- Стесняюсь спросить, а зачем мне эта информация?

- Ешь чеснок. Тогда мы оба будем вонять. Вот и все. И тебе будет приятно меня нюхать. Кстати, Елена Георгиевна, вынужден признать, что у тебя пробелы в образовании. По честноку пишется с буквой «т», а чеснок без оной самой, а ты, кажется, не разделяешь этих понятий. А вообще ладно, не буду тебя учить грамоте. Вижу ты и без моих нравоучений не в самом лучшем состоянии, - вполне серьезно произносит он, наклоняясь к ящику справа от меня. - А теперь давай забудем о наших маленьких недопониманиях, - какая-то секунда и он резко наводит на мой лоб электронный термометр. А ощущение такое, что к моему лбу приставили пистолет. - Тебя посмотрит другой гинеколог. Я не смешиваю работу и личную жизнь. Не хочется тебя рассматривать в качестве пациентки. Виктория Викторовна, в смысле гинеколог, менее опытная, конечно, и далеко не такая добрая и понимающая как я, но вполне себе хороша. Обещаю не засовывать в тебя никакие невоодушевленные предметы типа зеркал, можешь расслабиться. Если ответишь на пару вопросов не по женской части, обещаю, что отстану от тебя и ты меня больше не увидишь.

- Ну?

- А что именно болит? Так, ради врачебного интереса, поставить тебе диагноз на глаз.

- Поясница. Немного низ живота и крестец.

- Будь добра, встань, пожалуйста. Обещание, по-прежнему в тебя ничего не вставлять, держу, - совершенно серьезно произносит он, привстав со стула. - Повернись ко мне спиной.

- А может сразу трусы снять?

- Не надо.

Не знаю как так получается, но в итоге он сам повернул меня к себе спиной. А дальше начал бить меня по спине кулаком. Сукин сын!

- Больно!

- Все, все, успокойся. Садись. Слушай, как бы мне ни хотелось это признавать, но ты, кажется, не по мою душу, Леночка, - берет оба моих запястья и замолкает. - Ты вообще, как писаешь? Нормально? - и вот тут я поняла, что-то со мной точно не так. В любом другом случае я бы что-то определенно предприняла, но голова совершенно не работает. Он ведь насмехается надо мной и не в первый раз. Ведь насмехается? - Может быть часто или наоборот редко? Моча не мутная? Не замечала?

- Если хочешь, я прямо сейчас на тебя помочусь, и ты сам определишь какая она. Хочешь?!

- На меня не надо. Я – не дождевик.

- Какой на хрен дождевик?

- Золотой дождь не практикую. И тебе не советую. Скажем так, я – консерватор. Если уж обливаться, то водой, например, из водного пистолета. А мочой – нет. Так что там с твоей уриной? Все нормально? Поясню, вижу у тебя немного снижена концентрация внимания, субфебрилитет. Возможно, от интоксикации у тебя не соображает голова. И веки мне твои не нравятся. За спину держишься. Кажется, и в пот бросало. Правда, тут я не понял это от моего обнаженного тела или все же патология. Короче говоря, я интересуюсь твоей мочой исключительно с точки зрения врача. Скорее всего, у тебя проблема с почками. Может и по моей части много чего найдется, но почки в приоритете.

- А ты уролог или все-таки писькин доктор?

- Ну почки так-то рядом, - снова тянется к полке, в очередной раз касаясь моих коленей, и достает тонометр.

- А это тут причем? - раздраженно бросаю я, когда он натягивает на мою руку манжетку.

- Тссс.

Господи, куда я попала? А если у меня реально галлюцинации, как были при гриппе от лихорадки? Но я, черт возьми, не чувствую никакой температуры. И я знаю, что у меня нет никакой проблемы с почками. Точно так же у меня болели сто лет назад придатки, когда я-таки была вынуждена обратиться к врачу.

- Знаешь что, либо ты мне зовешь нормального гинеколога, либо я устрою скандал и обвиню тебя в сексуальном домогательстве, - зло произношу я, как только он снимает с меня манжетку.

- Я еще даже не начинал домогаться, а ты сразу обвинять.

- Прекрати.

- Прекращаю, - так же спокойно произносит он, встав со стула. - Пойдем, я провожу тебя к нужному врачу. Сумку со стула вместе с картой не забудь. И расслабься. Здесь исключительно хорошие врачи. Может, как люди некоторые из них – говно, но как врачи – профи. Никаких деток знакомых, друзей или родственников. У меня хорошая клиника, не трусь.

- У тебя?! Это твоя клиника?

- Ну да, я – владелец.

Сюрприз епта за сюрпризом!


ГЛАВА 5


О Боже, какой мужчина, я хочу от него… нет, не сына. Я вообще не знаю, что от него хочу. Просто ловлю кайф от общения с этим человеком. Бывает же такое. Чудеса, ей-Богу. В кой-то веки я нахожусь в обществе мужчины и не хочу, чтобы он заткнулся. Голос у Виктора Алексеевича ну уж очень приятный. Каюсь, я не вникаю в то, что он мне постоянно втирает про лоханочки и прочую почечную дребедень. Куда больше меня вставляют его пошлые анекдоты, которыми он неизменно начинает и заканчивает наш осмотр вот уже четвертый день подряд. Не выпендрежный, как большинство встречающихся мне на пути людей. Простой и очень добрый мужчина. Жуть какой обаятельный и смешной. Одним словом, прикольный мужик. Ну и да, внешность у него что надо, несмотря на шестьдесят три года в копилке и копну седых волос. Его жене однозначно повезло, о чем он сам постоянно твердит: «Моему Фюреру очень подфартило, что она встретила меня на своем пути».

- Ну что, Леночка, вопросов снова нет?

- Нет, - качаю головой, мысленно закипая от «Леночки».

Да, пожалуй, единственное, что меня бесит в Викторе Алексеевиче, так это «Леночка». Плевать на уменьшительно-ласкательную интерпретацию моего паспортного имени. «Анжелочка» - было бы тоже нормально. По факту предъявить ему что-либо я не могу, равно как и сказать «называйте меня просто Анжела». Иначе к больным почкам добавится еще и психиатрия. Сколько раз рациональная часть меня хотела поменять фамилию и имя в паспорте, чтобы никто и думать не думал называть меня вот так, но превалирующая суеверная часть меня вовремя просыпается. Нельзя и все тут. Может эта дурь когда-то выйдет из меня, но пока никак.

Всякий раз, когда я задумываюсь пойти в паспортный стол, перед глазами встает старушка,которой однажды добрая девочка Лена помогла дотащить сумки до дома. Бабулька в свою очередь оказалась то ли гадалкой, то ли провидицей, поди ее разбери. Тогда, будучи шестнадцатилетней девчонкой, я не сильно задумывалась над ее словами. Во-первых, бабулька нагадала мне беременность в течение года. Для тихушницы-ботанки Ленки Плискиной, которая тихонечко смотрит в сторону первого красавчика в классе, Петечки, и даже за ручку ни с кем не держится – это было что-то нереальное. Во-вторых, «не спускаться под землю, пока не родишь, иначе кровь польется» – тоже не шибко сильно вселяло веру в ее слова. Ну и самое главное: «Когда захочешь изменить имя в паспорте – вспомни мои слова. Нельзя менять. Никогда. Фамилию только мужью. Поменяешь – червей будешь кормить». Пожалуй, шестнадцатилетняя Леночка восприняла слова бабульки, как бред сумасшедшей. Если фамилию мне и хотелось покрасивее, то уж имя меня устраивало по всем фронтам. Я на это все только мило улыбнулась и дальше пошла. А чуть более чем через год, не только беременной оказалась, но и «шалавой со стажем», судя по надписям на заборе и другим видным местам нашей славной деревни. От чего не только хотелось имя сменить, но и сделать куда более серьезные вещи со своей никчемной жизнью. А дальше по счастливому случаю – Москва, а там и работа курьером. И вот оно метро, которое и оказалось тем самым «не спускаться под землю, пока не родишь». Как потом не поверишь в слова бабульки, когда та попала своими словами на все сто, причем дважды? Уж что-что, но червей я кормить не хочу. Рано. Вот поэтому рациональная часть меня отдает свои позиции суеверной.

- Ну что, на сегодня будем закругляться или что-то все же надумала спросить? - наигранно строго произносит Виктор Алексеевич, откладывая папку с моими очередными анализами.

- Вы анекдот сегодня ни один не рассказали. Можно попошлее, напоминаю, что я не нежная фиалка, - радостно потираю руки.

- Кустарниковая роза, помню, помню. Попошлее значит… ну ладно: приходит пациентка на прием к гинекологу: - Доктор, каждое утро во влагалище я нахожу маленькую почтовую марку. Посмотрите, уже целый альбом набрала. Что это может быть? Доктор: - Это не марки, а наклейки от бананов. Вот вам направление к окулисту. Следующий.

- Даже не знаю, что я буду делать без ваших анекдотов, когда выйду отсюда, - улыбаюсь как дура, наблюдая за тем, как Виктор Алексеевич встает со стула.

- Найдешь себе достойного мужчину и будете вдвоем пошлить без анекдотов. А может и с ними. Женщина так-то не должна быть одна, Леночка, - совершенно тихо произносит он, останавливаясь у двери.

И вроде бы произнес совершенно по-доброму, однако мне хватило, чтобы испортить себе настроение. Неужели у меня на лице написано, что у меня никого нет?! В отличие от него самого, я о своей жизни не распространялась. Более того, Виктор Алексеевич был свидетелем прихода Саши и Глеба. И любой несведущий человек мог подумать, что это моя дочь и муж, пусть и гражданский. Вот взял и испортил мне настроение! Хуже стало разве что после того, как принесли обед.

Еда – это единственное, с чем я так и не смирилась за четыре дня нахождения в клинике. Вроде бы все понимаю. Мне необходима специальная диета, но ничего не могу с собой поделать. Мне нужна соль. Просто жизненно необходимо сожрать хоть кусочек колбасы или сосиски. Мало того, что схуднула во время гриппа, так еще и несколько дней перед клиникой, фактически, ничего не ела. И только сейчас, когда физическое состояние приходит в норму, проснулся зверский аппетит. Такой, как у трех вместе взятых мальчиков подростков. И вместо нормальной человеческой еды, я получаю какую-то полезную хрень на пару с минимальным количеством соли. Это ад. Ад, который сегодня Саша должна подсластить двумя сосисками и маленькой шоколадкой.