— Мне звонил Дима. Он женится.

Как и ожидалось, Светлана не выказала удивления.

— Да. Я в курсе.

— Ты уже познакомилась с невестой?

— Ее зовут Мила. Приятная девушка.

— Значит, тебя уже познакомили… — Андрей не смог сдержать обиды в голосе.

Господи, как глупо выглядит обиженный пятидесятипятилетний мужчина.

— Ну, конечно, познакомили. Учитывая, что мы с Димкой сейчас живем в маминой квартире, то эта встреча была неизбежной, тебе не кажется?

Андрей вскинул голову и бледно улыбнулся.

— Света, я идиот.

— Что ж, не без того ж. — Света тридцать лет была хорошей женой и всегда соглашалась с мужем.

— Поэтому прошу тебя помочь. Димка назначил встречу в ресторане. Пожалуйста, пойдем туда вместе.

— Но…

— Первое впечатление, сама понимаешь, — перебил Андрей. — Не хочется его испортить. А поддержать разговор в правильном ключе я не смогу. То есть, не уверен, что смогу.

— И о чем же ты хочешь поговорить с сыном?

— Я бы хотел оплатить часть расходов на свадьбу. Подожди, — махнул он рукой, когда Света приоткрыла рот. — Знаю, что он сам зарабатывает. Пусть рассматривает это как символический жест. Я хочу, чтобы он понял — я признаю его самостоятельность и одобряю его поступки. Просто найди слова, чтобы это до него донести. Ведь упрямый же баран.

— Я даже знаю, в кого он такой. — Света улыбнулась, и Андрею показалось, что в груди поддался и немного ослаб тугой узел.

Во всяком случае, дышать стало легче.

— Думаю, он легче примет, если переводить деньги будешь ты. — Андрей ближе пододвинул карточку и с ожиданием посмотрел на жену.

Светлана задумчива погладила пластик. Платиновая карта Сбербанка: россыпь серебристых пятнышек на черном поле, диагональные линии узора. Сэкономив на свадебных расходах, Димка сможет свозить свою девочку в отпуск. Она мечтает о Крите, вот пусть и едут. А она в это время приведет в порядок кухню. Холодильник и мебель там менять надо точно, и малярные работы не помешают, просто немного освежить… Мысли уже крутились в привычном направлении, как колесики во вновь заведенных часах. Она повертела карточку в пальцах и, решившись, убрала в боковой карман сумки.

— Спасибо, — можно подумать, это она осыпала Андрея деньгами, но облегчение в его голосе казалось таким искренним, что не поверить было нельзя. — Когда ты отказывалась, я чувствовал себя последней сволочью.

— Ты не обязан меня содержать.

— Нет, обязан. И хочу этого. — Андрей смотрел исподлобья, но взгляда не отводил. — Ты согласилась выйти за меня, нищего аспиранта. Ты вырастила мне замечательного сына. С тобой я прожил лучшие годы своей жизни.

— Это все в прошлом.

— Нет! Это все по-прежнему с нами. Ты навсегда главная женщина в моей жизни.

Опустив голову, Светлана теребила ручку сумки. Что-то подобное он говорил год назад, но она не слышала. Тогда она точно знала, что должна была быть не главной, а единственной. Но сейчас, ее былая категоричность куда-то улетучилась. Вся ее жизнь уже год раскачивалась, как весах, и где-то должна была найтись та песчинка, что наконец уравновесит их чаши прочно и надолго. Короче, надо было выпить, и Света даже знала, с кем. Кроме того, за ней числился должок.

На ближайшем к метро перекрестке Светлана зашла в «Ароматный мир» и выбрала коньяк «Хеннесси Парадиз» — и будь, что будет. Затем, присев на лавочку, вытащила из кармашка сумки небольшую пачку записанных на листочках телефонных номеров и визитных карточек. Нужная нашлась почти сразу.

— Нина? Добрый день. Это Светлана. Которая выпила весь ваш коньяк. Вы еще не продали то серое платье? Можно я сейчас подъеду?

И к черту вискозу и полиэстер!

* * *

— Гооол! — Донеслось из соседней комнаты.

Почти тут же на кухню выскочил счастливый взлохмаченный Барсук.

— Три один. Мы ведем. — Он притиснул к груди голову Натальи и смачно чмокнул ее в макушку, а затем выдернул из холодильника две бутылки пива и ушмыгнул обратно к телевизору. Наталья пожала плечами.

— Вот что это было, объясните мне, люди добрые.

— Как что? Сборная России играет со сборной Хорватии. Что непонятного?

— Из-за чего столько шума? Ну, бегают по полю синие и красные человечки. И что теперь? Ведь это даже не мои любимые цвета.

На самом деле вечерние события дня явились совершенно закономерным продолжением утренних, когда на стол Никите легли результаты тестирования руководителей отделов. Звонок Марины раздался через тридцать минут.

— Что у вас там новенького?

— Да ничего. Вот только Маргарита устроила начальникам отделов Варфоломеевскую ночь. Тест на трех страницах! Тебе страшно?

— Кажется, да. Ты только скажи, чего именно надо бояться.

— Ну, вот вопрос номер шесть, например. Что общего между петухом и стаканом? Знаешь?

— Знаю. Ничего.

— А знаешь, что эти идиоты понаписали?

Этого Марина знать совсем не хотела. Тем более, что вопросы теста были подобраны при ее непосредственном участии. И еще Барсук-младший помог, добрый ребенок. Теперь она может умыть руки, пусть дорогой муж сам для себя решает, зачем ему понадобилось это тестирование.

Кстати, Никита ошибся. Вдоволь нахихикавшись, Марина с Маргаритой решили назвать эту операцию «Вальпургиевой ночью», а вовсе не Варфоломеевской. Почти обессилев от смеха и с горем пополам набрав текст на экране компьютера, Маргарита резко отодвинула от себя клавиатуру.

— Нет, больше не могу. Может, надо сразу дать им сочинение на тему «За что я люблю дедушку Ленина»?

Как и ожидалось, Сорокин с Гавриленко показали себя во всей красе, вот тогда и настал час раскрыть все карты. Честная Маргарита сдала всех и сразу. Со стороны Никиты последствия были предсказуемы: кадровичка получила задание подготовить соглашения о расторжении двух трудовых договоров, Марине строго погрозили пальцем, а Вовке купили коробку шоколадных конфет и торжественно вручили сегодня вечером в присутствии родителей. Теперь эти конфеты сияли золотой фольгой на кухонном столе среди чашек с чаем, а довольный Вовка вместе с отцом и Никитой смотрел футбол в домашнем кинотеатре в гостиной.

Ольгу сегодня не приглашали: приехал из очередной командировки ее ненаглядный Виктор, и они наедине праздновали завершение ее токсикоза. Зато Нинка не заставила себя ждать. Вид у нее был довольный и таинственный, а предъявленная прямо с порога бутылка дорогущего коньяка лишь усугубила интригу.

— Тссс, тихо, пока эти проглоты не унюхали, — Марина стремительным движением порубила на дольки лимон. — Что празднуем?

— Мой уход из большого секса!

— Ой, Нин, ты нас всех пугаешь. Неужели замуж собралась?

— Отстаньте, я принца жду, — огрызнулась Нинка. — Где рюмки?

Она обвела взглядом притихших подруг и торжественно объявила:

— К Андрею вернулась жена!

— Так мы радуемся или грустим?

— Радуемся, девочки, радуемся. Мне, как женщине материально и морально обеспеченной, чужие мужья не нужны. А Андрей будет присмотрен, накормлен, утешен, да еще и второй медовый месяц переживет. Разве плохо?

— То есть ты совсем не расстроена? — Все еще недоверчиво переспросила Маришка.

— Оттого что у моего бывшего любовника все в жизни хорошо? Не расстроена, ну вот ни чуточки, — Нинка отмерила вишневым ногтем большого пальца кончик указательного и сунула его Марине под нос. — Тем более, что я сама им помогла.

— Ой, чем дальше, тем все чудесатее и чудесатее, — обрадовалась Наталья, оперлась локтями на край стола, пристроила подбородок на ладони и попросила: — Рассказывай.

А о чем тут было рассказывать, если у Светланы от рождения в организм была встроена функция заботы о семье? Кажется, она даже себе самой стыдилась признаться, что задел ее не сам факт измены мужа, как таковой, а наглость его любовницы. Оставалось лишь довести до ее сведения, что молодая нахалка грубила законной жене не от вседозволенности.

— Думаю, это была ее последняя ставка. Если бы твой Андрей, — Нинка специально сделала ударение на слове «твой», — решил к ней уйти, он сказал бы это сам. Она к нему переехала?

Конечно, нет. Признаков другой женщины Нинка в квартире Андрея не обнаружила, но раз уж взялась играть в Мату Хари, глупо было бы проколоться на мелочах.

— Кажется, нет.

Неуверенность в голосе Светланы слегка раздражала. Ну что же ты, дорогая моя, не замечаешь очевидных вещей? Придется задавать наводящие вопросы.

— Вот скажи мне тогда, — напряженный разговор не мешал Нинке упаковывать в чехол только что проданное платье. — Твой муж человек сильный или подкаблучник?

— Что ты! — Само предположение о возможном безволии мужа повергло Светлану в ужас. — Конечно, он продумывает все свои решения, и даже посоветоваться может, но управлять им невозможно.

— Думаешь, он спустил бы своей любовнице такую грубую попытку манипулирования? Или повелся бы на ультиматум?

Облегчение на лице Светы было настолько откровенным, что Нинка чуть не захихикала. Уж она-то точно знала, что Андрей не прогибался ни перед кем и никогда.

— Но знаешь, — снова это овечье упрямство, — он ведь был у меня первым и единственным мужчиной. Веришь?

— Верю.

Невероятное — очевидное. Нинка знала о существовании подобных женщин и теперь могла лицезреть это чудо воочию. Чудо, надо сказать, ее не впечатлило. Что интересного могла представлять собой женщина, вышедшая за первого, сделавшего ей предложение, прожившая с ним почти всю жизнь, вросшая в него корнями, костями, всеми жизненными интересами? О чем ее, заметьте, никто не просил.

— Понимаешь, я любила только его.

— А разве он тебя не любил?

— Любил… да… Мы ведь даже ни разу всерьез не поссорились.