И черт, я не хотел встречаться с ней сегодня. Не только потому, что я понятия не имел, где мы с ней сейчас находимся, что я чувствую и что нам с этим делать, но и потому, что она теперь была хранительницей огромной тайны, которую я не смог рассказать своим ближайшим друзьям.

Надо было набраться смелости и рассказать все Оливеру.

Никогда, ни за что не надо было делиться всем со сплетницей Харлоу!

А если они узнают, что я от них что-то утаил? Если она проболтается? Черт.

Внутри ресторана темно и шумно, так шумно на самом деле, что я начинаю думать, что если в какой-то момент я смогу ускользнуть, моего отсутствия никто не заметит.

Несмотря на множество людей и кабинок, разместившихся на небольшом пространстве, здесь на добрых двадцать градусов прохладнее, чем снаружи. И только благодаря этому я вдруг понимаю, что вспотел: прохладный воздух холодит разгоряченную кожу у меня на лбу и шее. Господи, Финн, возьми же себя в руки.

Мы слышим их раньше, чем видим. Даже сквозь гул голосов, грохот музыки и звяканье посуды смех Харлоу доносится до самой входной двери. Харлоу никогда не бывает тихой.

– Это лучшее, что я когда-либо слышал! – кричит Ансель, заливисто хохоча. Вы можете подумать, что двадцатидевятилетний адвокат вряд ли станет заливисто хохотать, но это же Ансель, и да, вы ошибетесь в данном случае. Мои нервы натягиваются до предела по мере того, как их голоса становятся все ближе, и я чувствую, как губы у меня складываются в мрачную гримасу.

– Похоже, они начали без нас! – бросает Оливер мне через плечо, и я могу только кивнуть в ответ, пробираясь вслед за ним через толпу к столику и стараясь сделать вид, что это не меня вот-вот вырвет.

Они все сидят в большой кабинке в дальнем углу. Ансель с одной стороны, его длинные руки лежат на спинке скамейки, и он наклоняется вперед, улыбаясь и слушая то, что говорят на другом конце стола. Миа сидит рядом с ним, Лола справа от Миа, и я не в первый раз замечаю, что она с совершенно отсутствующим видом что-то рисует на салфетке. Харлоу сидит во главе стола, глаза у нее широко раскрыты и искрятся весельем, она рассказывает что-то Анселю, и тот смеется. Опять.

– Хорошо проводите время? – спрашивает Оливер, останавливаясь с другой стороны стола. – Вас слышно, наверное, даже снаружи!

Глаза всех обращаются на него и потом на меня, а потом они все радостно приветствуют нас. Все, кроме Харлоу. Ее взгляд задерживается на мне на самые долгие пять секунд в моей жизни, потом она моргает и обращается к Оливеру:

– Наконец-то! – сейчас она улыбается, пожалуй, слишком широко.

Нервно, может быть? Или виновато?

– Вы? – начинает она. Но я перебиваю:

– А что вас так развеселило?

Выпаливаю, и мне тут же хочется отшлепать самого себя. Все поворачиваются ко мне, у всех на лицах выражение «Какого черта?». Даже Лола поднимает глаза, и я вдруг понимаю, что на самом деле, несмотря на то что она выглядит отстраненной, она тем не менее слышит каждое слово.

– Харлоу рассказывала историю, как мы однажды захлопнули входную дверь, когда купались нагишом, и решили, что она-то как раз и должна лезть через окно наверху. Голая!

– О! – восклицаю я, слишком напуганный своей реакцией, чтобы насладиться в полной мере возникшим у меня в мозгу образом Харлоу, ползущей вверх по стене, к окну – не важно.

Харлоу смотрит на меня, прищурившись, а Ансель разглядывает меня так, словно я только что продемонстрировал всем свои трусы, надев их поверх штанов.

– Понятно, – кивает Оливер. – Я пойду поищу туалет. Закажите мне бургер, если появится официантка, хорошо?

И Оливер уходит, оставив мне только выбрать из двух вариантов: стоять тут как идиот или все-таки сесть рядом с Харлоу.

Со вздохом я делаю над собой усилие и сажусь, старательно следя, чтобы между нами оставалось хотя бы несколько дюймов расстояния. Лола и Миа начинают говорить о чем-то, и Харлоу наклоняется ко мне.

– Сбрось обороты, Финник, – шепчет она.

В любой другой момент я бы обязательно сообщил ей, куда она может засунуть эти свои очаровательные уменьшительно-ласкательные прозвища. Но сейчас я слишком занят тем, чтобы держать себя в руках.

– А что? – спрашиваю я, стараясь выглядеть смущенным. – Мне было интересно.

– Интересно? Да ты выглядел так, будто был готов сбежать с места преступления в любую секунду. Ты просто комок нервов и… – Ее глаза изучающе обшаривают мое лицо: – Господи, да ты потеешь?

– Я в порядке, – возражаю я, вытирая руку о штаны, и выдыхаю, откинувшись назад. – Просто, ты понимаешь, чувствую себя немного неловко из-за всего этого.

– Из-за чего? Ты же не думаешь, что я кому-то что-то рассказала? Или думаешь?

Похоже, ей немного обидно, и я быстро отвечаю:

– Что? – Наверное, слишком быстро. – Нет. Конечно, нет. Я просто беспокоюсь, что… ну ты понимаешь… мало ли… вдруг ты не очень умеешь притворяться.

– Притворяться? Да о чем ты, мать твою, говоришь?

– Ну ты всегда сплетничаешь и все такое. Я думал, вдруг ты проговоришься.

Раньше, чем она успевает ответить (или, знаете, дать мне локтем по яйцам), возвращается Оливер и сдвигает все стаканы, а потом плюхается на скамейку с краю, двигая меня ближе к Харлоу.

Я выпрямляюсь и бормочу извинения, но она только качает головой и смеется, а потом наклоняется ко мне и шепчет так тихо, что мне приходится закрыть глаза, чтобы сосредоточиться на ее словах:

– У меня для тебя есть новости, Финн. Я имитировала оргазмы на протяжении шести лет, пока не появился ты. И у меня больше секретов, чем ты сможешь уместить в своей гигантской пустой башке, поэтому если тут кто-то из нас и собирается поделиться большим секретом о реалити-шоу, то это точно не я.

– Это не реалити. – Я замолкаю и еще раз глубоко вздыхаю, а потом тянусь за своим пивом. – Не важно.

Я понимаю, что это нелепо, но все же не могу расслабиться. Теперь я не столько боюсь, что Харлоу проболтается, сколько наблюдаю за ней очень пристально и подмечаю все. Наверняка со стороны я выгляжу как серийный убийца, который не сводит с нее глаз, но суть в том, что она не смотрит на меня. Вообще.

В какой-то момент появляется официантка и принимает у всех заказы, и я настолько не в себе, что понятия не имею, что заказал, пока она не возвращается и не ставит передо мной огромную миску салата. Великолепно.

Появляется Не-Джо и, налив себе пива, проползает под столом, чтобы усесться рядом с Харлоу, втискиваясь с другой стороны от нее.

– Садись, – говорит она ему с улыбкой и двигается.

Теперь ее бедро прижато к моему, и мне приходится усилием воли держать свои руки так, чтобы все их видели, очень и очень далеко от того места, куда они больше всего сейчас хотели бы забраться.

– Следишь за фигурой? – спрашивает Не-Джо, показывая на мою тарелку гигантским ломтиком жареной картошки, который стащил у Лолы.

– Ну он уже не так молод, как когда-то, – поясняет Харлоу, по-прежнему не глядя на меня.

Зато она кивает Оливеру.

– Итак, как дела с Чудо-Женщиной? – спрашивает она, улыбаясь, и отрезает кусочек от своего стейка (я хотел стейк вообще-то). – Есть какие-нибудь новости?

Оливер качает головой и допивает остатки пива:

– Не спрашивай.

Ансель, который до этого момента сидел, уткнувшись лицом в Миа, вдруг говорит:

– А что не так с Чудо-Женщиной?

– Господи Иисусе, – вмешивается Лола. – Так ты не прочь пошалить с принцессой Дианой, да?

Харлоу взрывается смехом, а Ансель вспыхивает румянцем до кончиков ушей:

– Я… уф!

– Надо отдать ей должное. – Харлоу тянется за луковым колечком. – Чудо-Женщина просто доказывает, что она еще ого-го.

– Я совершенно ничего не понимаю, – признается Миа.

– Это потому, что Ансель пытается высосать твою душу через рот, как какой-то дементор, – заявляет Харлоу, а потом шепчет в мою сторону: – Это из «Гарри Поттера», солнышко. Не нервничай.

Оливер рассказывает о ситуации, и хотя это кажется невозможным, Ансель становится еще более красным.

– А я вот думаю, кто-нибудь уже занимался сексом там или нет? – произносит Лола, и все поворачиваются к ней. – А что? Я просто говорю: маленькое рандеву для вуайеристов в окружении ботанского порно?

Она слегка дергает плечиком:

– Я бы поняла.

– Ну разумеется, ты бы поняла, – невозмутимо соглашается Харлоу.

– Ну я бы не стал заниматься сексом в этом туалете, – признается Не-Джо. – Диванчик? Может быть.

– Никто не будет заниматься сексом в моем магазине! – взрывается Оливер и затем почти сразу, чуть подумав, добавляет: – И не надо никаких идей тут, потому что к вам это тоже относится!

– Слава богу, что там нет камер, – подхватывает Не-Джо. – Ты только представь все эти ужасные вещи, которые ты бы увидел на записи! Такие клевые, такие странные люди приходят туда… Это было бы просто самое сочное реалити-шоу!

Я давлюсь пивом, начинаю кашлять так, словно собираюсь выплюнуть свои легкие. Стол трясется, все всплескивают руками, бокалы падают, словно домино, пиво и напитки разливаются во все стороны.

– О боже, ты в порядке? – спрашивает Миа.

Я снова кашляю и чувствую, как рука Харлоу ложится мне на спину, постукивая и поглаживая меня легкими кругообразными движениями.

– Да соберись ты, мужик, – бормочет она, и я киваю, беру салфетку и вытираю перед своей рубашки.

– Он в порядке, – сообщает она всем сидящим за столом. – Просто не в то горло попало.

Приведя себя наконец в чувство, я снова сажусь, осторожно цежу пиво и стараюсь ни с кем не встречаться глазами. Как психопат.

Сосредотачиваюсь на ощущении тепла, идущего от тела прижатой ко мне Харлоу, и на том, каким естественным это кажется. Я все жду, пока она подденет меня как-то, пошутит в мой адрес, но она совершенно невозмутима – холодная и спокойная – и даже не смотрит в мою сторону. Пытаюсь определить, намеренно это или нет – действительно ли она не смотрит на меня или она просто не смотрит на меня так, как обычно?