— Дорогая моя, ты знаешь, что я никогда не встреваю ни в чьи личные дела, но все же мне хочется спросить тебя: не пора ли обзавестись потомством? — с таким вопросом обратилась Брук к Аликс. Брук собиралась вернуться в США, и Аликс накануне ее отъезда пригласила мать к себе. Они расположились на втором этаже в читальном зале, самой маленькой и самой уютной комнате дома Аликс и Йейла. В окна падали лучи заходящего солнца, отчего преобладающие в комнате кремовый и синий цвета светились теплотой и насыщенностью. Брук гордилась тем, что ее дочь сумела создать крепкую семью. Она прекрасно знала, что в среде очень богатых мужчин, привыкших к абсолютной свободе и не связанных никакими условностями, это было нелегко.

— Скоро, — сказала Аликс. — Я ведь еще не слишком состарилась…

Аликс нагнулась, чтобы поднять упавшую на ковер серебряную ложку.

— Я не собираюсь вмешиваться в твои дела, — сказала Брук, испытывая неловкость, что затеяла разговор на такую деликатную тему. Она выросла в обстановке, в которой считалось невежливым задавать вопросы на личные темы, и это, как она в душе считала, всегда осложняло ее жизнь. Она исходила из того, что и для Аликс невозможность поговорить с кем-то, особенно с матерью, по душам, усиливала чувство изоляции и одиночества. У богатых людей, считала Брук, всегда в избытке такая роскошь, как возможность ездить куда хочешь и жить в огромных домах или квартирах, но за это они расплачиваются эмоциональной замкнутостью.

— Ты ведь уже замужем шесть лет… — продолжала Брук.

— Йейл не хочет иметь детей, — сказала Аликс, — он считает, что дети — это теперь не модно.

Брук приятно удивилась готовности Аликс продолжить разговор.

— Ну а ты-то как считаешь? — спросила она.

— Мне бы хотелось иметь детей, — сказала Аликс, — но не сейчас. Лучше подождать, когда Йейл переменит свои взгляды и когда отец переменит свое отношение к нему. Аликс положила ложку на тарелку, и пока они ждали, когда лакей принесет другую, Брук рискнула задать дочери еще один вопрос:

— Как по-твоему, твое замужество, э-э, удовлетворительно?

Брук приметила печальные глаза дочери, наблюдавшей за мужем во время приема. Особенно грустными глаза Аликс были, когда Йейл увлеченно танцевал с красивыми женщинами и больше всего с Джей Джей.

— Думаю, да, — сказала Аликс, — особенно если учитывать то, что ты когда-то сказала мне: что мы отличаемся от других людей, что у нас слишком много свободы. Единственное, чего бы мне хотелось, это чтобы Йейл перестал соревноваться с отцом.

Она помолчала, поскольку в комнату вошел лакей. Он положил на поднос серебряную ложку и удалился.

— И мне бы очень хотелось, — продолжила Аликс, чтобы отец примирился с нашим браком. — А то получается, что бы я ни сделала, как бы ни поступила, одному из них я все равно не могу угодить.

Вот и теперь ситуация, с грустью подумала Аликс, похожа на ту, когда она вместе с Сергеем работала в корпорации отца.

— По-моему, тебе надо бы думать о том, что делает счастливой тебя, Аликс, а не кого-то другого, — сказала мать.

Брук не ожидала от себя такого совета дочери: быть более эгоистичной. Брук всегда страдала от эгоизма мужчин, с которыми сталкивалась в жизни, поэтому избегала всякого проявления эгоизма со своей стороны и старалась воспитать такое же отношение у дочери, внушая ей, что, прежде всего, следует думать и заботиться о других. «Теперь же, когда Аликс стала взрослой, — думала Брук, — не следовало ли бы ей побольше думать о собственных интересах?»

— Согласна, — улыбнулась Аликс. — Наверно, мне бы надо побольше и почаще думать о себе. Мне бы очень хотелось ребенка. Пожалуй, если я сделаю так, чтобы забеременеть, Йейл переменит свое отношение. А отцу может понравиться быть дедушкой? Как ты думаешь?

Брук не хотелось сводить на нет надежды, которые она сама же посеяла в дочери, в то же время ей не хотелось лгать. Брук никогда не лгала и гордилась этим. Она не могла точно знать, как среагирует Александр. С одной стороны, он был подвержен сильнейшему страху в отношении всего, что могло бы напоминать ему о возрасте. Но с другой стороны, радость быть дедушкой — это ведь такое естественное чувство… Тем не менее, Брук никак не могла представить себе, как на деле будет реагировать на это Александр, и прямо сказала об этом дочери.

— Не могу предполагать, какой будет реакция твоего отца, — сказала она. — Он всегда окружал себя такой таинственностью, что я никогда не могла понять его.

— Я тоже не понимаю его, — сказала Аликс. — А как ты думаешь, есть кто-нибудь на свете, кто понимает его?

— Нет, я думаю, — ответила Брук. — Да и как можно понять человека с миллиардом долларов в кармане?

Разговор с матерью остался в памяти Аликс. В общем-то, она говорила правду, сказав матери, что ее брак с Йейлом удовлетворяет ее. Но в глубине души она все же не была до конца в этом уверена. Как ей представлялось, с течением времени она и Йейл стали стремиться к разным вещам в жизни. Ей хотелось стабильности, постоянства, детей. Ему хотелось острых ощущений, все время чего-то нового, блеска, славы. Ему хотелось быть везде и делать все, что душе угодно. Аликс, по той простой причине, что с самого детства побывала везде и делала все, что было угодно ее душе, теперь хотела одного; найти возможность жить в мире и согласии с тремя мужчинами, отношения с которыми и определяли ее жизнь: с мужем, с отцом, с братом.

Когда она набирала номер телефона Йейла, находясь в офисе Картрайта Данна, Аликс подумала, что, видимо, она была не права, отказав устроить свадьбу Джей Джей и Сергея в ее доме. Ведь вполне возможно, что, согласившись на это, она доставила бы удовольствие всем трем мужчинам в ее жизни: показала бы Сергею, что сестра любит его (она вполне представляла себе, как глубоко были задеты чувства Сергея, когда отец отказался финансировать мексиканскую сделку), включила бы отца в круг своих жизненных забот — ведь он преподнес Джей Джей роскошный свадебный подарок, а значит, все, что было между Джей Джей, Сергеем и отцом, разрешилось вполне благополучно, — и порадовала бы Йейла, который так стремится занять достойное место среди всесильных Рэймонтов.

— Йейл, хочу принести свои извинения за сегодняшнее утро, — сказала Аликс, когда дозвонилась до мужа. Ты правильно сделал и проявил настоящую щедрость, когда предложил, чтобы свадьба состоялась у нас в доме. Я была не права. Я позвоню Сергею…

— Слишком поздно, — сказал Йейл.

— Поздно?! А в чем дело?

— Свадьба уже состоялась. Они уехали из Лондона и обвенчались в Гибралтаре. Я получил телеграмму.

— Что же нам теперь делать?

Аликс испытала чувство огорчения, что Сергей информировал не ее, а Йейла, хотя он обычно предпочитал, чтобы сестра узнавала о его делах не напрямую от него.

— Делать? Не знаю, как ты, а я намерен отпраздновать это событие, — сказал Йейл и повесил трубку.

Йейл давно собирался позвонить Оливер Холборн. Но каждый раз откладывал. Надо, считал он, проявлять осторожность. Он хотел, чтобы все было идеально, и ждал подходящего момента. И какой же момент может быть более подходящим, чем свадьба, навевающая мысли о любви и сексе!

Йейлу хотелось секса, новых волнующих отношений с красивой молодой женщиной. Ему хотелось делать то, чего он раньше не мог делать. Он набрал номер телефона Оливер, которая жила в элегантном доме в Кенсингтоне, и договорился о встрече во второй половине дня. Говорили, у Оливер Холборн всегда в любовниках были самые шикарные, самые красивые, самые преуспевающие молодые мужчины Лондона.


8

В мире есть очень мало мест, откуда можно одновременно видеть берега двух континентов. Одно из них — Стамбул. Приятно сидеть на террасе ресторана дворца Топкапи на закате солнца и наблюдать за тем, как становятся золотистыми воды Босфора, омывающие берега Азии на востоке и берега Европы на западе. Другое такое место — Гибралтар. Этот важный в стратегическом отношении район представляет собой британский анклав на оконечности Испании. Вид его крепости на скале известен во всем мире; колония берберских обезьян — это стадо шелудивых животных — один из главных объектов, привлекающих туристов. В ясный день вид с вершины скалы, на которую туристов доставляет фуникулер, не поддается описанию. С одной стороны перед глазами предстает Европа, с другой — Азия. Взглядам туристов открывается великолепная панорама коричневато-зеленых долин Испании со снежными вершинами Сьерра-Невады вдалеке и синими водами Средиземного моря, омывающими берега Коста-дель-Соль, на переднем плане. По другую сторону пролива простирается северное побережье Африки с экзотическим, утонченным Танжером, широкими пляжами и маячащими вдалеке горами Атлас и Риф.

Сергей и Джей Джей не обращали никакого внимания на этот пейзаж. Они сочетались гражданским браком в бюро регистрации браков десятого мая семьдесят шестого года — через четыре месяца после того, как Джей Джей встретила Александра Рэймонта в Бекуи. Свидетелем был приглашен неизменно преданный Джей Джей Данте. Распивая бутылку шампанского после церемонии, Сергей не переставал удивляться своему прекрасному самочувствию.

— Я чувствую себя прекрасно, — продолжал твердить он. — Я просто не могу поверить в это.

— Чему ты так удивляешься? — недоумевала Джей Джей. Женившись на ней с одобрения отца, Сергей победил Александра Рэймонта, лишив его возможности поломать этот союз. Он получил свой кусок пирога и ел его, Джей Джей не могла и представить себе, что он будет чувствовать себя как-то иначе. — А как ты себе это представлял? — спросила она.

— Честно говоря, не знаю, — сказал Сергей, — но я чувствую себя великолепно, просто великолепно. Думаю, этот брак — лучшее, что я сделал за всю свою жизнь, — он улыбнулся Джей Джей и подал официанту знак принести вторую бутылку шампанского. — Мы могли бы провести медовый месяц в Танжере, — сказал Сергей. Автомобильные и пассажирские паромы каждые два с половиной часа совершали ежедневно несколько рейсов. — Мы можем поехать в Касбу, пить там мятный чай и следить за происходящим в мире.