***

Понимаю ли я, что веду себя как подросток? Да. Вечернего прихода Саши я не дождалась и как какая-то преступница, накинув на себя спортивную кофту, пошла к имеющемуся автомату с водой и снеками. В конце концов, если он тут стоит, значит это можно съесть. Как назло, у автомата встретила терапевтиху и гинекологичку. Обеим кивнула и устремила взгляд в пол. Последняя как-то странно на меня взглянула. Однако жажда затянуть в рот кусочек шоколадки не дала мне сигануть обратно в палату. Пошли все в задницу. Хочу и ем. От масенького кусочка ничего не будет.

Плиткой молочного шоколада с фундуком – не ограничилось. Кофе тоже пошел в ход. Счастливая донельзя потянула стаканчик к губам и была остановлена громким:

- Леночка! А ну выкинь каку.

Никогда еще столь приятный голос не звучал так гадко. Самое идиотское, что я – послушалась. Могла тупо отвернуться и уйти, но вместо этого встала как вкопанная. Медленно перевожу взгляд на Виктора Алексеевича, отходящего от… Андрея как его там по отчеству. Владелец клиники, блин. А может соврал? Ну что ему стоило? Хотя, по сути, мне плевать. Обещание отстать от меня и не попадаться мне на глаза – он сдержал на все сто. Подумаешь, увидела издалека разочек, это не в счет. К тому же, учитывая, что он оказался прав и причина моего лежания тут – это почки, не может не вызывать некую долю уважения к нему. А его клиника или нет – по сути неважно. Цели интересоваться этим вопросом у меня не было и нет.

- Спасибо за кофе, Леночка, я как раз собирался взбодриться, - выводит меня из раздумий голос Виктора Алексеевича. Какая-то секунда и я растерянно наблюдаю за тем, как он забирает себе всю мою добычу. - И за шоколад тоже спасибо. Подарю моему Фюреру. Давно ей ничего не дарил. Она как раз с фундуком любит. Не смотри на меня так. Потерпи хотя бы дней пять еще. Потом можешь расширить рацион. Я кому это все каждый день говорю?

- Мне.

- Ну вот и славно. Все, иди, Елена, в палату, - уже более строго произносит он, отпивая мой кофе.

Медленно обхожу Виктора Алексеевича и иду в палату, уткнувшись взглядом в свои балетки. По сути, я могу хоть сегодня отсюда уйти. Ничего уже не болит, мне реально лучше. Но все же еще пару дней, пока мне капают какую-то хрень, я могу потерпеть. В конце концов, из всего надо делать выводы. Не просто так я сюда попала. Надо поправлять здоровье по всем фронтам. А поправлять есть что.

- Привет, Леночка.

- Привет, - бурчу себе под нос и обхожу стороной «бомжа», на что тот перекрывает мне дорогу. Это что вообще за фигня? Не поднимаю на него взгляд и делаю резкий отступ вправо. Тот синхронно ступает со мной, снова перекрывая мне дорогу. Проделываю то же самое влево. И снова тот же результат.

- Ребячество какое-то, не находишь? - нехотя поднимаю на него взгляд.

- Каюсь, в душе я ребенок, - пожимает плечами, при этом улыбаясь.

- Тебе сколько лет, ребенок?

- Тридцать восемь.

- Ну тогда понятно. Первые сорок лет в жизни мальчика самые сложные – это, видимо, про тебя. Крепись, осталось два года и жизнь наладится. Наверное. Дашь мне пройти или так и будешь заниматься ерундой?

- Проходи, - соглашается он, все так же улыбаясь, и отступает вправо.

Уверенно делаю шаг вперед и, не оглядываясь, иду вперед. Иду секунды две, пока не слышу:

- Леночка, обернись, это очень важно.

Я – идиотка. Иначе, как объяснить то, что я делаю ровно то, что услышала позади себя? «Очень важным» – оказалось мне подмигнуть. Подмигнуть!

- Это все?

- Пока, да.

- Пока не поздно, обратись к психиатру, - кручу пальцем у виска и резко разворачиваюсь.

                                                           ***

Второй облом случился уже через час после отобранной шоколадки.

- В смысле не приедешь? - закипаю, смотря на дочь по ту сторону экрана.

- Глеб запретил, когда увидел упаковку сосисок. Ну и вообще я с ним согласна. Я не верю, что ты съешь только две. Ты только не обижайся, мамуль. Но там очень много соли. Надо вообще их убрать из рациона. Я сейчас читаю рецепт домашней куриной колбасы. Готовится очень просто, и там нет столько вредных добавок и соли. Обещаю, что к твоей выписке я научусь ее делать. Делается очень легко, там только курицу измельчить в блендере и добавить немного молока, ну и свекольный сок для окраски. Чуть специй и соли и всю жижу вылить в пластиковую бутылку. А потом сделать надрез и достать ее. На видео как магазинная. Обижаешься?

- Да.

- Ну не злись. Если она у меня получится прям с первого раза, то давай я завтра тебе ее привезу?

- Саша, я хочу нормальной вредной колбасы и сосисок? Мне нужна эта долбаная соль! Что тут непонятного?

- Понятно, но нельзя. Виктор Алексеевич мне много рассказывал про питание, надо постараться питаться правильно. Я займусь этим.

- Обязательно. Все, Саш, мне надо закругляться. У меня процедуры, - уверенно вру я. - Вечером позвоню.

Сбрасываю видеозвонок и со всей силы кидаю мобильник на диван. Тот в свою очередь закатывается за подлокотник. От отчаяния и бессилия не спешу бросаться к телефону и вытаскивать его оттуда. Вместо этого хватаю ноутбук и продолжаю единственное, что у меня хорошо получается в этой жизни – работать.

Так, незаметно для самой себя, «ушла в астрал» до глубокого вечера. Опомнилась только тогда, когда взглянула на часы – половина десятого. Нехотя встаю с кровати и иду к дивану вызволять свой мобильник. Я поняла, что что-то определенно не так, в момент, когда засунула руку в щель между боковиной дивана. Мобильник-то я нащупала, а вот руку вызволить из щели у меня не получилось ни с первого, ни с двадцатого раза. Паника накрыла тогда, когда я стала понимать, что рука опухает.

- Я всякое ожидал, но к такому не был готов, Леночка. И давно ты меня здесь ждешь в такой позе?

Резко поворачиваю голову на дверь. Никогда не думала, что буду так рада видеть ЕГО.

- Хватить нести чушь, раз пришел сюда, так помоги мне вытащить руку. Она застряла.

- Чем это ты занималась, что она застряла? - ставит на полку рядом с кроватью пакет.

- Совала руку в диван, дай думаю проверю насколько же там узко. Развлекаюсь, как могу.

- И как, узко?

- Ты издеваешься? У меня рука опухла, я доставала упавший телефон! Ты мужик вообще или кто? Что ты стоишь и смотришь на мою оттопыренную жопу?!

- Да вот у тебя, кажется, дырочка на спортивных штанишках, - кладет руку мне на ягодицу. - Нет, штаны целы. Показалось.

- Ты понимаешь, что я отобью твою руку, как только вытащу свою?

- Ну, ты сначала ее вытащи, а потом отбивай. А вообще на будущее – не советую тебе так со мной разговаривать.

- Как? И на какое на хрен будущее?

- Грубо. Надо сказать примерно так: Андрей, помоги мне, пожалуйста, вытащить руку, она застряла. А вот это вот «ты мужик вообще или кто» оставь для того, кто так привык. Я, Леночка, добрый дядя доктор, но не настолько.

- Слышь, добрый дядя доктор…

- Слышишь, а не слышь. Все, цыц, сейчас вытащим твою руку. А будешь продолжать так разговаривать – засуну в тебя что-нибудь.

Ничего не отвечаю, просто потому что сейчас я в более уязвимом положении, причем во всех смыслах этого слова. Сначала надо достать руку, а сказать, что душе угодно, можно и потом. Так я думала ровно до того момента, пока добрый дядя доктор не пристроился ко мне сзади.

- Что ты делаешь?

- Пытаюсь достать твою руку, - как ни в чем не бывало отвечает он, обхватывая правой рукой меня за талию, левой же крепко обхватывает застрявшую руку. - Сейчас будем как в сказке про репку – тянуть. Лучше медленно, тянем-потянем, - и начинает правда, сука, качаться!

- Ты чего вообще сюда пришел? - сильно сжимаю свободной рукой его, обхватившую мою талию, руку.

- Решил тебя побаловать. Сардельку принес.

- Так это она упирается мне в зад?! Держи свою сардельку при себе, понял?!

- Это ремень. Ты так-то меня не настолько еще завела.

- Прекрати! Либо вытаскиваешь мне руку, либо пошел отсюда вон. Я позову кого-нибудь другого.

- Не вопи, - выдыхает мне в шею. - Я, можно сказать, знакомлю наши тела, - делает выпад в мою сторону, а потом резко тянет мою руку.

- Я тебя познакомлю со сто тридцать третьей статьей УК РФ за сексуальное домогательство.

- Ты сначала докажи, неблагодарная, - прекращает тянуть мою руку и очень неожиданно отпускает меня.

Обходит слева и начинает со всей силы раскачивать боковину недвижимого некогда дивана. Несколько секунд хватает для того, чтобы вытащить мою многострадальную руку из узкого плена.

- Спасибо, - искренно благодарю я, смотря на опухшее запястье. - Кстати, кто-то мне пообещал, что я его больше не увижу.

- Я имел в виду, что на той недели не увидишь, а не совсем. Как я могу пообещать, что мы никогда не увидимся, живя в одном городе?

- Я как-то за двенадцать лет жизни в Москве ни разу тебя не видела.

- Так может и видела, но просто боялась обратить внимание на такого красивого мужчину.

- Ну да, наверное, все так и было. Спасибо за помощь, но не соблаговолите отсюда свалить, сударь?

- Конечно, соблаговолю, сударыня, - подходит к прикроватной тумбе и раскрывает свой пакет. - После того, как отведаем сардельки. Не бойся, они самодельные. Куриные, в натуральной оболочке. Никаких консервантов и излишек соли. Я сам их делал. Тебе только одну дам. Не стесняйся, присаживайся и ешь, - подхожу к кровати, наблюдая за тем, как он распаковывает три контейнера. Один – с сардельками, другой – салат с помидорами и чесноком, судя по возбуждающему запаху, и третий – по виду, с шоколадными кексами.

- Ну, чего стоишь как вкопанная? Слюни подбери и ешь, - переводит на меня взгляд и тут же нажимает мне на плечи, вынуждая сесть на кровать. Нанизывает сардельку на вилку и подает ее мне. Сам же садится напротив на стул и проделывает то же самое с другой сарделькой, отправляя ее себе в рот.