Болезнь сына подкосила её, размазала, лишила воли к жизни. Она могла лишь тихо скулить, сидя на его кроватке, и выполнять предписания врачей, не пугая сына слезами. Через некоторое время она узнала, кто именно та женщина, к которой много лет ходит её, уже бывший, муж, и не почувствовала ничего. Она была благодарна мирозданию, господу Богу, Юлии Владимировне, что её Антошка остался жив, остальное было для неё неважно.

Сейчас она смотрела на младших детей Юры, на внучку Юли и ждала, когда Антошка тоже подарит ей внука. Возможно, когда-нибудь, она встретит мужчину… но всё, чего когда-либо хотела Ольга — ребёнок, и он у неё был. Потому что однажды события закрутились в мифическом танце и предоставили маленькому мальчику право на жизнь.


— Почему ты не ешь? — Юра.

— Я толстая.

— Не начинай! Жуй, в тебе нет лишних килограммов, а растяжки на животе никуда не денутся, тебе это известно.

— Отстать!

— Жуй, я люблю твою толстенькую попку, мясистую грудку и все твои растяжки, все четыре. Три слева и одну справа.

— Ну и нахал ты, Юра… У меня, между прочим, верхняя граница нормы, НОРМЫ, и нет у меня никакой толстенькой попки!

— Давай проверим, — быстро поворачивая к себе спиной, — Юля, не знаю… у тебя настолько аппетитная попка, что… пойдём-ка в спаленку.

— А ты справишься? — смотря с вызовом, — уже не мальчик… — дразня, — а я женщина молодая, горячая…

— Придётся, красивую любить не запретишь, слышала такое? — вдруг поднимая на руки. — Придётся справиться, а то с твоими гибкими моральными принципами ещё рванёшь к молодому.

— И то верно, — смеясь в шею, понимая, что не рванёт, никуда и никогда. Её место тут, в этом доме, с хроническим недосыпом, с шумящими детьми и бесконечной работой головной мозга. «Думай» — говорил ей отец, она думала и сейчас говорила тоже самое Киму, решившему стать врачом. Её место было в маленьком кабинете разросшегося отделения, а главное её место было в руках мужчины, который легко поднял её и шёл в сторону спальни, зная, что дома они одни — невиданная роскошь.