— Линда? — я от души рассмеялся… хотя перед тем на секунду сердце сжалось, что обманулся. Такое разочарование накатило, что я запрокинул голову и зажмурился до искр из глаз. — Не гони самолеты!

— Рассел тряхнул все клиники штата Нью-Йорк — она сделала ЭКО, биоматериал предоставила свой…

Отец говорил и говорил, а мне рисовалась картинка.

Линда уже была беременна, когда явилась ко мне в Майами. Вот откуда у неё взялись самоуверенная наглость и чувство превосходства. Она планировала убрать меня, но у самой ни возможности, ни ума на это не было.

А Дарнелл Саммерс уже много лет назад объявил меня врагом. Когда я зашёл с сетью клиник в Северную и Южную Каролину, где он был единственным крупным игроком — поставщиком подобных моим услуг и чувствовал себя уверенно, я задавил его бизнес честной конкуренцией. Услуги в моей сети стоили дешевле, а некоторые я предоставлял бесплатно и на уникальном оборудовании — мой научный институт разрабатывал прорывные идеи, которые вытащили нас даже в космическую индустрию. Диверсии, подкупы и раздутые скандалы, вбросы в жёлтую прессу и даже митинги с осадой филиалов, иногда заканчивавшиеся поджогами, сильно портили мне кровь, но юристы корпорации «Аппалачи» практически раздели Дарнелла Саммерса до трусов. Он ушёл из домашнего региона на западное побережье и начал практически с нуля.

И вот теперь на западное побережье заходил и я.

Похоже, они с Линдой объединили силы, чтобы убрать меня и прибрать к рукам мой бизнес. Это слишком крупная игра для этой новоиспечённой пары, но Дарнелл с тех пор поумнел, а Линда после последней нашей встречи, похоже, осталась слишком униженной и оскорблённой. Вот почему Дарнелл Саммерс связал себя узами брака с Линдой — наследство, на которое претендует мой ребёнок, никак нельзя упускать из рук.

Что Линда могла сохранить презерватив с моей спермой — я не сомневался, но все же тест на отцовство нужно будет сделать.

Ирония жизни — то, чего всячески так долго избегал, меня настигло.

— Сын?.. — позвал отец, когда пауза затянулась.

— Поздравляю, пап. Скоро ты станешь дедушкой…


Тупо втыкал взгляд в плавающую заставку на ноутбуке.

Я стану папой…

Не потому что сам этого захотел, а потому что дурная баба размечталась отломить кусок от моего состояния. Я даже теперь все готов отдать Несси, носи она моего ребенка, но это было бы чудо. Мне в этой жизни чудес не отвешено. А у Линды я заберу то, что принадлежит мне по праву…

***

Я изучал соискателей и собирался до возвращения в Нью-Йорк провести серию собеседований. Одно из них в России, здесь — в Москве. Резюме Джейкоба «Стоит внимания» на анкете слишком молодого парня, еще студента Кембриджского университета, меня заинтересовало. Но что-то напрягало в фото парня. Не его возраст — талантливых нужно забирать еще щенками, а черты лица.

Светская хроника, Инстаграм, Фейсбук… Через два часа я изучил кандидата во всех ракурсах, знал всех его друзей и подруг, близкую и дальнюю родню, где живут и чем занимаются, где он сам учится, что любит поесть, на какой машине ездит и ещё полторы сотни мелочей, из которых сложился профайлер золотого во всех отношениях мальчика. Но главное, я узнал, что сегодня он отмечает в клубе «Гавана» день рождения друга, а уже утром вылетает назад в графство Кембридж. Я мог бы встретиться с ним там, но не хотел откладывать встречу, хотел увидеть Стаса немедленно.

Найдя адрес клуба, я переоделся и уже через сорок минут прошёл фейс-контроль.

Клуб оказался довольно большим и оправдывал название пальмами в кадках, портретами Че Гевары, дымом сигар «Cohiba» и коктейлями с ромом «Legendario», «Santiago» и «Paticruzado» — лучшими марками этого напитка в мире. Пёстрая цветовая гамма мягких сидений на ротанговой мебели утонула в темноте, но крутившиеся светомузыкальные шары добавляли ярких красок, ощупывая вспышками даже самые укромные уголки. Знойный кусочек Кубы среди промозглой московской осени.

Я медленно шёл мимо окружённых буйной растительностью вип-зон, всматриваясь в лица парней. Стаса узнал сразу, как увидел. Остановился около столика и встретился с ним взглядом. Улыбнулся и протянул ему руку:

— Никита Германович Соломат. А ты Станислав Александрович Горячев?

Парень смотрел на меня немного нахальным, но любопытным взглядом.

— Соломат… Я где-то слышал вашу фамилию… — он пожал мне руку.

— Найдёшь несколько минут для разговора?

Я окинул взглядом притихшую компанию, смотревшую на меня с интересом. Две девушки рядом со Станиславом разглядывали меня разными взглядами: одна — словно ощупывала длинными пальчиками всё тело, вторая — немного настороженно. Я улыбнулся ей, и она выпустила руку парня.

— В бар? Там должно быть потише, — предложил он и пригласил вежливым жестом пройти вперед.

Бар спрятался в нише за световым дождём и плотным занавесом, здесь действительно было тише, и несколько высоких табуретов оказались свободны.

— Вы партнёр моего отца? — спросил Стас, едва мы уселись. — Кажется, я вспомнил, где слышал ваше имя…

Я кивнул:

— Компания твоего отца поставляет очень важные уникальные компоненты для медицинских приборов моего научного центра. Я знаю, что ты учишься на наноинженерном факультете и у тебя уже сейчас есть пара интересных разработок, но, как я понял, тебе не хватило, так скажем, мотивации, понимания, насколько важно то, что ты делаешь. Как ты себе представляешь сферу применения музыкально-цветовой синестезии?

— Туманно, — честно признался парень. — Я заметил, что некоторые слова для меня имеют цвет, и решил поработать с этой особенностью.

Я кивнул — понимал, о чем он говорит, потому что сам слышал все оттенки цветовой палитры. Именно потому считаю и говорил об этом на пресс-конференции в Майами, что за аромо-, звуко- и цветотерапией будущее, и мой НИЦ уже ведет исследования в этом направлении.

— Цветной слух — редкое явление, считается анахронизмом, утерянной человечеством способностью, передаваемой по наследству. Хотя, например, из современников Владимир Набоков и его жена Вера Слоним были синестетиками и передали эту способность своему сыну. Скрябин и Римский-Корсаков тоже из числа людей, у которых в головном мозге зрительный и слуховой центры ощущений были объединены. Существует музыкально-педагогическая система Брайнина, способствующая развитию хроместезии у детей, но она лишь вызывает предпосылки образного восприятия. Твоя первая разработка — ноу-хау, которое позволит с минимальным инвазивным вмешательством соединить эти центры у глухих людей и научить их слышать музыку, речь, окружающие звуки — полный поток информационного шума, которые зрячие не замечают, но мозг его обрабатывает и позволяет человеку нормально ориентироваться. Вторая твоя разработка сложнее — работа с естественными вибрациями вообще дело очень тонкое, но твоя ошибка в том, что ты разделил эти два проекта, потому что недооцениваешь важность вибраций для нормального функционирования мозга.

Говорил, а сам вспоминал слова Джейкоба:

— У всего сущего свои вибрации. Можно проткнуть камень пальцем, если вибрировать, как он. Любая болезнь — живая, и тоже вибрирует. Всё живое можно уничтожить…

Мне определённо нужно подробнее побеседовать с самбо.

— Вы предлагаете… — Стас задумался, я ему не мешал, сделал знак бармену и попросил стакан минералки со льдом. — Если объединить их… — медленно приходил к нужному и правильному выводу парень, — то-о-о… глухие смогут слышать речь и музыку посредством света, а слепоглухие… посредством расшифровки вибраций… то есть практически нормально функционировать… Но почему вы мне это говорите? Зачем вам отдавать мне эту идею?

Потому что ты мой брат, Стас. И очень похож на нашу мать.

Но тебе еще рано знать о том, кто мы друг другу.

***

«Ни один вид на свете не создает пары на всю жизнь.

И не надо про лебедей, они изменяют как и все,

просто у них пиар лучше, чем у кроликов»

Доктор Хаус

Мы разговаривали еще несколько минут. Я не стал надолго отрывать парня от его компании, попрощался и предложил связаться с ним позже. Никак не мог отделаться от странного ощущения. Судьба забрала у меня Несси и Алёну, но подарила брата. Или за это надо благодарить мою мать? У меня возник закономерный вопрос к Джейкобу, и я уже собирался уйти из клуба и набрать его номер, но рядом раздался девчоночий голос:

— Никита…

Я повернул голову и посмотрел через плечо — девушка из компании брата, та, что анатомировала взглядом, растворившим одежду, словно в кислоте. Молодая совсем, безумно сексуальная. Каштановые густые волосы ложились на плечи тяжёлыми волнами, соскальзывали на большую для её комплекции грудь и оттягивали аккуратную головку назад — иначе как объяснить вздёрнутый высокомерно подбородок и беззастенчиво изучавший моё лицо взгляд? Красивая до невозможности, глаз не отвести. Скользнул взглядом по изгибу бедра и застыл — тончайшая ткань, мягко очерчивающая даже родинки, не спотыкалась на нижнем белье. Во рту мгновенно пересохло, будто не выпил я пять секунд назад холодную воду. Тело бросило в жар, член зашевелился, а руки зудели аккуратно завернуть платьице, что на ладонь выше колен, и проверить свою догадку. Но это опасная затея — даже будь там три слоя белья, меня уже ничто не остановит. Я слишком долго хожу недотраханный.

— Чем могу помочь? — прохрипел беспомощный перед жарившим внутренности возбуждением.

Отвернулся перевести дыхание и переключиться на пониженную скорость захвата заложницы.

— Я бы хотела уехать отсюда. Стас сказал, вы уже уходите. Не могли бы меня подвезти?