В этот вечер привычное расписание нарушил звонок телефона на кухонном столе. Нинка взглянула на экран — звонил Виктор — а потом перевела взгляд на дверь ванной. Ломиться в душ к голой Ольге было бы глупо, а оставить звонок без ответа тоже нехорошо. Еще неизвестно, как долго бедолага обрывал трубку.

— Привет. Говорит автоответчик. Хозяйка телефона не может подойти, оставьте сообщение, я все ей передам своими словами.

Сказать «пи-пи-пи» Нинка не успела, потому что взволнованный голос в трубке был исполнен такого облегчения, что не посочувствовать страдальцу было просто невозможно.

— Извините, что так поздно звоню, но…

— Да, — благосклонно признала Нинка. — У нас случилось маленькое недоразумение, но теперь все в порядке, вы можете звонить без проблем.

— Нина? Это вы? Очень рад вас слышать. Я Виктор, помните?

— «Папаша»? Ну, конечно. Хотите что-то передать Ольге?

— Я бы очень хотел поговорить с ней сам. У нас все никак не получалось, и это меня беспокоит. Такое чувство, что упускаю что-то важное. Может быть, я подожду, пока Оля освободится?

Наверное, не такой уж ты крокодил, как мы сгоряча решили, подумала Нинка. И первое впечатление при знакомстве говорило в пользу Виктора, так что она решила немного помочь судьбе.

— Вы даже не представляете, насколько важное. И как вы близки к тому, чтобы опоздать совсем. И если вас интересует мое мнение… — последовала выразительная пауза.

— Очень интересует.

— Я посоветовала бы вам поехать на вокзал, пробежаться за поездом, запрыгнуть в последний вагон, но поговорить с Ольгой лично и как можно скорее. Потому что не берусь предсказать, чем может закончиться разговор по телефону.

— Я обычно летаю рано утром, рейсом в 5.20. В 7.15 приземлюсь в Домодедово. У меня есть шанс?

Значит, успеет добраться к половине девятого, прикинула Нинка.

— Да, но этот шанс последний, учтите. Записывайте адрес.

Когда через десять минут дверь ванной открылась и выпустила порозовевшую от горячей воды Ольгу, Нинка предусмотрительно повернулась к ней боком. Еще не хватало, чтобы подруга заметила ее азартную и предвкушающую ухмылку. Оставалось только придать голосу максимальное равнодушие:

— Звонил Виктор, кстати. Оказывается, он уже неделю обрывает телефон. Очень обрадовался, что еще не послан в бескрайнюю российскую степь.

— И… что сказал?

— Уже поздно, так что перезвонит завтра. Теперь я иду мыться. Если кто по мне соскучится, пусть стучит в дверь азбукой Морзе.

Перед тем, как закрыть дверь, Нинка не удержалась и оглянулась. Ольга сидела на диване с видом ребенка, ожидающего Деда Мороза.

* * *

Полночи Нинка беспокойно ворочалась в постели, несколько раз переворачивала подушку на прохладную сторону и уже готова была признать поражение и идти к холодильнику за валокордином, когда под дверью затеплилась тонкая полоска света. Именно в этот момент на Нинку снизошло умиротворение и спокойная уверенность, что все у них, девочек, будет хорошо.

— Тоже не спишь, подруга? — Прошептала она в темноту. — Правильно. Поволнуйся хорошенько, а завтра поспи подольше. Остальное мы уладим.

Блаженно вздохнув, она прикрыла глаза… и открыла снова за минуту до звонка будильника. Собственно, план был прост: дождаться, когда Ольга скроется в ванной, «забыть» дома телефон, забрать ключи и сбежать минут на сорок якобы на утреннюю пробежку. Впрочем, утро после короткого ночного дождика было солнечным, легким и свежим, так что имело смысл побегать по-настоящему. Уже сворачивая к стадиону, Нинка в последний раз обернулась и увидела, как у подъезда остановилась блестящая черная машина, из которой быстро вышел высокий худощавый мужчина в темных брюках и белой рубашке. Не задерживаясь, чтобы взять из салона пиджак или сумку, он почти бегом поднялся к двери и набрал на домофоне код.

Заставив себя пробежать два круга сверх ежедневной нормы, Нинка вернулась к родному подъеду и остановилась, задумчиво глядя на собственные окна. Они были открыты, из окна кухни выполз на подоконник край белой занавески. Сквозняк? Открытая дверь? Нос черной машины торчал из-за припаркованного у соседнего подъезда джипа. Нинка поднялась на ступеньку и вытянула шею: водительская дверь приоткрыта, рядом с ней, прислонившись к капоту, курит мужчина в костюме и при галстуке. Туго затянутый узел галстука и выражение философского терпения на лице неизбежно наводили на мысль, что их хозяин — персональный водитель.

Одним словом, хватит гадать, пора подняться и выяснить, удачным ли был ее план. Нинка собиралась долго и деликатно скрести ключом в замке, но дверь быстро распахнулась и с порога ей улыбнулся Виктор. Красивый все-таки мужик, невольно отметила Нинка. Прямая спина, широкие плечи, длинные руки и ноги. Вот только сильно похудел и лицо усталое. Но взволнованное и радостное, и это обнадеживало. Нинка заглянула за плечо мужчины и посмотрела на Ольгу, сидящую на диване все в той же позе, что и вчера вечером.

— Ну, как она? — Нинка решила, что Виктор наиболее вменяемый из всех присутствующих.

— Хорошо. Все хорошо.

Виктор вернулся к дивану и сел рядом с Ольгой. Внезапно он наклонился и уткнулся лицом ей в живот. Ольгина рука уверенным движением опустилась на его затылок. Похоже, до появления Нинки они так и сидели.

Прислонившись к косяку дверного проема Нинка взглядом творца обозрела открывшуюся перед ней картину.

— Ну, и слава Богу. Я иду в душ. У вас еще пять минут на семейное счастье, но когда я выйду, завтрак должен быть готов, учтите.

С дивана ей кивнули два глупо улыбающихся лица.

Спустя пятнадцать минут Нинка с Виктором наперегонки стучали вилками по тарелкам, а Ольга сидела перед дымящейся чашкой чая. Нинке эти двое сейчас казались инопланетянами, освоившими невербальную форму общения, так что пришлось болтать за троих.

— Но самым большим плюсом, я считаю, — она вытерла остатки желтка кусочком хлеба, — что теперь Наталью окончательно отпустят из-под домашнего ареста.

Ольга хихикнула, а Виктор заинтересованно пошевелил бровями.

— Это ту, у которой ты роды принимал, — решила пояснить Нинка, и Ольга снова заулыбалась и погладила Виктора по руке.

Его ладонь мгновенно раскрылась и захватила в плен ласковые пальцы. Нинка ободряюще кивнула.

— Видишь ли, — посмотрела она на Виктора, — когда ее муж Барсук вернулся из командировки и увидел фотографии с родов, особенно ту, где вы оба в чепчиках и с младенцем на руках, а Наталья еще и положила голову тебе на плечо, он решил, что стоит только ему отвернуться, как мы сразу подсунем его жене нового мужа, а ребенку нового папу.

— Я бы не удивился, — пробормотал Виктор.

— Нет, — возмущенно повернулась Нинка к Ольге, — можно подумать, мы мужей достаем, словно кроликов из шляпы.

Она вытянула вперед крепко сжатый кулак и покачала им в воздухе. У всех присутствующих возникло ощущение, что кроль оказался довольно увесистым.

— Но ты, моя дорогая, — Виктор потянул Ольгину руку к себе, и она чуть подалась в его сторону, — рожать будешь только со мной. А команду болельщиц на скамейке, — он улыбнулся Нинке, — коньяком в этот раз обеспечу я.

Глава 24

Ленька поднял крышку и с отвращением посмотрел на густую бурую жижу. Рецепт супа-пюре был прост и проверен годами: покидать в кастрюлю все подряд, сварить, перемолоть и скормить ни в чем не повинному мужу.

— Рыбка моя…

Наталья воткнула кухонный нож в доску и подозрительно прищурилась.

— Я же всегда была котиком, с чего вдруг такое понижение статуса?

— Наташ, а когда у нас будет нормальный человеческий борщ?

— Когда ты съездишь на рынок и купишь нормального человеческого мяса.

Под суровым взглядом жены Ленька поспешно схватил половник. Впрочем поесть ему не удалось, короткий звонок в дверь заставил его положить ложку и вопросительно посмотреть на Наталью.

— Я никого не жду. Ну, что сидишь, как Меньшиков в Березове? Иди уже, открывай.

Ленька поплелся к порогу, соображая на ходу. Если приехали Натальины подружки, это было бы как раз неплохо. Во-первых, примут на себя плохое Натальино настроение. Во-вторых, все они были женщинами домовитыми и приезжали то с колбаской, то с пирожками. Нинка вполне способна была заявиться с домашними голубцами или даже пельменями. Приятные воспоминания заставили Барсука облизнуться. Постепенно Ленькина спина выпрямлялась, живот подтягивался, и собачку замка он поворачивал уже в отличном настроении. На пороге стояла его старшая дочь, Лиза, Лизонька, заплаканная и взъерошенная. К ее ногам сиротливо жались две большие дорожные сумки.

— Папа… Вова меня выгнал…

За спиной что-то загремело, Ленька растерянно оглянулся и встретился взглядом с Натальей.

— Сейчас поеду и убью его, — пообещал он то ли жене, то ли дочери.

Когда ситуация того требовала, Наталья действовала быстро и решительно.

— Лиза, заходи скорей, не стой на пороге. Лень, возьми вещи, неси в кабинет. Потом убьешь, сейчас некогда.

— Тетя Наташа, можно я пока у вас поживу? — Лизе явно было неудобно за визит без предупреждения. — У меня сейчас денег нет на гостиницу и вообще…

— Да заходи уже, пойдем на кухню. Ты ела?

— Я не хочу.

— А знаешь, давай я тебе коньячку налью. Надо расслабиться немножко. Потом вещи свои разберешь, потом в душ сходишь. Или вина? Вода, она, знаешь, и усталость и обиду смывает. Тебе полегче станет, а потом мы поужинаем, поговорим. Нет, все-таки лучше коньяк.

Наверное, у Лизы не было сил сопротивляться, поэтому первый глоток она приняла без возражений. Наталья критически оглядела ее и плеснула в рюмку еще немного.