разворачиваю за спинку белый пластиковый стул и сажусь напротив Виктора. Пальцы все еще дрожат, ледяные руки не чувствуют температуры чашки.

— Я хочу знать все о фирме, в которой работала моя мать, — ровно произношу я.

Виктор едва заметно морщится, наверняка готовит новые отговорки, выдумывает как будет лучше схитрить.

Уверена, он и не подозревал что со мной будет так сложно. Рассчитывал сделать все тихо и быстро. А сейчас понимает, что прогадал.

— Дороги назад не будет, — ходит последним козырем.

Нагнетает. Пытается запугать. Только это не он часом ранее наблюдал за тем, как смерть играет в дартс.

— Ее не стало с тех пор, как ушла моя мать, — отвечаю я.

Уходить я не намерена. Бросать все и бежать, поджав хвост — это не обо мне.

— Алина, а что если ты будешь следующей?

Виктор пытается меня запугать. Специально приехал в мой дом, место, где я чувствую себя максимально комфортно и намекает мне на то, что моя смерть не за горами?

— Возможно. А возможно, следующим будете вы, — я закипаю.

Мой характер не дает мне спокойно реагировать на подобные слова, и я готова вступить с Виктором в перепалку.

Встаю со стула, потираю шею и иду к выходу. Будет лучше, если он сейчас уйдет. Гостеприимство — не мой конек. Не люблю посторонних в доме, тем более опасных посторонних. Нам всем в детстве говорили, что открывать дверь и впускать чужих нельзя. А я впустила.

— Я хочу отдохнуть. До завтра, — замок щелкает под моими пальцами и я показываю Виктору на выход.

Он ухмыляется, но не перечит.

— Вся в мать, —  тормозит на пороге, чтобы съязвить, — закрывай дверь на все замки и будь осторожна. Я не хочу однажды увидеть твое тело в ванной, Алина.

— Вам тоже спокойной ночи.

Я хлопаю дверью сильнее, чем требовалось.

Остаюсь наедине с собой. Перед моими глазами все также стоит жуткая сцена: свист, тело и лужа крови. Что если Виктор прав, и я следующая?

Холодок проходит по моему телу. Я не хочу умирать. И пусть дрогнет рука у того, кто поднимет на меня оружие, ибо я готова перегрызть зубами его вены, ради того, чтобы выжить.

Глава 5. ФАНТОМ

Первая часть выступления заканчивается, и зал взрывается бурными аплодисментами. Лениво поддерживаю публику, касаюсь ладонями друг друга. Не то, чтобы мне не понравилось, просто считаю, что уже в полной мере выразил свою благодарность когда купил билет. Со стороны мои овации выглядят снисходительно, впрочем, как и у многих, кто здесь находится. Я уже давно разделил публику, посещающую подобные мероприятия на три группы.

Первая - менее интересная. Так сказать, залетные туристы, которые припёрлись в красивое здание, чтобы наделать фоток и погреть свою задницу на бархатных стульях. Зачастую, их знакомство с прекрасным заканчивается антрактом и парой банальных селфи.

Вторая группа более интересная. Обычно, это люди за сорок. Бабы в нафталиновых платьях и мужики с профессорскими заточками. Вначале они внимательно изучают программку, после картинно внимают представлению. Обращаются исключительно на «вы», ведут светские беседы и усиленно корчат из себя незыблемую интеллигенцию, упуская тот момент, что на их роже отпечатан копеечный труд, позволяющий раз в полгода оплатить конский ценник культурного просвещения.

 И наконец, третьи. В принципе, такие же любители показухи. Телки в брендовых платьях, в компании состоятельных спутников. Те самые спутники, откровенно скучающие, но отчаянно поддерживающие имидж. Обычно меня окружает именно эта каста, потому что я предпочитаю приобретать лучшие места.

Дожидаюсь пока толпа рассосётся, и выхожу из зала. Поднимаюсь на второй этаж и захожу в буфет. Чувствую голод, но ни одна из позиций в меню не вызывает интереса. Чужой взгляд вспарывает кожу. Улавливаю его на уровне инстинкта. Когда ты способен предугадать момент чужой смерти, подобные умения — пустяки. Не даю реакции сразу, оставляю возможность одуматься. Заказываю коньяк, отказываюсь от предложенного бутерброда с икрой.

Выпивка здесь дерьмовая, но выбирать не приходится. Осушаю крашеный спирт одним глотком и встречаюсь с ней глазами. Совсем не смущается, даже не пытается сделать вид. Наоборот, растягивает губы в порочной улыбке. Осознаю природу своего голода. Скольжу взглядом по открытым плечам, по изгибам под черным платьем. Оцениваю как стейк, который собираюсь отжарить и сожрать. Утолить потребность. Справить нужду. Сойдет. Наивно полагать, что фартанет отхватить первый сорт.

Они везде одинаковые. И на обочине у дороги, и в фойе культурного места. Даже в блядской библиотеке нет никаких святош. Да и нужны ли?

Она разворачивается и направляется к выходу. Покачивает бедрами, демонстрирует варианты где я решу оказаться. Наверняка пришла сюда не одна, и не хочет терять времени.