Диана Рымарь - Десерт по имени Аля

Первая мелочь из списка — удачно пройти собеседование. Только вот одна проблема: мне на это собеседование идти страшно настолько, что я начинаю нервно икать, еще поднимаясь по ступенькам. Буквально замираю у входной двери, ноги дальше не идут. Я же в жизни никогда ничего подобного не делала. Да я там даже рот открыть не смогу, только опозорюсь, и всё…

Тут вдруг в голову приходят слова древнего китайского философа Лао-цзы: «Даже путь в тысячу ли начинается с первого шага». Я не большая фанатка китайской философии, но эта конкретная фраза нередко помогает в жизни.

Ментальный пендаль меня немного бодрит и, несмотря на трясущиеся поджилки, я всё же захожу внутрь.

В фотостудии творится полный хаос. Трое человек носятся из угла в угол, то и дело добавляя или убирая что-то к разложенной в середине комнаты горе сумочек и туфель.

— Что происходит? — спрашиваю я у стоящего с самого края юноши.

— Предметная съемка! — отвечает он так, будто я спросила у него что-то вроде «круглая ли наша планета или квадратная». Парень резко продолжает: — Что вам нужно?

— Я на собеседование… — тихо бубню в ответ.

Он оглядывает меня, поджав губы.

— Вы опоздали, так что можете быть свободны! Краснов вас всё равно уже не примет!

— Как это не примет? Совсем? — зачем задаю вопрос, сама не знаю.

Грудь заполняет радость от того, что мне все-таки не придется проходить собеседование и обида за то, что так безапелляционно выставляют. Ну да, опоздала, но у меня была серьезная причина! Я стояла под дверью и набиралась храбрости! Жаль, что эту причину нельзя озвучить.

— Чего пугаешь девушку! — пихает парня под локоть высокая блондинка с огромным фотоаппаратом наперевес. — Поорет и примет!

— Вот ты иди и слушай, как он орет! — огрызается парень и отходит, с самым серьезным видом хватается за реквизит.

— Не робей! — подмигивает мне девушка. — Вон его кабинет.

Она указывает наманикюренным пальцем на дверь с многообещающей надписью: «Злой начальник».

Тут-то мои поджилки снова начинают трястись, да так, что едва могу устоять на ногах.

«Твоя работа — быть моей женой!» — вдруг всплывает в голове строгий голос мужа. Он сказал мне эту фразу давным-давно, а обидно до сих пор. Я ведь способна на гораздо большее, точнее хочу в это верить.

Мысленно послав Потапова на три буквы, я делаю первый шаг к двери, второй шаг получается легче, третий уже почти уверенный.

Тут дверь злого начальника открывается, и на пороге появляется Краснов собственной персоной. Он раза в полтора меньше моего мужа и поэтому уже мне нравится. Однако взгляд такой же холодный, колкий.

Начальник едва меня замечает, обращается к блондинке:

— На собеседование так никого и нет?

— Как же? — восклицает она и сдает меня с потрохами: — Вот!

Он хмурит свои черные брови, шевелюра у мужчины тоже угольно-черная. Седых волос нет совсем, хотя на вид ему лет тридцать пять.

— Ну проходите… — тянет он зловеще и указывает на дверь своего кабинета.

Я заставляю себя пойти в указанном направлении.

Краснов закрывает дверь, представляется:

— Юрий!

Жду отчество, но он молчит и выжидающе на меня смотрит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Аля… По… — начинаю я и тут же понимаю, что мне ни в коем случае нельзя представляться полным именем. Называю фамилию подруги: — Малышева.

— Забыли собственную фамилию?

— Недавно развелась, еще привыкаю… — жму плечами.

— Аля — Алевтина или Алина?

— Просто Аля, это мое полное имя.

— Ладно, Аля Малышева, — кивает он, — давайте портфолио!

— Какое портфолио? — мои пальцы начинают теребить ручку сумочки.

— Ваше…

Он смотрит на меня как на идиотку. Даже не так: не просто идиотку, а полную идиотку.

— Вы пришли на собеседование к фотографу без портфолио?! — спрашивает так, будто я убила его горячо любимую бабушку, потом станцевала на ее могиле и пришла к нему похвастаться.

— Может быть, вы мне расскажете, что должно входить в портфолио, я это подготовлю и вам принесу? — спрашиваю я елейным голосом.

— Так, девушка, мне нужны профессионалы, а вы идите вон! — рычит он строго.

Подскакиваю с места и бегу на выход, подгоняемая его строгими взглядами.

В коридоре останавливаюсь, пытаюсь отдышаться. Достаю телефон и нахожу в интернете статью о том, что же это за зверь такой — портфолио.

«Портфолио фотографа должно содержать двадцать — тридцать его лучших работ…»

— И всё?! — ахаю я.

Так это у меня есть, точнее есть в телефоне, но не суть. Ну этот Краснов и свинья! Жирная и надменная! Вместо того чтобы объяснить элементарную вещь, наорал и дурочкой выставил.

Сама не понимаю, как в груди разрастается ярость. Я резко открываю дверь в студию и, ни на кого не оглядываясь, марширую обратно в логово злого начальника.

— У меня есть портфолио! — заявляю я с порога. — У меня большое портфолио!

С этими словами я открываю ему свой инстаграм, показываю. У меня там всего-то каких-то полторы тысячи постов с десятком фото в каждой. Пусть засмотрится.

— И что? — одна из его пышных бровей тянется вверх. — Чего вы мне тычете каким-то аккаунтом? Ну да, большой, красивый… Вы делали «Вишенке для торта» какие-то фото?

— Я и есть «Вишенка для торта»!

С удовольствием наблюдаю, как вытягивается его лицо, а кожа краснеет как раз под цвет фамилии.

Видела я его инстаграм. У самого и пяти тысяч подписчиков не набежало, аккаунтом занимается мало. Ему до моих ста двух тысяч (да-да, за эту неделю еще тысяча набежала), еще прыгать и прыгать. Знай наших!



В это же время:

Михаил

Очередной белый конверт в почтовом ящике, очередные угрозы:

«Собрал деньги? Завтра получишь указания, где и как их передать. Попробуешь дурить, я перережу ей сухожилия на обеих ногах!»

Прочитав послание, я некоторое время не могу сойти с места, с трудом заставляю себя вернуться в дом.

На улице минус два, я вышел без куртки, но холода не чувствую. Я уже давно ничего не чувствую, кроме этой бесконечной всепоглощающей тревоги и боли.

«Я тебя найду, тварь! Найду и прибью! Вот этими вот кулаками бить буду!»

Я сжимаю конверт в руках, морщусь от запаха сигарет, который словно пропитал бумагу насквозь. Плетусь на кухню. Ну вот, кажется, и всё. Завтра этой твари придется выбрать место и время для передачи моей Алюни. И если с ней хоть что-нибудь будет не так, бог мне свидетель, я этого похитителя из-под земли достану. Следователь поможет. У него весь отдел в полную силу пашет над этим делом.

В то же время понимаю, что моя девочка отнюдь не на курорте. Я осматривал фото ее мизинца под лупой сотню раз. Заметил под ногтем грязь, да и кожа какая-то синевато-бледная, замерзшая. Наверное, ее держат в подвале — и явно не в лучших условиях. Как представлю свою Алю связанной, так сердце и останавливается. Я этот снимок изучил вдоль и поперек, но всё равно не могу себя заставить прекратить на него смотреть.

Паршиво, что с похитителями нет никакой связи, только их короткие записки, и всё. Эту вот принес почтальон.

Вернувшись на кухню, кладу послание на стол, фотографирую со всех сторон и отправляю Васильеву. На всякий случай еще звоню, чтобы проговорить план действий. И тут следователь аккуратно у меня интересуется:

— А вы знакомы с Николаем Прохоровым?

— Да. Это мой бывший партнер. Разошлись по-дружески, у него наметился какой-то другой проект, а что?

— Да вот какое дело… — начинает темнить Васильев. — Мы нашли кусок фольги от пачки сигарет с отпечатком пальца, принадлежащим этому человеку, под лавкой в квартале от вашего дома…

— Вы собираете мусор и проверяете отпечатки в квартале от моего дома? — удивляюсь я.

— Мы уже весь район проверили! — хмыкает следователь. — Работаем на результат…

— Нет, это точно не он, — заявляю со всей возможной уверенностью. — Хороший мужик, добрый!

— Ну-ну… — тянет следователь. — Он обанкротился, теперь проживает в родительской однушке на окраине Перми. Банкротство и доброта у меня лично в один образ не вяжутся!

— Да бросьте! — продолжаю уверенным тоном. — Он не мог!

На этом отключаюсь, иду прямо в кабинет, открываю сейф, начинаю выбирать.

1. ТТ.

2. Беретта.

3. Глок.

Раскладываю их на столе в таком порядке. Рука тянется к Глоку, у меня на него и глушитель имеется, и пара запасных магазинов. Разбираю его, чищу. Я бы предпочел взять ружье, но с ним по городу все-таки не побегаешь.

— Я тебе, сука, Прохоров, сухожилия не резать буду, а тебе их к чертям прострелю…

Сегодня ночью всё закончится.

Этот же день:

16:30

Михаил

В родительской квартире Прохорова не оказывается. По словам соседей, он вообще там не появляется со вчерашнего дня. Эта информация меня совсем не радует, но я почти сразу понимаю, где еще он может быть. Возвращаюсь к машине и еду туда.

Мы с Прохоровым были партнерами еще в то время, когда я был женат на Рите. Много общались, дружили семьями.

Я и Рита не раз бывали в его любимом логове — на даче его дяди. Вернее, тот дом дядин только по документам. Старик давно живет в Америке, а племянник распоряжается его собственностью как своей. Живописное местечко на самом берегу реки Кама.

Дом находится в удалении от основного жилого поселка. Он достаточно изолирован, там есть подвал. Если Прохоров держит Алю не за тридевять земель, она там, больше негде. Остальное-то имущество у него отобрали.