– Как ты думаешь, что бы сделал папа, если бы я пришла домой со съемок рекламы «Пантин» и дала бы ему чек, сказав: «Купи себе камеру, малыш»?

Я зарываюсь лицом в подушку и издаю стон:

– Ч-ч-черт.

– Что это мы тут чертыхаемся? – спрашивает с порога папа, отхлебывая кофе из кружки.

– Твоя дочь учится правилам партнерских отношений, – объясняет мама.

Он фыркает:

– Наконец-то.

– И долго вы вдвоем будете надо мной издеваться? – спрашиваю я, выбираясь из постели в притворном гневе. – Я вообще-то очень занята, у меня куча очень важных дел.

– Ты работаешь сегодня? – кричит папа мне вслед, когда я бегу вниз по лестнице, и по его тону я понимаю, что он так не думает.

Я останавливаюсь на третьей ступеньке, бросаю на папу сердитый взгляд, который он все равно не может видеть.

– Нет! – ору я в ответ.

– Позвони Финну! – доносится сверху папин голос. – Он мне нравится!


ПРОБЛЕМА ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, что я не хочу звонить Финну. Я хочу поехать в Канаду, врезать ему ногой по яйцам, а затем уехать домой. Он ведет себя как большой ребенок – взял и уехал из города, показав всем задницу. Меня так и подмывает отправить ему посылку с пластмассовым палтусом, копией последнего фильма Сальваторе на диске, и упаковкой тампонов.

Я официально увольняюсь с NBС и клянусь: никто даже не замечает, что я ухожу. И если даже и замечает, то думает: избалованная голливудская девчонка не справилась с должностью девочки, подающей кофе. Сальваторе выделяет для меня кабинет в своем здании «Дель Мар», и когда я обещаю ему подавать кофе лучше всех, кто делал это до сих пор, он смеется и говорит, что это, конечно, прекрасно, но мне придется бывать с ним в Лос-Анджелесе минимум раза три в неделю, так что пусть лучше кто-нибудь другой займется кофе вместо меня.

Эта новость ошарашивает меня, взрываясь, словно хлопушка с блестками и конфетти у меня перед глазами: он не только дал мне работу – он сделал меня своим личным ассистентом. Я превратилась из подавальщицы кофе на NBC в правую руку одного из крупнейших продюсеров Голливуда. А папа даже бровью не ведет, когда я сообщаю ему эту новость.

– Я всегда знал, что это всего лишь вопрос времени, – говорит он и одаривает меня улыбкой, от которой я начинаю чувствовать себя самой яркой, самой прекрасной звездой во Вселенной.

Но даже несмотря на эти огромные изменения, несмотря на то, что неделя заполнена звонками, контрактами и покупкой офисного оборудования, целая неделя без Финна – это странно. Сотни раз я чуть было не звоню ему, чтобы просто рассказать о том, что я делала весь день, или поделиться своими восторгами по поводу работы с Сэлом. Но как только я вытаскиваю телефон из сумочки и вижу, что ни сообщений, ни звонков, ни писем от него нет, я старательно борюсь с желанием снова впустить его в свою жизнь.

Сальваторе вспоминает о нем за ланчем, спустя примерно неделю после бегства Финна из города.

– Твой парень вполне…

Я наставляю на него вилку:

– Финн не мой парень.

Сэл поднимает руки, словно сдаваясь:

– Ладно, ладно, твой друг Финн – так лучше? – молодец. Он волновался, что ремонт его лодки может оказаться дороже, чем выгода от ее использования, и сказал, что не сможет работать с нами в этот раз, но что он может предложить нам несколько отличных альтернативных вариантов в этом районе и согласен стать нашим главным консультантом на фильме.

– О? – Я теряю дар речи, но у меня бешено стучит пульс в ушах, потому что я то ли в восторге, что Финн все-таки участвует в деле и что он проявил инициативу и позвонил Сальваторе, то ли в ужасе от перспективы совершенно потерять самообладание при неминуемой встрече с ним в какой-то момент.

– На следующей неделе нам нужно будет поехать туда, чтобы посмотреть несколько шхун. – Сальваторе наблюдает, как моя вилка со звоном падает в тарелку.

– На следующей неделе? Но съемки ведь начнутся только в апреле?

– Ты теперь работаешь на меня, Тюльпанчик, – напоминает мне Сальваторе, используя мое домашнее прозвище, чтобы смягчить свой вежливый упрек. – Ты будешь мне там нужна. Или поехать в Канаду для тебя проблема?

– Разумеется, то, что происходит между мной и Финном, не имеет к этому никакого отношения. Прости, Сэл, это просто секундная слабость. Я в порядке.

Он выпячивает подбородок, изображая Крестного отца:

– Хочешь, я разобью ему морду?

– Нет, я буду в отчаянии, если ты отнимешь эту возможность у меня.

Откусив кусочек сэндвича, я жую и глотаю. И стараюсь не думать о том, как мне на самом деле нравится лицо Финна.

– Господи, надеюсь, ты не ошибся, когда доверил мне все это, – говорю я. – Я знаю этот бизнес, но… Ты уверен, что тебе не нужен кто-нибудь более опытный?

– У меня хватит опыта на двоих, – пожимает он плечами, насаживая на вилку зеленую фасоль. – Ты знаешь, как это работает, а я научу тебя быть именно такой, как мне нужно. Мне нравится твой характер, и я быстро введу тебя в курс дела. Очень трудно найти человека, который был бы, как ты, одновременно преданным, сообразительным и дерзким.

Я смотрю на Сэла с обожанием:

– Я люблю тебя, ты знаешь об этом?

– Да, да. – Он делает глоток холодного чая. – Так что у вас случилось с Финном?

Вздохнув, я бросаю салфетку на стол:

– Я… Ну я не рассказала ему о том, что говорила с тобой по поводу использования его лодок в съемках фильма с многомиллионным бюджетом, и он рассердился. И все такое.

Он поднимает на меня глаза то ли с удивлением, то ли с недоверием:

– Ты шутишь?

– Прежде чем сказать что-нибудь еще, пожалуйста, учти: я уже слышала от всех кому не лень, что я была не права. И на самом деле я себя чувствую идиоткой.

Его лицо смягчается, и он слегка пожимает плечами, прежде чем заняться своим салатом.

– И потом он просто уехал, – вздыхаю я. – Поэтому я злюсь. Это просто какое-то…

Он глотает и заканчивает фразу за меня:

– Дерьмо?

– Да.

– Что ж, у тебя будет возможность рассказать ему о своих чувствах на следующей неделе. Мы пригласим его на ланч.

Сэл встречает мой взгляд и невинно моргает ресничками.

Твою мать.


– СЕРЬЕЗНО, АНСЕЛЬ! – говорю я, протискиваясь в кабинку в «Высоком клене» во время субботнего завтрака с ребятами. – Сколько ты тратишь денег, чтобы летать туда-сюда практически каждую неделю?

– Кучу, – признается он со смехом, и эта его невероятная ямочка занимает свое место на его щеке. – Но в этот раз я прилетел на самом деле потому, что мы ищем дом.

– Э, пардон? – переспрашиваю я и подаюсь вперед, уставившись на Миа.

– О чем речь? – подхватывает Лола.

– Адский процесс закончился на этой неделе! – визжит Миа и сияет такой широкой улыбкой, что я могу пересчитать ее зубы, все до единого. – Ансель официально свободен и может искать работу здесь! И у него уже назначено собеседование в Университете Сан-Диего!

– Святые угодники, так это же потрясающе! – Я вскакиваю с места и заставляю Оливера уступить мне место, чтобы я могла обнять Миа с другой стороны. – Я так рада за вас, ребята!

Лола присоединяется к нашему девичьему кружку, и я слышу, как Ансель говорит что-то про видеокамеру и кленовый сироп.

Я выбираюсь из нашего треугольника и шлепаю Анселя по руке, а потом поправляю рубашку:

– Поверить не могу! Похоже, мы действительно сможем теперь быть все время вместе!

– Ну почти, – возражает Лола с выражением «ой как неловко!» на лице.

– А, точно. Кроме Финна, – заявляю я, и все смотрят на меня так, будто я – огромное хрупкое яйцо, которое катится к краю стола. Я начинаю смеяться – слишком громко, совершенно как сумасшедшая. И от этого неловкость становится еще больше. – Само собой, я понимаю, что его здесь нет.

Потом я добавляю непонятно зачем, просто потому, что мои губы все еще шевелятся и никто не приходит меня спасти:

– Он же уехал, не попрощавшись.

Лола фыркает и гладит меня по плечу:

– Ш-ш-ш, чокнутая.

Я снова начинаю смеяться:

– Получилось слегка с перебором, типа Гленн Клоуз, да?

– Слегка, – соглашается Ансель, смеясь.

– Я ездил к нему на прошлых выходных, – сообщает Оливер, и клянусь, у меня в голове словно взрывается бомба.

– Ты встречался с Финном?

– Да. Полетел, чтобы понять, что с ним, мать его, происходит, раз уж никто не удосужился мне об этом рассказать, – и он бросает на меня многозначительный взгляд, но потом подмигивает.

И как, понял? Вот что я имею в виду, когда говорю про бесстрастное лицо Оливера. По его реакции две недели назад я бы в жизни не сказала, что он настолько обеспокоен этим поспешным отъездом Финна, что способен оставить свой новенький магазин в руках не слишком надежного Не-Джо и полететь в Канаду, чтобы все проверить.

Я хочу сказать что-нибудь и показать всем, что меня не крючит от боли при мысли о том, что кто-то другой летал проведать Финна. И по тому, как они все смотрят на меня, я понимаю, что они ожидают от меня сейчас какой-нибудь колкости или остроты, чтобы разрядить атмосферу… Но я не могу.

На самом деле я устала злиться. Все время злиться – это очень утомительно, да и я никогда в этом особо не преуспевала. Я чертовски скучаю по Финну, скучаю по своему человеку и чувствую, как от ревности к Оливеру, потому что он видел его на этих выходных, разливается горячий румянец на моей шее.

– Ты в порядке? – мягко спрашивает Лола.

– Не совсем, – признаюсь я. – Мне нужно лететь туда на следующей неделе, чтобы посмотреть на лодки вместе с Сэлом. И мы приглашаем Финна на ланч, чтобы поблагодарить его за то, что согласился быть консультантом. Я заранее знаю, что все будет очень неловко, и мне будет сложно его видеть, потому что он так умеет вести себя отстраненно и профессионально. И от всего этого мне так грустно!