— А меня Нина, — произносит ненужную информацию. — Подожди, мне позвонить нужно. На работу, — зачем-то уточняет. — Скажу что сегодня меня не будет.

Встаёт и выходит в другую комнату. А я наполняю бокал и думаю о том, что совсем бы не огорчился если бы она не вернулась. Затея изначально была идиотской, невозможно кого-то трахать, когда в черепной коробке сношаются оба собственных полушария. Не замечаю когда она возвращается. Сосредоточен исключительно на поглощении алкоголя. Мог бы и дома нажраться с таким же успехом, но ошибочно показалось что компания что-то решит.

— Ты всегда такой мрачный? — снова пытается завести беседу. — Знаешь, я когда сюда ехала не думала что все будет так.

— Как?

Язык становится терпким. Горчит от переизбытка сладости.

— Этот город, он слишком тяжёлый и печальный, как и ты.

Обнимает колени, словно пытается согреться.

— Ты достаточно неплохо устроилась, — окидываю квартиру взглядом.

Отмечаю свежий ремонт, белоснежные потолки. Идеальный порядок. Я бы даже сказал минимализм. Никаких разбросанных вещей, учитывая то, что я нагрянул внезапно. На начищенном паркете ни единой крошки.

— Жилье съёмное, — пожимает плечами.

— Сути не меняет.

Блядь, я видел как живут здесь те, кем она реально хочет мне сейчас казаться. Как снимают огрызки комнат в зассанных домах, как дрожат, забившись в углу, опасаясь насилия со стороны перепившего соседа. Король делился. Пытался ткнуть мне в рожу живописные снимки. Ублюдок реально полагал, что является спасательным кругом. Счастливым билетом в мир разврата и блядства.

— Мне все равно сложно, — продолжает капать.

— Я нормально заплачу, только не ной, — морщусь.

Отставляю бутылку в сторону, беру вторую.

— Вот и все здесь такие. Считают, что всех можно продать и купить. Тебя например, можно купить, Леон?

— Нельзя купить то, чего нет, — натягиваю подобие улыбки.

— Но ты же есть…

Отрицательно качаю головой. Наблюдаю как красные разводы смешивается с золотистым цветом.

Нет. И уже очень давно. Настоящий я уже давно сдох, под чужим небом и вражескими пулями. Самолёт должен был притащить цинковый ящик, но какого-то хрена, металл впитался в кожу как ртуть и я вышел на своих двоих. Не я. Кто-то другой. Новый. Восставший из самого настоящего пекла. Неподкупный. Неубиваемый. Несуществующий. Не чувствующий нихуя. Разве что...

Вспоминаю и как огнем обдает. Палитра эмоций режет острее стилета. В самое мясо вонзает иглы. Оставляю в покое стакан. Теперь пью прямиком из бутылки.

Алкоголь как верный пёс должен зализывать раны. Но сегодня мне явно досталась псина с браком.

— Где у тебя балкон? — спрашиваю, когда разделываюсь со второй бутылкой.

Официантка мнется, как-то туго соображает.

— Ты курить хочешь? Здесь прям кури, — выдает наконец.

— Душно, да и вонять будет. Воздухом хочу подышать.

— Не надо, — цепляется за мою руку, когда я пытаюсь встать.

Перевожу удивленный взгляд.

— Не хочу чтобы соседи видели. Потом будут думать обо мне неизвестно что. Здесь все очень строго, — трещит без умолку, — вот у нас в соседней квартире тоже девушка снимала. Оборудовала все под домашнюю студию, ногти, ресницы делала. Я сама к ней парочку раз ходила. Налоги не платила, конечно. Донесли. Приехала полиция Я не хочу, чтобы обо мне тоже невесть что подумали.

— Ладно.

Сдаюсь. Сажусь обратно. Закуриваю и втягиваю тяжёлый воздух. Звучит неубедительно, но на кой черт мне истина? Дым укрепляет эффект. Туманит мозги, дарует временную эйфорию.

Девчонка все ещё цедит один и тот же бокал. Играет в скромницу, но это не производит на меня никакого впечатления. Ненавижу полумер. Если начинать что-то делать, то любой ценой нужно доводить это до конца. Иначе какой кайф, какая разрядка? И тут же вспоминаю начало нашей сегодняшней встречи. Впервые такое, что колом стоит, а финал даже близко не маячит.

Кайфа нет. Словно все нервные окончания отмерли, а я имею горло хером засунутым в толстый шланг.

— Душ где? — раздражаюсь от этих размышлений.

Поднимаюсь с дивана и официантка вскакивает. Ориентируюсь полагаясь на логику. Краем уха слышу, как она семенит следом.

Оглядываюсь по сторонам, когда оказываюсь в просторной ванной комнате. Все белоснежное, вычищенное до блеска. Такая стерильность, что даже отталкивает, как нечто инородное. Стеклянные полочки тоже пусты. Никаких баночек с кремами и прочим косметическим бредом. Даже у меня есть кое-какие средства.

— Я сейчас принесу, — спохватывается. — Делала генеральную уборку и отнесла все в комнату. Сейчас.

Херня какая-то. Даже полотенце на крючке не висит.

Приказываю себе перестать параноить. Я сюда приехал сам. Такая херня лично мне пришла в голову. Возможно и правда драила тут все. Есть же такие люди, которые помешаны на чистоте. Я и сам люблю работать, чтобы на выхлопе было поменьше грязи.

Нина, кажется ее зовут так, через несколько минут возвращается с гелем для душа и банным полотенцем. Лопочет ещё что-то, но я игнорирую и раздеваюсь. Задвигаю прозрачную створку и на полную мощность врубаю поток воды.

Рычу, когда ледяные струи стегают кожу. Впервые чувствую, насколько сильно я устал. Морально. Физически. Весь я, словно выжатая половая тряпка. Вот в чем вся причина. Вот откуда растут ноги. Банальная усталость. Заебанность вселенских масштабов.

— Ты останешься у меня на ночь? — доносится вопрос, только открываю дверь.

— А ты хочешь? — спрашиваю скорее для приличия.

Вытираю влажные волосы и возвращаю полотенце.

— Ты выпил, за руль нельзя. Можно конечно такси... В общем, как знаешь. Если что, я не против.

Я тоже не против. В момент становится все равно. Где. Как. С кем. Так как хочется действительно, все равно не получится сейчас. Да и никогда не получится. К ебаной матери самообман. Я давно вырос из того возраста, когда мечты не были чем-то постыдным. Отключаюсь, только голова касается подушки. Мне необходима перезагрузка. Полный сбой системы. Внутри слишком много вирусов, мешающих слаженной работе.

Не знаю сколько проходит времени, когда я резко открываю глаза. Вокруг темно. Только тусклая полоска света пробивается из коридора. Моментально группируюсь, беззвучно подхожу к стене у двери. Слышу как тихо щелкает замок. Наощупь нахожу свою куртку, ныряю во внутренний карман и сталкиваюсь с пустотой. Внутренняя чуйка не подводит. Она буквально вопит о том, что это именно ко мне пожаловали гости. Ещё раз осматриваю куртку, но пушка чудесным образом там не появляется. А дальше все происходит слишком быстро. Дверь резко распахивается и я наношу точный удар. Непрошенный гость пошатывается, явно не готов к такому приветствию. Но силы удара оказывается недостаточно для того чтобы снести с ног подобный шкаф. Ненавижу драки. Не люблю играть без явных преимуществ, но сейчас мне это необходимо. Понимаю, когда начинается настоящая схватка. Ярости слишком много, она льется через край и требует выход. В меня будто вселяется кто-то другой. Агрессивный и дикий. Не чувствую боли. Не ведаю усталости. Кулаки работают как отбойный молоток. Оказывается, так убивать тоже приятно. Я раскрашиваю рожу незнакомца алыми красками. Леплю из его физиономии куличики как в детской песочнице. Слезаю с обездвиженного тела, когда перестаю слышать дыхание, и понимаю что мне мало. Как обезумевший рыщу по квартире. Нахожу официантку в кухне. Она сидит в углу комнаты и мелко дрожит. Хватаю ее за волосы, тащу в середину комнаты, а после впиваюсь пальцами в ее горло и сжимаю до хруста. Теперь ее кожа пачкается чужой кровью.

 — Не надо, пожалуйста, — хрипит и цепляется за мое предплечье.

— Кто? — ору и заставляю ее дрожать ещё больше.

— Отпусти. Прошу. Я здесь не причём. Я все расскажу, все расскажу!

— У тебя две минуты, мразь.

Ослабляю хватку. Разворачиваю стул и сажусь напротив. Она сгибается пополам. Жадно глотает воздух, чуть не целует мои ноги.

— Он подошёл ко мне за день до нашего знакомства, — говорит хрипло. — Предложил много денег. Очень много. Часть заплатил сразу. Наличкой. Показал твою фотографию. Я потом узнала, что другим девчонкам из нашего кафе, поступило такое же предложение. Все согласились. Да кто откажется? — громко всхлипывает, оправдывается.

— Ближе к делу, — цежу раздражённо.

— Он снял мне эту квартиру. Сказал, что я буду жить здесь. И если у меня все получится, она станет моей.

— Что ты должна была сделать?

— Познакомиться. Заинтересовать, а потом ждать. Просто ждать, — мотает головой. — А если ты приедешь, позвонить. Все!

— Но я сам сюда приехал, — теперь был мой черед раздражаться.

— На это и был расчет. Я думала ничего не сработает. Думала, ты уже забыл о моем существовании.

— Как он выглядел, — произношу сквозь зубы.

Сердце все ещё колотится. Гонит по венам адреналин.

Среднего роста. Шатен. Лет сорок с виду. Ничего особенного. Никаких особых примет.

Скалюсь в устрашающей улыбке. Глупо полагать, что собственноручно станет мараться тот, у кого собственный театр лицедеев.

— Пушка где?

— Не надо, пожалуйста, — истерика новой волной захлёстывает алчную суку.

— Пушка! — ору так, что стены дрожат.

Она ползет на четвереньках к батарее, дрожащими пальцами достает ствол.

— Не надо, пожалуйста, — твердит как заведённая.

Обнимает мои ноги, когда упираюсь дулом в ее макушку.

Жалости нет. Чувствую, как возрождается внутренний убийца. Не стреляю только потому, что не прихватил с собой глушитель. Отталкиваю ее ногой как какой-то мусор. Наспех одеваюсь и покидаю квартиру. В детстве меня учили, что белые шахматы всегда делают первый ход. И ещё тогда я усвоил, что король на шахматной доске самая слабая и беспомощная фигура когда лишается свиты.