Внутренне она похолодела, разом осознав, что ее взгляды на многие вещи достойны презрения. И тут же поклялась себе измениться. Если Эдмунд не хочет иметь с ней ничего общего, то и она не станет позорить ни его, ни себя, давая понять, что некогда питала к нему нежные чувства.

Когда она увидела его в следующий раз — на местной ассамблее в Бартлшэме, — то, улыбаясь, держалась рядом со Сьюки и толпой ее воздыхателей. Вместо того чтобы игнорировать несчастных, с которыми сестре некогда было потанцевать, Джорджи приглашала их сама. От изумления многие не находили слов для вежливого отказа, поэтому один-единственный раз в жизни у нее не было недостатка в партнерах для танцев.

Но Эдмунда это нисколько не впечатлило. По крайней мере, не так, как она надеялась. Он тогда смотрел на нее точно так же, как сейчас. Будто испытывает омерзение.

И сейчас Джорджиане пришлось поступить точно так же, как тогда: она вздернула подбородок и отвернулась, будто найдя более достойный ее внимания объект. Взгляд ее упал на баронета, который, стоя у пианино, накладывал себе на тарелку закуски. И незаметно заталкивал в карман третий по счету сэндвич.

При виде крадущего еду гостя Джорджиана так изумилась, что действительно позабыла об Эдмунде. Но лишь на мгновение. Она тут же обнаружила его шагающим через комнату прямиком к ней с таким видом, будто намерен задушить ее.

Сердце Джорджианы отчаянно заколотилось. Она не могла взять в толк, чем вызвала его неудовольствие. Обычно, если они встречались при подобных обстоятельствах, он ее попросту игнорировал. Он разговаривал практически со всеми другими гостями, ее же удостаивал лишь холодным кивком на прощание. А сейчас он идет к ней…

Вообще-то, у Эдмунда нет никакого права так на нее смотреть. Это ей следует злиться на него и метать в него уничижительные взгляды. Ах, если бы только он вел себя более… разумно, ей, возможно, не пришлось бы расставаться с Уайтсоксом, или наблюдать, как мачеха тратит на глупые безрассудства деньги, скопленные для нее отцом, или против воли надевать откровенный наряд, чтобы привлечь внимание мужчин, которым не помешало бы улучшить свои манеры. Возможно, ей вообще бы не пришлось приезжать в Лондон.

К тому моменту, как он подошел к ней, от переполняющей ее злости Джорджиана успела сжать кулаки. Судя по виду, Эдмунд и сам был чем-то разгневан. В первое мгновение ни он, ни она не произносили ни слова, а просто стояли, испепеляя друг друга взглядами.

— Ты, как я погляжу, решила взять Лондон штурмом, — наконец проговорил он, выразительно указывая глазами на низкий вырез ее платья.

Он первым не выдержал и нарушил молчание. Джорджиана расценила это как свою маленькую победу.

— А ты, как я погляжу, оставил светские манеры в Бартлшэме, — парировала она.

— Туше, — ответил он, поднимая руку, чтобы, как в фехтовании, признать укол. Еще одна маленькая победа Джорджианы. — Однако, если хочешь услышать из моих уст комплимент своему внешнему виду, боюсь, придется ждать долго.

Она решила, что он намеревался уязвить ее, но попытка пропала втуне, ведь он не может ненавидеть ее наряд сильнее, чем она сама. Более того, его грубый тон позволил Джорджиане откровенно высказать ему все, что она думает.

— Я уже усвоила, что тебя ждать — только зря время терять.

— Я приехал на встречу с тобой к ручью сразу, как получил записку, — проговорил он несколько смущенным тоном. — А на следующий день нанес визит к тебе домой, намереваясь сообщить, что… — Он покачал головой. — Это уже не важно. К тому времени, как я успокоился, ты уже отбыла в Лондон, а теперь я вижу, что те слова утратили актуальность.

— Ты приезжал ко мне домой?

Джорджиана не ожидала от него подобного поступка. Она тосковала по его обществу все те годы, что он провел за границей, надеялась, что после его возвращения их отношения станут прежними… Что, впрочем, лишний раз доказывало, насколько она глупа. Когда Эдмунд уехал, они оба были детьми, а когда вернулся, стали взрослыми людьми. Их отношения никак не могли стать прежними, даже если бы он сдержал слово писать ей.

— Да, — угрюмо подтвердил он. — Имел сомнительное удовольствие познакомиться с кузеном твоего отца, мистером Уикфордом.

— И поделом тебе, — отозвалась она, как могла бы сказать в двенадцать лет. — Посчастливилось ли тебе повстречать также и миссис Уикфорд? Знакомство…

Она оборвала себя на полуслове, сообразив, что начала говорить с ним, как когда они были детьми. Напрочь позабыв о присущих леди манерах, которые усваивала с таким трудом. Как будто и не было никакого предательства и пренебрежения со стороны Эдмунда.

Но они были. Кроме того, он теперь граф Эшенден, а не ее приятель по играм, а она — всего лишь сельская мисс без гроша за душой, которой следует знать свое место и уважать сильных мира сего… и еще много чего, о чем ей непрестанно твердила мачеха.

— Я понимаю, что подвел тебя, — медленно заговорил он. — За это я прошу прощения. Некогда я сказал, что ты можешь обратиться ко мне, если будешь нуждаться в помощи…

Джорджиана ахнула. Она-то полагала, что он ненавидит себя за то обещание и что сделает все возможное, чтобы освободиться от него. Однако, похоже, он все обдумал и раскаялся, что не смог исполнить то, о чем она просила. Будто ему до сих пор важно сдержать слово.

Хоть сама она важности для него уже не представляет.

— И в первый и единственный раз, когда ты это сделала, — продолжил Эдмунд, — я тебя подвел. Не то чтобы, — поспешно добавил он, — я заинтересован в принятии твоего в высшей степени нелепого предложения…

— Разумеется, нет. — Она особо и не рассчитывала на успех. То была последняя отчаянная попытка спастись от хаоса, которым обернулась ее жизнь после кончины отца.

Эдмунду обязательно смотреть на нее с таким облегчением от того, что она подтвердила его слова?

— Однако я уверен, что имеется иной способ сдержать данное тебе обещание и… и сохранить дружеские отношения. Иной способ, которым я могу отдать тебе долг. Я не намерен нарушать свою клятву.

Джорджиана поморщилась. Так она и думала! Для Эдмунда имеет значение не она сама, но его собственная честь.

— Я многое могу для тебя сделать — за исключением женитьбы, конечно.

Сколько можно напоминать, что он не имеет ни малейшего намерения сделать ее своей женой? Она давно это поняла, не глупая!

— Ничего ты уже не можешь сделать, — прошипела она, точно закипающий чайник. — Сделанного не исправишь. Тебе не по силам вернуть Уайтсокса. — Она ткнула его в грудь указательным пальцем. — Или мое приданое. — Еще один тычок. — Или мой дом.

Эдмунд схватил ее за запястье, не давая коснуться себя в третий раз, и на мгновение со стороны могло показаться, что они держатся за руки.

— Твое приданое пропало? — На его лице мелькнуло понимание. — Вот, значит, как она ухитрилась устроить представление ко двору!

Эдмунд всегда быстро соображал. Отец Джорджианы презирал его за отсутствие того, что он называл мужскими наклонностями, но даже он не мог не признать, что разум у Эдмунда острый, как зубья стального капкана. Раз уж он сам обо всем догадался, Джорджиана не считала нужным что-то от него скрывать.

— Мачеха вознамерилась выдать Сьюки замуж по крайней мере за виконта. А это означает, что мы должны получить возможность танцевать на светских вечерах. Отсюда и представление ко двору.

Она рывком высвободила руку.

— Она весь сезон спланировала с точностью военной кампании.

Эдмунд еще раз скользнул взглядом по ее чересчур откровенному вырезу.

— И ты, — задумчиво проговорил он, — вместо того чтобы облачиться в доспехи, решила воспользоваться имеющимся у тебя оружием.

Она густо покраснела.

— Выглядишь превосходно, — заявил Эдмунд.

— Что? Не эти слова ты сказал, подойдя ко мне. — Она внимательно всмотрелась в его лицо в поисках издевки, но заметила что-то, весьма напоминающее сочувствие.

— Я… — Он запнулся. — Увидев тебя сегодня, я забыл, что тебе не дано право выбора наряда, — признался он. — Это одна из причин, по которой тебя страшил предстоящий сезон, не так ли? «Фланировать перед толпой мужчин, которые будут окидывать тебя оценивающими взглядами, точно призовую телку на рынке».

Чем едва не довел Джорджиану до слез. Потому что слово в слово запомнил, что она тогда ему сказала. И безоговорочно поверил ей.

Однако, прежде чем она успела совершить глупость, в слезах бросившись ему на грудь, миссис Уикфорд встала из-за карточного стола и направилась к ним, воинственно сверкая глазами. Что, в свою очередь, мгновенно заставило Джорджиану вздернуть подбородок и расправить плечи.

— Лорд Эшенден? Какой сюрприз! — проворковала миссис Уикфорд. — Я и не знала, что вы дружны с лордом и леди Хэйвлок.

— Действительно, откуда бы вам это знать?

Джорджиана с трудом сдержала дрожь, порожденную его ледяным тоном. Эдмунд, который только-только начал становиться прежним, исчез, и его место занял лорд Эшенден. Она могла с легкостью представить его произносящим слова, сказанные чуть ранее лордом Ленсборо. Слова, призванные отвадить вульгарную выскочку и напомнить ей, что, хоть она и ухитрилась пробраться в дом к аристократам, сама к их числу не принадлежит.

Ледяное выражение лица Эдмунда несколько смягчилось.

— Я немного знаком и с лордом и леди Чепстоу, — сообщил он. — Вы заметили, леди невероятно умна, — загадочно добавил он. — Она, знаете ли, служила гувернанткой, когда Чепстоу решил жениться на ней.

— Неужели? — Миссис Уикфорд смешалась, не зная, к чему он клонит, а Джорджиана едва сдерживалась, чтобы не дать ему хорошего пинка. Он намеренно издевается над ее мачехой. Насмешки лорда Ленсборо были хотя бы открытыми, пусть от этого не менее разящими.

— Я слышала, — проговорила миссис Уикфорд, — что они знали друг друга всю жизнь и что леди Чепстоу училась в одной школе с сестрой своего будущего мужа.