Ульяна Громова - Дело всей жизни. Книга вторая

— Нет проблем.

— Меня Варя зовут, — протянула она ладошку с красивыми длинными коготками.

Я это знал. Как и то, что она — сводная сестра Стаса: google мне все сообщил.

Взял ее за пальцы и поднёс ладошку тыльной стороной к губам, девушка улыбнулась. Наши взгляды коснулись, смелее проникли на территорию личного пространства друг друга и утонули в невесомости морали и запретов. Я буду трахать её, пока не иссохнет член и не превратятся в горошины яйца.

Давненько меня так не накрывало. Шевельнулась тенью мысль о Несси, но не остановила. Больше нет. Мне нужна была таблетка от похоти.

— Куда едем? — спросил, понимая, что она может назвать любую точку планеты — окажется все равно у меня в спальне.

— Да какая разница? — пожала плечиками и развернулась на каблучках, одновременно поворачивая рычаг моей выдержки на опасный минимум.

Я шёл за ней среди колыхавшихся в танце тел, как между болотных водорослей за божьей благодатью. Лишь оказавшись у гардероба, оторвал взгляд от упругой попы, чтобы помочь девушке надеть палантин из чернобурки. Вывел Варю на улицу, поддерживая под руку, на ходу отключая сигнализацию в «Мерседесе».

— Прошу… — открыл для неё переднюю дверь.

Но она открыла заднюю и села красиво, как умеют это делать настоящие леди. Не посадка — естественный, отточенный повседневным использованием этюд. Я закрыл дверцу и сел за руль, бросив взгляд в зеркало заднего вида — Варя устроилась посередине сиденья. Обернулся и подавился слюной — облегающее платье собралось на разведённых точёных ножках, скрывавших в тени то, что я сейчас желал больше всего. Отвернулся и завёл двигатель, ухмыляясь — впервые в жизни сняли меня, а не я. И что на этом неожиданные приятности не закончатся — был уверен.

От клуба до дома ехать всего минут двадцать, но я мечтал о телепорте и неожиданно подумал, что не теми исследованиями занимаюсь. Улыбнулся и посмотрел в зеркало, наткнулся на блестящий взгляд Вари — казалось, она вообще не отводила его от меня.

— Сверни здесь, — властно и красиво показала пальчиком на съезд в зелёную зону на берегу Москвы реки. Видимо, не терпелось не только мне. Её желание я выполнил — съехал и остановил машину за жидкой лесополосой. Погасил фары, включил пожарче обогрев салона и услышал: — Иди ко мне.

Вышел, улыбаясь — сейчас меня трахнут, как последнего проститута. Сомнений в этом девушка просто не оставляла. Сел на заднее сиденье и попал в крутой оборот.

Варя скинула туфли и уселась на мои колени. Её платье задралось, оголяя загорелые бедра. Я положил на них ладони и повёл вверх, убеждаясь, что белья на соблазнительнице нет. Меня залихорадило от накрывшего с головой возбуждения. Мозг стек в трусы и напрягся нижним умом. Длинные шустрые пальчики девушки уже освободили активную головку из плена брюк и боксеров и размазали первую каплю дикого желания.

Я задрал платье выше, оголяя шикарную крупную грудь с остроконечными твёрдыми вершинками. Девушка сняла его, явив себя полностью обнажённой. Совершенная, как произведение искусства, красивая в каждом изгибе, порочная, как сам грех. Казалось, натрахаться с такой невозможно, она заводила откровенностью в своих желаниях, полным отсутствием смущения и пониманием, какую имеет над мужчинами власть. Идеальная для меня. Лишь бы такая же ненасытная, потому что иначе эту ночь со мной она не переживёт.

Я скинул туфли и приподнялся, помогая ей раздеть меня: сковывать движения путавшимися на ногах штанами — не в этот раз. Варя встала коленями на передние сиденья, соблазнительно разведя бедра — её талия как раз поместилась между их спинками, наклонилась надо мной и без всяких промедлений вобрала член в рот до самых яиц, плотно скользя по нему губами. Я откинул голову и отлетел в другую реальность, захлебнувшись стоном.

Всё, что меня мучило, сконцентрировалось в члене, его разламывало от напряжения, в котором я жил последние месяцы и от которого не мог освободиться. Рот этой девушки — охлаждающий бальзам на свежий ожог, морфий от постоянной боли, пресная вода для пустынного странника. Варя зализывала застывшие в готовых лопнуть венах бездонные разломы моей неудовлетворённости, язычком собирала боль от самого основания и нежно снимала её губами с конца, насыщалась, как богиня тьмы плохой энергией. А я сходил с ума от потребности слить в этот тёплый умелый рот все, что скопил и отказывал себе в праве сцедить.

Варя окутала место сцепления наших тел и взаимных желаний тучей тёмных волос, ритмично высасывая меня и ноготками исследуя моё тело. Легкие касания, порхнувшие по внутренней стороне бёдер, задержались внизу живота и проскользили выше. Я выгнулся навстречу, когда девушка сжала мои грудные мышцы, как это сделал бы с ней я, вцепилась в соски, оттягивая их, и, длинно вытягивая изо рта член, чуть царапала тонкую кожу зубками — это пикантная острота, как кайенский перец в сахарном сиропе — одновременно безумно возбуждала и дарила неземное облегчение. Из-за копны щекотавших кожу волос я не мог видеть, что происходило между моих ног, но оттого только ярче чувствовал и вцепился взглядом в загорелую попу, выпяченную дерзко и развратно. Хотелось запустить пальцы в глубинное тепло шикарного девичьего тела, подразнить клитор и ощутить её движения навстречу. Эта девушка воспалила мою плоть, я превратился в ненасытный сгусток наэлектризованных до предела нервов, соединивших свои окончания в торчащей бите, обласканной молодой распутницей. И мне её было мало. Хотелось отдаться ей пошло, грязно, бесцеремонно, стечь в ласковый рот густо и щедро, освобождая каждую клеточку тела от застарелого напряжения.

Распятый в собственной машине какой-то девчонкой в два раза младше меня в бесстыдной позе лягушки, я вжимался в её рот глубокими движениями. Ухватился за ручки над дверцами, упёрся ногами в спинки сидений и трахал её, не в силах больше терпеть. Яйца ломило, член разбух и ходил между губ Вари очень плотно, я уже изнемогал от горячего предвкушения скорого оргазма. Тело само рвалось к пику наслаждения, я, словно буйно помешанный, орал от долгожданного, выстраданного и немного болезненного облегчения, быстро полоснувшего по яйцам острым коготками, пробежавшего по стволу и выстрелившего в рот девушки семя. Я чуть не плакал от почти забытого ощущения облегчения, будто онемел на несколько секунд, а потом, снова обретя чувствительность тела, понял — она меня испила, но не иссушила. Во мне осталось ещё много того, от чего я жаждал избавиться.

— Иди сюда… — вернул ее же слова и откинул с её лица тяжёлый занавес ароматных волос — она пахла белыми розами и невинностью, которой в ней не было.

Приятно, но не волшебно. Не так невыразимо, как Несси.

Я отогнал эту мысль к чертям подальше и впился в приоткрытый рот поцелуем.

США, штат Теннесси, Вудлейк

Я обхватила голову руками. Со мной ли это происходит? Немногим больше трёх месяцев назад в День независимости я шла по улице Нью-Йорка и не могла даже подумать, что стану любовницей миллиардера, что буду беременна и влюблена без памяти. Что это? Щедрая расплата или страшная награда? Когда всё сменило полярность, изменилось, сошло с орбиты и вошло в зону апокалипсиса? Почему?

Мы расстались с Никитой, он оборвал единственную паутинку, соединявшую нас, но мы оказалась связаны куда крепче — будущим ребенком.

Я задержалась у родителей на неделю дольше, но уже подходил к концу сентябрь, а я все еще бездарно прожигала время. Келли отлично справлялась с кафе, на банковский счёт исправно капала выручка. Но пора было возвращаться, потому что дел накопилось много, и никто их за меня не решит: не выдаст зарплату команде, не заплатит налоги, не встретится с адвокатом, который подготовил документы для суда и ждал только встречи со мной, чтобы я все проверила. Не собиралась спускать Стэйре подлую выходку с рук, засунула ее номер в черный список, потому что она пыталась до меня дозвониться, писала сообщения, которые я даже не открывала. Невыносима была одна только мысль о том, что она так меня подставила. Я извелась, дергаясь от каждого сигнала своего телефона, шума автомобильных покрышек по тихой улице Вудлейка перед домом — мне казалось, что Никита вот-вот появится. Я с ужасом представляла, как он на меня будет смотреть после всего этого, и оправдательные речи не складывались даже в голове.

Последнее слово всегда говорит поступок — это я четко понимала.

Я даже по улицам родного городка не очень-то гуляла после того, как заметила, что на меня оглядываются и перешептываются. Хотела быть знаменитым парфюмером, стала знаменитой шлюхой, продавшей девственность. Золотой писькой, с легкой руки Стэйры.

Чтобы хоть как-то отвлечься от постоянного неприятного чувства вины, штудировала свои конспекты по химии и ботанике, составляла новые формулы ароматов и записывала рецепты уникальных парфюмерных линий. Пожалела, что не смогла работать в «Demeter» на Пятой авеню — после психоневрологии попала в негласный чёрный список, но решила попытать счастья и отправила анкету в другой бутик недалеко от моего кафе и небольшой меблированной трехкомнатной квартирки, которую сняла. Я уже уверенно рисовала в воображении свою жизнь с сыном, представляла, какой должна быть у него няня, как будет выглядеть его комната…

На эту тему с отцом у нас вышел серьезный разговор. Он был против моего возращения в «вертеп», настаивал вернуть кафе Наоми и забыть о том, что со мной случилось в городе-мечте. Но я не могла. Косые взгляды здесь, в родном городке, припечатывали позор несмываемыми клеймами, я просто горела от них, физически ощутимых, когда бегала в магазинчик или просто выходила подышать воздухом. Майкл пару раз подрался с друзьями из-за насмешек надо мной. Я не хотела портить жизнь себе и ребенку, своим родителям и брату.