- Вот уж с татуировками ты у меня никак не ассоциируешься.

- Не нравится? - скорее не спрашиваю, констатирую.

- Не люблю тату. Не вижу смысла разукрашивать тело, если этого не требуют особенности кожи.

- В смысле?

- Ну, например, большой шрам. Но у тебя их визуально нет. Кесареныш, в принципе, не заметен, рубчик справа тоже не виден. На коленке аналогично – не шибко заметный след. Такие шрамы, как правило, не разукрашивают, - охренеть, товарищи. Когда он, блин, успел рассмотреть три моих шрама?! - Ну а если рубец размером с ладонь, куда более приятно смотреть на птичку, бабочку или что там еще набивают. Ты с какой целью ее набила?

- Чтобы человека не обидеть, это, во-первых. Во-вторых, это надпись. И она со смыслом. А бабочку, птичку и прочую хрень можно смело засунуть в жопу. Это как раз тупое разукрашивание – дань не пойми чему.

- Ну и что означает эта надпись? - медленно проводит пальцем по буквам.

- Она означает «учи латынь, доктор Андрюша».

- Это не медицинская тематика. Я не обязан это знать, - как ни в чем не бывало парирует в ответ.

- Она означает: «Пошли все на хрен».

- А мне казалось это что-то типа «Добьюсь всего, чего хочу», - опускает мою руку, при этом снова улыбается.

- Если знаешь, чего выеживаешься?

- Мне был интересен твой вариант. Сколько лет этой тату?

- Двенадцать.

- Ну и как, добилась чего хотела за двенадцать лет?

- Добилась, - с чувством полного удовлетворения отвечаю я, и в очередной раз окунаюсь с головой в воду, отплывая в другую сторону.

Никто меня не держит. Могу запросто выйти из бассейна. Проблема в том, что какая-то часть меня хочет и дальше говорить с Андреем. А может и не только говорить. Какие-то доли секунд и я оказываюсь у другого бортика. Здесь поглубже и ноги не достают. Но я не боюсь глубины. Плавать я люблю. Андрей почти сразу оказывается около меня.

- Мать выгнала беременной и как дальше одна?

- Ты нормальный вообще?!

- А что сейчас не так?

- Какого хрена ты норовишь поглубже засунуть свое зеркало? Вот надо доковырять до матки, да?

- До сути. Чтобы до матки добраться, одного зеркала будет недостаточно.

- Ты ненормальный.

- И это мне говорит женщина, которая приплетает в разговор зеркало и матку?

- Ой, все.

- Всегда бесила эта исконно женская фраза. Аргументов нема и все?

- Каких аргументов? Ты вроде с бабами работаешь, не знаешь, что не все вопросы им нравятся?

- Знаю. Но я не спрашиваю тебя ни о чем таком. Всего лишь о том, как ты достигла того, что имеешь. Ты же этим гордишься, так почему «ой все»?

- Насосала. Вот как я всего достигла.

- Я скорее поверю в «откусила, а потом обокрала богатого папика», нежели насосала.

- С чего это?

- Ну скажем, во мне говорит моя итальянская интуиция.

- Ну с итальянской интуицией не поспоришь.

- Си, синьорина, - чуть улыбаясь, произносит Андрей, а в следующую секунду он резко хватает меня за талию и усаживает на бортик бассейна. Сам же через мгновение оказывается рядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ну? - напирает он, смерив меня хрен пойми каким взглядом.

- Вот ты прилипала.

- Это профессиональное. Так обычно узнаешь что-то важное, что обычно скрывает пациент. А хорошо собранный анамнез – это почти диагноз на руках.

- Я не твоя пациентка.

- И слава Богу. Ну так что? Как в Москве оказалась деревенская девочка, да еще и беременная. В универ поступила? Общага?

- Нет. В университет не поступила. Тесты сдала на отлично, а собеседование не прошла. Точнее прошла, но… да неважно. Мама позже выгнала, я до нее и знать не знала, что беременна. Тупица. Ну а потом вытянула первый счастливый билет.

- Лотерея? - скептически интересуется Лебедев.

- Нет, - усмехаюсь в голос. - Девчонка из деревни помогла. Она тогда в Москве училась, квартиру снимала. Приехала к родителям, в смысле в нашу деревню. Она татуировщицей подрабатывала и тату в итоге набила мне именно она.

- Просто взяла и помогла?

- Да, мне самой не верилось. Думала в какое-то рабство зовет. Но мне терять было нечего. Оказалось, просто и без каких-либо условий позвала жить с собой.

- А потом?

- Устроилась работать официанткой. Там классно платили. Но как пузо стало видно – поперли из ресторана. Устроилась курьером.

- А потом? - очередной однотипный вопрос, который выводит из себя.

- А потом на очередном заказе меня пырнули в метро ножом и родилась Саша. А через три месяца Вера вышла замуж и укатила в Швейцарию. Но подарила мне три месяца съемной квартиры.

- Пырнули ножом, - многозначительно повторяет за мной Андрей, хмуря брови. - Саша родилась раньше срока?

- Почти в срок.

- А дальше?

- Да ты мастер вопросов.

- А то.

- А дальше снова работа официанткой. Ночная нянька у Саши в виде полуспящей старушки-соседки за символическую сумму, и мой счастливый окровавленный билет в будущее, - как ни в чем не бывало бросаю я, размахивая ногами по воде.

- В смысле?

- В прямом. Шла ночью после работы и нашла окровавленного мужика. Жалко его стало. Помогла. А потом он мне. Ну тогда я, конечно, не думала, что он мой билет в будущее.

- Мужик, которому ты звонила в ментуре?

- Ага. Он самый. Глеб, - улыбаясь, произношу я. - С квартирой помог, потом с учебой. А затем и с работой. От секретутки до правой руки. Он мой друг, а не «насосала», ясно?

- Кто-то мне недавно говорил обратное.

- Всего лишь высказала мысль, которая приходит на ум любителям вешать ярлыки, чтобы ты отвязался. Но ты ж дотошный, так что получай. А вообще Глеб мне не друг. Больше. Вот такими должны быть мужчины.

- Какими?

- Такими.

- Очень информативно. Так почему больше чем друг за херову кучу лет не согрел постель и не женился на тебе? Гей?

- Еще один ярлык. Он – натурал.

- Тогда, где собака зарыта?

- В смысле?

- Между мужчиной и женщиной не может быть дружбы, не втирай мне всякую херь. Безответная любовь?

- Какая к черту любовь?

- Обыкновенная, - раздраженно бросает он.

- Знаешь что, Андрюшка, вынимай-ка ты вагинальный датчик с ушка, чтобы лучше слышать. И не суди людей по себе. Если ты перетрахал всех своих коллег, то это не значит, что и другие тоже. А вообще я не обязана тебе что-то объяснять и уж тем более оправдываться.

- И не надо, - бросает он и полностью вылезает из бассейна.

Белые мокрые боксеры отлично обрисовывают его задницу. Она у него прям и вправду классная. Андрей берет бутылку рома со стола и прихватывает пакет у бассейна. Возвращается ко мне и снова садится рядом, протягивая мне этот пакет.

- Держи. Тебе должно понравиться, - улыбаясь, произносит он. Ловлю себя на мысли, что улыбающийся Андрей мне нравится значительно больше.

С опаской беру подарочный пакет и застываю, рассматривая содержимое.

- Ты нормальный вообще?!

- Абсолютина, сеньорина.


ГЛАВА 16


Медленно достаю из пакета розовый ершик для унитаза, пытаясь сохранить самообладание. Да, надо отдать должное этому мужчине. Он внимательно читает отправленные ему смс. Более того, умеет вылавливать нужную ему информацию.

- Сначала я думал купить классический белый, а потом увидел этот и понял, что тебе нужен розовый. Тебе не хватает легкости. А розовый цвет – самое то. Ершик качественный, можешь сколько угодно драить унитазы. Металлическая ручка не сломается. Если тебе прям сейчас невмоготу, можешь помыть унитазы в моем доме. У меня их две штуки. Но это еще не все, дальше смотри, Леночка-полуволосатая коленочка.

- Значит, на самом деле ты меня пригласил, чтобы я отдраила тебе унитазы? - пытаюсь сдержать улыбку.

- Исключительно, чтобы расслабиться. Смотри дальше, - с нетерпением повторяет Лебедев. Сейчас он напоминает мне не стокилограммовую махину, а ребенка.

Следующей в руки мне попадает упаковка, в которой я обнаруживаю моющее средство.

- Убивает все известные и не очень микробы наповал, - улыбаясь, произносит Андрей. - Вот тебе еще очень классная штука для мытья ванны, - достает из пакета розовую щетку. - Очень удобная в применении. Под цвет ершика. Нравится?

- Оху… я поражена.

- В самое сердце?

- Глубже.

- Это еще не все. Вот это мне самому охренеть как нравится. С твоего позволения, я ими тоже воспользуюсь. Их тут двенадцать штук, - вкладывает мне в руки прямоугольную коробку. На ощупь легкая. - Ну давай, открывай.

И ведь открываю. В коробке двенадцать… резиновых утят. Охренеть, товарищи.

- Андрюшенька, тебе сколько лет, зайчик? Напомни мне, пожалуйста, - откладываю вещи обратно в пакет.

- Возраст тут ни при чем, - чуть обиженно бросает он. - И вообще, это уточки анти-стресс. Нажимаешь на попку вот так и из нее вылазит куча маленьких шариков, - демонстрирует мне, подтверждая свои слова. - Нажимаешь столько, сколько душе угодно. А еще есть неофициальная функция, так сказать, от меня, опускаешь утенка в воду и...

- Играешь с ним?

- Топишь, - как ни в чем не бывало бросает Андрей, откладывая коробку. Подносит ко рту бутылку и отпивает из горла ром. Много отпивает. И подает бутылку мне. - Выпей. Обещаю не пользоваться тобой, если вдруг вырубишься. И это не сделает тебя алкоголичкой или безответственной мамашей, - долго смотрю на бутылку и беру в руку. А потом все же подношу к губам. Делаю глоток, а затем еще один. Совершенно не втыкаю на кой черт пить ром. На вкус неприятно. У вина хотя бы есть приятные нотки. Если уж смысл напиться, чтобы стало хорошо, то хоть со вкусом.