Голова предательски закружилась.

— Кир…

— Ты же самая красивая девушка в мире. Я и захотел, мимо не смог бы пройти.

Лера целовала его в нос, в глаза, в щёки, лизнула в губы, не давая ему говорить.

— Фу, плохая собака, — он смешно сморщил нос и засмеялся. — Счастье моё, я на целую неделю весь твой, только давай отсюда уже уедем.

И это было не счастье, это было безумное всепоглощающее безбрежное счастье, накрывшее их с головой.

— Хоть на обзорную экскурсию вас свозили? — сидя в просторном зале ресторана при гостинице, спросил Кирилл, с аппетитом поглощая какие-то закуски из глубоких белых ложек, похожих на маленькие ладьи.

— Мы покатались на автобусе. Такой двухэтажный, красный, — Лера больше разглядывала, что же им принесли, чем пробовала. Всё было таким непривычным.

Честно говоря, она вообще сегодня уже не хотела снова одеваться, куда-то идти и вообще выползать из-под Кирилла, но он сказал, что их кровать никуда не денется, и Лера ему поверила.

— С аудио экскурсией в наушниках, я понял, Туристик Бас, — протянул Кирилл Лере крошечный хлебный рулетик. До того, как он оказался во рту, Лера успела увидеть только побеги спаржи, торчащие изнутри и шарики красной икры сверху.

— Мн-н-н, вкусно, — облизала она оставшийся у него на пальцах соус. — Это как называется?

— Понятия не имею, — улыбнулся Кирилл, не сводя с неё глаз. — Но не делай так больше, а то мы уйдём, не дождавшись десерта.

— К чёрту десерт, заберём с собой. У нас есть вообще какие-нибудь планы?

— Ай-яй-яй, — укоризненно покачал он головой. — Именно это я и пытаюсь выяснить. Что тебе предложить. Хотя бы Гауди вы посмотрели на этой автобусной экскурсии? Дом Мила? Саграда Фамилиа? И есть у тебя какие-нибудь пожелания?

— Только одно, — подняла Лера вверх брови, когда перед ними поставили огромное блюдо с морепродуктами. — Чтобы ты не был там со своей женой.

Кирилл засмеялся, а потом наклонился через стол и взял её за руку.

— Значит, я всё правильно сделал. Есть минимум три места, где я никогда не был ни с бывшей женой, ни с какой-либо другой женщиной. Стадион Камп Ноу, — он дважды целовал каждый палец, который загибал. Сначала в ноготок, потом в фалангу. — Кулинарные курсы.

Кирилл остановился, когда Лерины глаза уже не могли стать шире от невысказанного удивления и восторга.

— И? — наклонила она голову.

— И эта гостиница, счастье моё, — он перецеловал остальные пальцы. — Но, если не возражаешь, в Храм Святого Семейства мы всё же сходим. Гений Антонио Гауди, — сделал он ударение на последний слог, — всё же стоит того.

И именно с Гауди они и начали следующий день.

Хотя нет, начали они его с чудесного пробуждения на неприлично большой кровати. С моря. Настоящего, солёного, Средиземного и уже холодного в середине сентября. Кирилл всё же затянул Леру в ледяные волны. А потом отогревал под душем.

— Ну, я сделал всё, что смог, — смеялся он, тяжело дыша и отплёвываясь от льющейся тропическим ливнем воды. — Надеюсь, ты согрелась.

— Немного, — улыбалась в ответ Лера, сползая вниз по чёрному кафелю стены в изнеможении.

А потом за столиком в ресторане Лера бессовестно объедалась бутербродиками и пирожными с кавой, каталонским игристым вином.

Что бы там ни говорили про аристократов и дегенератов, оказывается, шампанское на завтрак — это так вкусно и так приятно. Лере всё не верилось, что его действительно всегда выставляют в ведёрках со льдом к завтраку.

— Так во всех приличных отелях Европы, — пояснял Лере Кирилл, поглощая свой любимый хрустящий бекон и яичницу. — Потому что яйцо убивает вкус вина, обволакивая рецепторы и придавая ему металлический привкус, а яйца — это же основа большинства завтраков. Пузырьки же убирают этот налёт с вкусовых рецепторов, делают гастрономические ощущения ярче, да и вообще поднимают с утра настроение.

— Откуда ты всё это знаешь? — протянула ему Лера бокал.

— Не знаю, где-то прочитал, кажется в журнале Forbs, — пожал Кирилл плечами и поддержал Леру своим бокалом. — Вроде даже эта традиция пошла от Людовика Четырнадцатого, потом её продолжили разгульный Филипп Орлеанский и маркиза де Помпадур. Она подсадила на шампанское вечно скучающего Людовика Пятнадцатого, а его последняя фаворитка, бывшая куртизанка, мадам Дюбари, приучила уже весь французский двор к игристому напитку по утрам.

— Я даже не слышала про такую, — Лера смотрела на Кирилла с таким восторгом, словно он и сам был из Бурбонов.

— Очень интересная была личность. Людовику тогда исполнилось пятьдесят восемь. А она разгуливала по дворцу в полупрозрачных платьях, не пользовалась косметикой, не делала пышных причёсок, но, главное, не начинала день без шампанского. Только я расскажу тебе о Франции потом, когда мы поедем во Францию, — улыбнулся он. — А пока — Каталония, её вечная борьба за независимость и её бессмертная архитектура.

После завтрака, не торопясь, от отеля они пошли пешком.

И остановились на небольшой площади с фонтанами, чтобы сделать несколько снимков. Но там, по кольцу, оказалось такое оживлённое движение, что у Кирилла никак не получалось сделать фотографию, чтобы в кадр перед Лерой не влезла какая-нибудь Ауди, мотоцикл, а то и грузовик. И Лера, торопясь, пока на светофоре загорелся красный, перебегала на другое место, споткнулась о бордюр и растянулась во весь рост на асфальте.

— Какая знакомая мизансцена, — помог ей подняться Кирилл.

Лера ждала, как минимум, насмешек. Как максимум, в голове зазвучал голос мужа: «Раззява! Ну, ты как всегда! У тебя глаза на заднице, что ли?». Она внутренне сжалась, и вдруг снова захотелось закрыться руками. Но Кирилл усадил Леру на бордюр, а сам сидел перед ней на корточках и расстроенно разглядывал её коленки в порванных джинсах.

И слёзы сами, непрошенные, вдруг защипали глаза. Нет, не от боли — от какой-то унизительной беспомощности, от этого вечного, словно врождённого чувства вины, что снова она совершила оплошность, что за неё стыдно.

— О, боже! Сильно ушиблась? — Кирилл сел рядом и прижал её к себе.

— Нет, — покачала головой Лера, не в силах сдержать этот солёный поток. — Прости.

— За что? — спросил Кирилл тихо, баюкая её как маленькую на глазах у сотен проезжающих мимо испанцев, но о которых подумала, похоже, только Лера.

— За то, что я такая… неловкая, — всхлипывала она.

— Тебе не за что извиняться, — погладил он её по голове. — Не за что. Даже будь ты самой неловкой девушкой в мире. Просто закупим побольше пластырей и зелёнки, перейдём на ударопрочные телефоны — и всё.

— Я джинсы порвала, — засунула Лера палец в дыру и вздохнула.

— Купим тебе новые джинсы. Главное, коленки целы, — Кирилл попытался заглянуть в образовавшуюся прореху, и ткань легко расползлась до самого шва. — Упс!

— Ну, рви тогда и вторую, — рассмеялась Лера, глядя на его обескураженное лицо. Вытерла остатки слёз на щеках.

— Лёгким движением руки брюки превращаются… — Кирилл прилагал усилие, двумя руками растягивая прорезиненную ткань. Оказалось, порвать её не так уж и просто, но он справился. — Брюки превращаются… в элегантные драные брюки.

Он посмотрел на результаты своего труда, склонив голову, и остался доволен.

— Тебе очень идёт, — подал он Лере руку, вставая. — Ты такая сразу бандитка. Но я тебя на всякий случай больше ни на секунду не отпущу.

— Нас же неправильно поймут, — оглянулась Лера смущённо, когда он прижал её к себе, засунув руку под майку.

— Наоборот, — показал он пальцем на двух целующихся парней. — В этом космополитичном городе нас поймут очень правильно.

Уже после посещения храма и плотного обеда Лера, сидя за столиком в небольшом кафе, рассматривала фотографии, которые они сделали.

— Чудесный город, потрясающий храм, невероятный талант, и такая грустная история жизни, наверно, как у всех истинных гениев.

Конечно, Кирилл столько успел рассказать и про город, и про храм, и про архитектора, что Лера и хотела бы, а не смогла остаться равнодушной.

Она искоса поглядывала на Кирилла, словно сличая с оригиналом. На некоторых снимках он вышел такой забавный, лохматый, взъерошенный. Лера почти везде вышла не очень, но Кирилл категорически запретил удалять фотографии.

— Это всё, что у меня останется, когда ты уедешь, — он смотрел на неё такими влюблёнными глазами, что Лера боялась встретиться с ним взглядом.

— Куда мы пойдём дальше? — она вернула телефон.

— Куда хочешь. За новыми джинсами? — Кирилл хитро прищурился.

— Не, — уверенно покачала головой Лера. — На такие муки я тебя не обреку. Если только тебе что-нибудь нужно купить…

— Муки? — улыбнулся Кирилл загадочно. — Какие муки! Это же весело.

И он повёл Леру по торговым центрам.

И оказался прав. Это было даже лучше, чем шампанское с утра.

H and M, Zara, Mango, Bershka, Beneton — это то, что Лера ещё запомнила. Потом она даже и названия не читала и перестала считать фирменные пакеты, из каждого магазина выходя с очередным.

Они с Кириллом просто видели очередную витрину, заходили, набирали полную сумку вещей, и самое интересное начиналось в примерочной.

Лера переодевалась, выходила к Кириллу, развалившемуся на пуфе, и по выражению его лица понимала, что ей с этим делать. Он закрывал глаза руками, выглядывал сквозь пальцы, кривился, делал вид, что засовывает два пальца в рот, падал лицом на колени, не в силах сдержать смех, скрещивал запястья, морщился, словно ел лимон, иногда задумчиво складывал руки на груди, почёсывая мефистофелевскую бородку, и наконец одобряюще поднимал вверх большой палец.

И Лера уже устала, а Кирилл тянул её в следующий магазин, и всё повторялось сначала.