За деревьями мелькнул бок красного автомобиля.

— Похоже, Барсуковы сегодня на Натальиной машине. Значит, Леньке сто грамм можно.

— Не факт, эти Барсуки все время меняют правила во время игры, причем никого не предупреждают. Пойду, помогу им с сумками.

Артем поглубже воткнул лопату в сугроб и направился к стоянке. Ольга сделала глубокий вздох и попыталась расслабить плечи. Сейчас все начнут целоваться, доставать из багажника новую порцию салатов, ей же больше всего хотелось забиться под одеяло, накрыться с головой, свернуться калачиком, надышать полную норку тепла и зажмурить глаза. «Чур, не мое горе», так они с Маришкой говорили в детстве.

Надо только пережить первые пятнадцать минут суеты, потом мужчины уйдут к мангалу, а женщин развлечениями обеспечит неугомонная Нинка. Похоже, гости решили не таскать сумки со стоянки, машина медленно поползла по дорожке навстречу Артему.

Первой из салона выскочила Нинка.

— Ой, красавец-то какой нас встречает. Щас я тяпоцалую, даже если не захочешь!

Ольга улыбнулась: легкая артиллерия в полной боевой готовности. Нинка отпихнула в сторону поцелованного Артема и приступила с командованию:

— Лень, мою сумку из салона не забудь.

— Наташ, ее же поднять невозможно. Что ты туда натолкала?

— Слона! Только хобот ему замотала, чтобы молнию не расстегивал. Неси, не причитай. Оля, ты где?

Нинка уже за десять шагов радостно махала Ольге руками и указывала пальцем на пузатый баул в руках Барсука, так что Ольга, не выдержала и прямо в домашних тапочках мелкими шажками засеменила ей навстречу.

Похоже, Нинка успела обновить весь свой зимний гардероб. Куртка точно была новая, с вязаными рукавами и капюшоном, штаны какие-то занятные — спортивного вида и с трикотажными вставками по бокам-длинный, почти до колен свитер — нечто невообразимо пестрое. Хорошо, когда у женщины руки растут из правильного места. И совсем замечательно иметь подругу с руками из правильного места.

А вот Барсуков небритый и непривычно ушастый, лицо похудело, пуховик из «канадского гусика», толстые вельветовые штаны, ботинки туристические, но не желтые, а синие, в тон куртке. Рядом с ним Наталья в меховых сапожках, приталенной куртке до колен, в огромном шарфе, варежках и милой шапочке с двумя помпонами. Женщина-девочка, «маленькая-собачка-до-старости-щенок»; кто бы знал, на каком стальном стержне держится вся эта милота… Она нетерпеливо постукивает каблуком и строго посматривает на мужа. Наверняка Барсук порывался с утра завернуть в контору, вечно ему кажется, что что-то у него не доделано.

Ленька-Барсук шагнул к Ольге, гостеприимно распахнув руки. Придушит, не придушит? Хотелось отскочить назад, но она безмолвно скомандовала себе: «Комсомолка-лежать-не-двигаться». Впрочем, период их бесконечный пикировок прошел, Барсук обнимался вполне себе по-дружески и прикалываться не собирался.

На снегу перед багажником стояли еще три сумки.

— Вы тут зимовать, что ли, собрались? Идемте, нас ждут великие дела, — Нинка таинственно закатила глаза.

— Я, конечно, уговаривала начать смотреть подарки прямо в машине, — Наталья решила признаться, раз диверсия не удалась. — Но Нинка билась за них как лев, даже не позволила в салон взять.

На Ольгу смотрели две улыбающихся физиономии подруг. Как же она по ним соскучилась. Кажется, начало отпускать, завязавшийся узлом пищевод распрямился иуже робко напоминал о пропущенном обеде.

— Нормально доехали?

— Ужасно, эти две жучки контрабандой протащили в салон коньяк!

— Всего одну фляжку!

— И выпили ее всю! А я как дурак, рулил от самого дома, и теперь сухой, как лист.

Ясно, это крайняя степень жажды, впрочем, вполне удовлетворяемая первыми пятьюдесятью граммами. Остальное потом — не спеша, вдумчиво, под горячую селянку и шашлык.

— Аааа, пусик хочет водочки? А отнеси-ка сначала сумки в дом, мой дорогой.

Наталья была строга, но не бесчеловечна. Барсук поднял вещи на второй этаж, а затем был отпущен на свободу с тарелкой огурцов и колбасой. С улицы донеслись его радостные вопли.

О чае муж благополучно позабыл, и можно было наконец расслабиться. Но не слишком, чтобы не оставить Наталью наедине с Нинкиной сумкой. Как только перестала шуметь вода в туалете на втором этаже, Ольга взяла предусмотрительно откупоренную мужем бутылку «Миссионерского», три бокала и поднялась наверх. Заглянула в приоткрытую дверь к Барсуковым, но там было тихо и пусто, наполовину распахнутое окно уже вымораживало спальню до приемлемой для полнокровного Леньки температуры. Вещи лежали стопками на кровати, убирать их в шкаф никто не спешил.

— Оль, иди уже, а то начнем без тебя!

Задерживать ежегодную «раздачу слонов» было бы себе дороже, и Ольга звякнула бокалом о бутылку.

— Без меня не начнете.

Нинка уже сидела на кровати, привалившись к сосновой спинке и удобно подложив под поясницу подушку, в полной уверенности, что больше ей сегодня никаких телодвижений совершать не потребуется, все и так будут ее холить и лелеять. Из чуть приоткрытого окнауже потянуло ароматным дымком.

— За прекрасный дам! — донеслось с низу.

Наталья высунулась в окно:

— Вам еще колбаски сбросить?

— Мы после первой не закусываем!

— Мы тоже, — негромко сказала Нинка и протянула Наталье ее бокал. — Ну, подружки, за встречу.

Ольга опустила нос в бокал, делая вид, что дышит ароматом вина. Дети, муж, подруги были тремя китами, на которых держалась вся ее жизнь. Как ей жить без Артема?

Глава 2

— Приступим?

Дважды приглашать не пришлось. После первого глотка Наталья расстегнула сумку и, поставив бокал на подоконник, начала по одному доставать Нинкины подарки.

— Свитер, связан и свалян в горячей воде, разноцветные косички и шишечки вывязаны крючком, — Каждую вещь Нинка сопровождала отдельным комментарием.

Ольга расслабилась и помалкивала, время от времени делая маленький глоток.

— Туника из вышитого батиста. Вот, рукава специально такие широкие от локтя. А белую тесьму я полгода искала, чтобы она сочеталась с вышивкой.

— Красота, Лиза будет скакать до небес.

— Никакой Лизы, это эксклюзив для тебя. С твоими джинсами-клеш, возвращаемся в эпоху хиппи. Поклянись, что будешь носить сама.

— Ну…

— Не отдам!

— Мамой клянусь!

— Бери, Наташечка, но помни, что клялась и на том землю ела.

Наталья между делом успевала пожаловаться на детей. Старшая дочь Леньки от первого брака бросила университет, влюбилась в бармена, устроилась работать официанткой и снимала квартиру, отказываясь принимать помощь отца. Поздравляла по телефону с праздниками, пару раз была в гостях, но на более тесное сближение не шла. Их с Ленькой младший, Вовка, шкодливый, но сообразительный и добрый парнишка, пока радовал родителей, но недоверчивая Наталья всегда была настороже. Нинка активно поддерживала разговор. Она год назад отправила единственную дочь учиться в Англию, отчаянно скучала, но пока держалась, считая дни до студенческих каникул.

— А Санька скоро подъедет?

Санька, она же Санча, она же Александра Артемовна сообщила, что выедет часов в 11, и даже раза два звонила с дороги, но сначала решила остановиться и пофотографировать Переславльский кремль, а потом забрела в музей чайников. Ладно, жива-здорова, это главное. Получив на день рождения старую Ольгину машину, дочка стала независимой и активной путешественницей и, честно говоря, рулила уже лучше нерешительной матери.

— Для нее шарф, купила бракованный в Гоа, там одна итальянка арендовала сарай, устроила маленькую фабричку и гонит шерстяные шали. Это вам, конечно, не кашмирская пашмина, но поверх дырок я вышила цветы, вот еще пейслийские огурцы, чтобы мало не показалось, и вот (Нинка потыкала пальцем с россыпь маленьких камешков) настоящие гранаты.

— Это же сумасшедшие деньги!

— Сумасшедшие деньги пусть платят безрукие, а я покупаю камешки в общаге на Севастопольской у индусов. Так что мы будем ходить красивые почти бесплатно.

Так оно и было на самом деле. Нинка с напарницей очень неплохо зарабатывали шитьем на заказ, причем напарница без зазрения совести штамповала копии Диора и Кавалли, а Нинка вовсю эксплуатировала интерес обеспеченных клиенток к этническому стилю.

— А это майка, тоже для Саньки. Из шелкового платка. Кстати, недавно столкнулась с ней на выставке. Оль, твой ребенок собирается изучать китайский, ты в курсе?

— Это уже пройденный этап, теперь мы помогаем в собачьем приюте. Так что готовьтесь вы обе, вас попросят взять домой брошенных собак, у Саньки с собой целое портфолио. Фотомодели нервно курят в стороне… А Женька, наверное так и не приедет. Сказала, что будет встречать Рождество со своим Димой.

— Ну, взяла бы его с собой, мы подвинемся, если что.

— В том то и дело, что она крупно поругалась в Артемом всего неделю назад.

Ольга вздохнула, а подруги кивнули понимающе. Причина для ссор с дочерью у Артема была одна, и звали ее «Дима». Женька вполне оправдывала надежды отца, начав работать у него еще со второго курса. Сейчас, спустя два года после окончания «Плешки» она уже вела финансовую отчетность двух его дочерних компаний и, судя по всему, бухгалтерской жизнью была довольна. Дима же оказался юношей творческим, вольнолюбивым и гордым. Лентяем он, правда, тоже не был, и без возражений брался за заказы, которые подкидывала ему вездесущая Нинка: оформление витрин, роспись тканей и мебели два дня в неделю в мастерской. Была еще реставрация антикварной мебели, пока за копейки, но парень говорил, что набирается опыта и собирает клиентуру. Артем связался с друзьями и предложил «зятю» взять на себя дизайн ресторана, но Ольга подозревала, что это предложение было сделано в такой форме, что Димапредпочел отказаться под предлогом срочной работы. Вспыльчивый Артем высказал обидку дочери, результатом чего стало вот уже недельное глухоемолчание.