Диана Рымарь - Держись от меня… поближе!

— Я… — пискнула Адель и закашлялась, кое-как заставила себя продолжить: — Ругаться не будешь?

— А надо? — уточнил Жаров, сведя у переносицы черные брови.

Адель отчаянно принялась качать головой.

— Зачем ты пришла? — Голос его с каждым словом делался всё резче и громче.

Несчастная замялась, оробела, как это обычно с ней случалось при грозном взгляде бывшего короля класса. В голове даже проскочила мысль сбежать, но она подавила в себе трусость. Осторожно прошла к столу Глеба. 

— Э-э-э… В общем, день рождения ты не любишь, но кофе-то любишь! Да? Я тут… вот…

С этими словами она поставила на его стол стакан с кофе из соседней кофейни. Кофе надежно скрывал слой пены, на которой умелый бармен написал Happy Birthday.

— Просто маленький знак внимания… — тихо прокомментировала Адель.

Глеб уставился на надпись так, будто увидел нечто невиданное и удивительное.

— Это ты мне? — прогремел он как-то особенно зловеще.

— Ага…

Адель кивнула и поспешила скрыться из кабинета начальника. Чего уж там, позорно сбежала, ведь все запасы смелости в ее маленьком теле разом закончились.

Суббота… Что за чудесный день! На него всю неделю молишься, как бы ты ни любил свою работу. Блаженное время, когда можно расслабиться, отдохнуть, поваляться в кровати на полчаса дольше… Ну, если ты не мама трехлетки, который вскакивает ни свет ни заря.

— Мама, я проснулся! — заявил Борюсик, когда Адель видела свои самые сладкие сны.

Для пущей убедительности подсел ближе и стал трясти маму за плечо.

— Давай еще немножко полежим? — жалобно попросила она.

Но куда там, малышу срочно понадобилась чашка какао, мультфильм, булочка. Очередность можно поменять, но размеры утренней катастрофы от этого не становились меньше.

— У-у-ух… — громко вздохнула со своей раскладушки Софочка.

День пошел своим чередом.

Однако сегодня Адель ждало нечто не совсем обычное, точнее совсем необычное. У соседки этажом выше сыну сегодня исполнялось четыре года, и храбрая мамаша пригласила нескольких ребят на три-четыре часа порезвиться с ее разбойником, в том числе и Бориса. Так что сегодня славной труженице бюро переводов предстояло насладиться отдыхом на полную катушку.

Можно спокойно выпить кофе, почитать книгу или даже сходить в магазин за новой блузкой. В кои-то веки у Адель появилась такая возможность, недаром трудилась на Жарова в три смены.

Как только отправила сына в гости, собралась в торговый центр.

— Я с тобой, — тут же напросилась Софочка.

— У тебя же денег нет! — подметила Адель.

Жестом фокусника сестра достала из кошелька кредитку.

— Та-дам! Я немножко, честно-честно…

Адель лишь покачала головой, но против ничего не сказала. Имеют же они право иногда себя побаловать, разве нет?

Однако стоило двум сестрам выйти в прихожую, как раздался дверной звонок.

— Доставка для Адель Сафроновой! — отрапортовал курьер в синей униформе, причем крайне аккуратной, идеально отглаженной. Словно работал на побегушках у самого короля или президента. Важности в его лице тоже с избытком.

— Это я. — Сафронова взяла из рук служащего квадратную плоскую коробку в серебристой упаковке. — От кого?

— Тут карточка, — курьер кивнул на белый конверт. — Распишитесь, пожалуйста.

Адель поставила закорючку в нужной графе и закрыла дверь.

— Что же там, не томи! — запричитала Софочка.

В этот момент в прихожую вышла бессменная наблюдательница за всем, что творилось в квартире, — баба Нюра. Круглая, как колобок… престарелый и очень любопытный.

— Что у вас там, девочки? — спросила она скрипучим голосом. — Ой, я так люблю подарки!

— Да мы это… Ничего, баб Нюр! — отмахнулась от нее Софочка.

Схватила сестру за руку и утащила в свою комнату. Уже там, под почти надежной защитой двери, они распаковали неожиданный презент. В картонной коробке оказалась еще одна — бархатная, а в ней… самый прекрасный сапфировый комплект, который Адель когда-нибудь видела в жизни.

Крупные капли насыщенного темно-синего цвета. По одному камню на сережку и самый крупный сапфир в подвеске, висящей на тонкой золотой цепочке. Украшения выглядели просто, но в то же время невероятно дорого и стильно. В них не было ничего лишнего, никаких цветочков или россыпи фианитов, ничего кричащего.

Адель и сама бы выбрала себе такой комплект, если бы могла тратить деньги на драгоценности. Он очаровал ее в мгновение ока. Хотелось смотреть на эти сапфиры вечность, ну или по крайней мере часа семьдесят два — семьдесят четыре.

— Вау! — охнула Софочка.

— Вау… — вторила ей Адель. Однако восхищение ее длилось недолго. — Они ненастоящие, даже не думай! — фыркнула с обидой. — Дешевые стекляшки…

— Да ну, разве дешевые стекляшки так выглядят? — всплеснула руками сестра.

— Велесов на другое ни за что бы не раскошелился…

— Думаешь, опять он? В этот раз домой прислал… хотя, может быть, потому, что сегодня суббота… Что в карточке?

— Карточка… — охнула Адель.

Она потянулась за конвертом, прочитала на белом куске картона очередное послание, написанное крупным уверенным почерком:

«Скажи мне: «Да»! Больше не молчи…»

— Многословно… А какой был вопрос? — удивилась Софочка.

— Ну вот же он на ужин приглашал в прошлой записке… Только я разве молчала? Я ему позвонила и всё высказала! Или он забыл? Маразм у него?

Адель хмуро наблюдала за тем, с какой любовью Софа поглаживала холодные камни.

— Может, всё же не подделки? — забубнила жалобным тоном сестра. — За углом есть ломбард, там у меня знакомый ювелир, как-то имела дело. Враз оценит, пойдем проверим? 

— Да что тут проверять, всё и так ясно! — зафырчала Адель.

— Пойдем, пойдем… 

* * *

Сестры возвращались из ломбарда в полнейшей прострации.

Украшения мало того, что были настоящими, так еще и выполнены с большим искусством, да и камни в них оказались чистейшей пробы. Служащая ломбарда моментально предложила Адель за эти украшения хорошую сумму. Однако та, конечно же, не стала продавать.

Впервые в жизни ей подарили нечто настолько ценное. Запредельно ценное с точки зрения Адель. Нечто такое, чем можно восхищаться всю жизнь, а потом передать по наследству невестке или дочери, если та у нее когда-нибудь будет.

— Это не Велесов… — проговорила она, едва сестры вышли на свежий воздух. — Он бы съел свою шапку, если бы ему пришлось так потратиться! Да что там, он бы скорее застрелился из веника…

— Но кто, если не он? — вопрошала Софочка. — Получается, у тебя завелся тайный поклонник?

— Получается, завелся… — хлопала ресницами Адель. — Только я понятия не имею, кто…

Обе молча повернули домой, идти по магазинам как-то сразу расхотелось. Да и страшно бродить по улицам с такой ценностью в сумочке. Прошагали по пустой лестнице наверх — лифт сломался в очередной раз. Впрочем, очень скоро оказалось, что лестничная клетка не так уж и пуста. На нужном этаже их поджидал злой, как сто чертей, Велесов.

— Кто смеет дарить тебе подарки?! — взревел он, едва увидел Адель.

Он, понимаешь ли, рискнул всем, рванулся в город, несмотря на то, что будущий тесть был в ярости из-за его самоволки. Потом Велесов пришел к этой гуляке, а ее даже дома нет. Шлялась непонятно где… И вот, видите ли, идет с этой выдрой Софией под ручку, сумку новую к груди прижимает.

Как только Велесов приметил новую сумку бывшей гражданской жены, в голове родилась мысль: «Тоже кто-то подарил…»

— Кто смеет дарить тебе подарки?! — взревел он, моментально выйдя из себя.

Двинулся на бывшую жену как сомнамбула. Выдрал сумку из ее рук и, потрясая ею в воздухе, начал орать:

— А я знал… Я знал, что ты гулящая дрянь! Я чувствовал, что тебе нельзя доверять! Слишком ты хорошая была, слишком безгрешная… Я нутром чуял — таких не бывает, врешь. И теперь вижу, прав! Прав…

С этими словами он собрался швырнуть ни в чем не повинный псевдокожаный ридикюль с лестницы вниз.

— Сапфиры! — охнула Адель, прикрыла рот ладошкой.

Ее сестрица оказалась более сообразительной. Она кинулась вперед, выхватила сумку у изумленного Велесова и собралась броситься наутек, но тот не дал ей двинуться с места. Схватил за затылок, благо размером ручищ не был обижен. Да и ростом выше, чем девушки.

— Ай, ай, ай… — охнула Софочка.

Тогда на Велесова кинулась уже Адель.

— Отпусти ее! — завизжала так, что у него начали лопаться перепонки.

Нахалка принялась колотить по плечу, и тогда Максим сомкнул руку уже на ее шее. Сдавил немного, чтобы утихомирилась, а та вдруг стала брыкаться, пинать его ногами.

— Совсем бабы одурели! — зарычал он на них. — А ну хватит брыкаться!

И тут резко открылась дверь в коммунальную квартиру, где проживала София. Из нее показалась старая круглая бабища; насколько он помнил, ее звали Нюра. Да не одна, а с костылем, тем самым, об который Максим не так давно чуть не споткнулся, когда привозил Адель с Борисом к сестре. Эта здоровенная деревяшка вообще, кажется, стояла в коридоре коммунальной квартиры с незапамятных времен. И теперь он наконец-то понял ее истинное предназначение. У кого-то бита, у кого-то костыль…

— А ну отпусти девочек, нелюдь! — закричала на него старуха.

При этом так угрожающе примерилась концом костыля в его детородный орган, что Максим испугался.