Что я и сделал. И только, когда мои руки крепко обняли ее за предплечья, я понял, как сильно напрягали Алису мои действия. Она была вся напряжена и стоило мне только зависнуть в непонимании, как она неуютно поежилась и выкрутилась из кольца, будто я был… грязным.

— Это ТВОЙ дом, Марк. А я поступила… по-детски, врываясь в чужую спальню. Разве ты не должен отругать меня за это или… как там поступают "папочки"? — хрипло, но уверенно прошептала она и быстро спрыгнула с подоконника, оставляя на нем плед и свою чашку. Легкой походкой девушка прошествовала к выходу и я только сейчас понял, что она ни разу не взглянула мне в глаза. — Спокойной ночи, Грант. Я очень устала. В самолетах невозможно уснуть!

Внутри взыграла злость, объяснения которой я был дать не в силах. Вот она — сумасшествие всего моего полугодия. Ужасный и между тем самый сладкий сон. Мой страшный рок, наказание, порок… И она даже не смотрит в глаза. Это убивало!

— Я тебе не папочка! — слишком громко и резко выкрикнул я, сам не понимая, что хочу услышать в ответ и донести своими словами. Возможно, просто удержать ее еще хотя бы на минуту?

И вот она обернулась. Немного затуманенный взгляд девочки смотрел на меня с поволокой и полным равнодушием. Ни радости, ни осуждения. Вообще ничего не было и в ее голосе:

— Нет, Грант. Ты мне именно папочка… — после чего выдала вымученную улыбку и вышла.

Охренеть, поговорили! Вскоре и я покинул комнату, оставляя за собой лужи от кофе и две разбитые кружки.


Алиса.

Утро, как говорится, началось не с кофе. Кирилл Семенович зачем-то сказал нашей соседке о том, что я вернулась домой. Она была мамой моей бывшей одноклассницы и тем же вечером рассказала всем, что Алиса Воронцова вернулась в Россию. Все утро пришлось оправдываться перед бывшими друзьями и отказываться от личных встреч.

После перелета и… вчерашней картины в спальне Марка, мне нужно было время на перезагрузку. Даже маленькая колкость насчет "папочки" особо не отвлекла.

Ух! Показательное равнодушие стоило мне физической усталости. Заперевшись в своей комнате, я думала лишь о сне и спокойствии, которые дарил мир Морфея. Утром лучше не стало. Меня пугала сама мысль о столкновении с Грантом в коридоре.

Поэтому целый день я потратила на то, чтобы внушить себе, дескать, нет ничего страшного в том, что он спит с другими девушками. Марк Грант — бизнесмен, взрослый мужчина и совсем не монах. Зачем было ждать от него поведения восемнадцатилетнего мальчика, встретившего свою первую любовь?

И мне даже удалось поверить, что между нами только родственные связи. Знаю, больше походило на отгораживание от реальности, но по-другому в тот момент не получалось. Ведь знала, как больно будет, если стану сейчас оценивать и анализировать каждый шаг…

Все же один день мне удалось прожить, не сталкиваясь с Грантом! Это радовало.

— …Давай встретимся в нашей кофейне? Представляешь, она все еще на прежнем месте! — уловив только последнее предложение Никиты, моего самого близкого школьного друга, я покраснела до самых пят. Глупое сердце совсем не радовалась дифирамбам приятеля, а ждало их от другого.

Нет. Так дело не пойдет.

— Очень хочу тебя увидеть! — не стала скрывать и тут же потянулась к часам. — Два дня до "Великого судного дня" я совершенно свободна.

— Если скажу, что я уже около твоего дома, это будет выглядеть странно? — иронично уточнил парень, но я знала — он улыбается.

— Я скажу, что ты очень продуманный!

Мне было приятно, что Никита не забыл меня. Он, как и много лет назад, притащил огромную коробку моего любимого печенья, самых вкусных городских конфет и тот самый кофе из кофейни.

— Подумал, лучше остаться сегодня дома, — пожал он плечами, по-хозяйски отодвигая меня с прохода, здороваясь с дворецким и идя в зал.

Удивительно! Никита был в доме Грантов только раз — после смерти родителей. Мне тогда было слишком тяжело слышать чье-то участие, кроме Марка, ведь все казались лживыми. Словно каждый вписал пункт соболезнований в свое расписание и выполнял его с каменной миной. Конечно, Никита был не таким. Он, правда, хотел помочь, но лаконично промолчал, когда я попросила его уйти.

Сейчас же я была рада, что он сделал так, чтобы я почти забыла, почему проплакала добрую часть ночи. Гранта дома отсутствовал и были даже минуты, когда я не вспоминала его под той блондинкой.

…Мы смотрели хоккей и болели за канадцев, поедая чипсы с колой и споря о какой-то ерунде. Я то и дело ловила на себе задумчивые взгляды серых глаз, а когда отвечала на них, парень нервно поправлял темную шевелюру или расправлял черную футболку.

Мы позавтракали вместе, затем пообедали, а потом дело подошло к ужину. Не знаю, как это произошло! Просто день пролетел, как один миг, а мое личное успокоительное вдруг заявило:

— Слушай, я, наверное, очень утомил тебя за целый день, да? Кормлю какой-то дрянью, забивааю голову разговорами ни о чем… Пойду я, а? — он не кривил душой, а говорил так, как думал, и ждал от меня реакции.

В тот момент я убирала со стола и замерла с пустым пакетиком от гамбургера, надеясь, что он поймет, как не нужен мне сейчас его уход. Он, словно самый надежный пластырь, залепил мою рану и не давал крови просачиваться. И, когда парень заявил мне об уходе, я по-настоящему испытала… ужас. Снова придется остаться одной? В пустой комнате? Полной кошмаров прошлого и настоящего?

— Может останешься? — жалобно прошептала я. Его улыбка стала такой широкой, что мое сердце пропустило внутри один удар. — Ты ведь знаешь, что твоя мама никогда не была против…

Никита усмехнулся и, расправив свою густую шевелюру, сделал несколько шагов в мою сторону.

— Ты ведь знаешь, — передразнивая меня, начал тот, — что моя мама всегда души в тебе не чаяла? Это она купила конфеты, кстати, — он кивнул на пустой пакетик у меня в руке и, пока я отвлеклась на него, парень вдруг оказался совсем рядом. Его дыхание попадало мне на щеку, было таким прерывистым и неровным, что с головой выдавало все мысли хозяина.

Я должна была что-то сказать или сделать. Но не стала. Мне было… интересно. Никто никогда не ухаживал за мной, как это было принято в обществе. А внимание Никиты очень на это походило. Как много лет назад, так и сейчас.

Раньше он был для меня просто другом. Но ведь и Марк казался просто братом когда-то, так? Да что ж такое! Даже в такой момент я думаю о нем…

Рука Никиты неуверенно притронулась к волосам, словно он в любой момент ждал, что я отодвинусь или уйду. И я могла так сделать, но не стала. Неловко заглянув в его серые глаза, увидела там лишь обожание и тут же зажмурилась. Почему же ничего внутри нет, кроме неловкости?

— Алиса… — тихо прошептал парень, осторожно притрагиваясь к моему подбородку, заставляя поднять голову. — Как долго я ждал этого момента… Ты всегда была красавицей, но сейчас… Я думал, все прошло, но одного взгляда хватило, чтобы понять, как я ошибался… — Никита вдруг издал нервный смешок, заставляя меня с интересом открыть глаза: — Знаешь, а у меня сегодня ведь был экзамен. Последний и главный.

— Никита… Ну как ты мог! Твоя мама меня не простит! — в сердцах воскликнула я, представляя эту милую женщину и ее возможный сердечный удар. Вот как он мог променять экзамен на день ничего-не-деланья вместе со мной?!

— Нет. Она любит тебя. Так же, как и я… — с придыханием, прошептал Никита, а затем накрыл мои губы своими в легком, почти невесомом поцелуе… — Я люблю тебя, Воронцова. Ты даже представить не можешь, сколько я вынашивал в себе это признание!

Он не пошел дальше. Просто его губы замерли на моих, не решаясь продолжить. Я была безучастна. Не понимала, почему не сопротивляюсь? Не говорю, что всегда видела в нем только друга, но сейчас, увы, ничего не изменилось? Почему позволяю разрушить такой нужный мне барьер?

Правда была жестокой. Я любила Марка Гранта и просто хотела узнать, возможно ли почувствовать желание к другому, когда сердце уже занято. Ответ — нет. Значит, сердце Марка все еще было свободно.

Внезапно кто-то хлопнул в ладоши и интимная атмосфера из зала выветрилась на раз. Полное освещение никогда не использовалось в этой комнате, потому что слепило, вот и сейчас мы с Никитой неловко поморщились.

— Что! Происходит! В моем! Доме? — раздался ледяной голос где-то со стороны коридора. Теперь я понимала, кто так нагло включил свет.

Сиятельный Марк Грант вернулся и уже никакой пластырь не помогал.

Яркий свет ослепил нас обоих, но появление в доме опекуна, похоже, испугало только меня. Никита резко отстранился и, приняв обычное серьезно-добродушное выражение лица, осторожно выступил вперед, слегка обнимая меня за талию.

— Добрый вечер, господин Грант! Очень рад видеть вас, — судя по голосу, говорил парень искренне, но протянуть руку или подойти к Гранту не рискнул.

Мне было тяжело смотреть на Марка. Его взгляд, словно какая-то гремучая змея, не переставал пугать меня своими непонятными эмоциями. Желваки то и дело играли, а выражение лица заставляло ожидать чего-то ужасного.

Хотя… Что по-сути произошло? Чем мы его так расстроили и шокировали? Не понимаю…

Марк тем временем просканировал Никиту, словно был в очках супергероев, которые выдавали все тайны соперника вместе с составом крови… Соперника?! Что за глупые мысли появляются в голове?

Пока я пыталась собраться и хоть что-то сказать, Марк усмехнулся так холодно, что меня пронзила дрожь, а Никита плотнее сжал края домашней футболки на моей спине.

— Орлов, если не ошибаюсь? — наконец выдал Грант, медленно продвигаясь в нашу сторону. Казалось бы, что может испугать в этом жесте? Но мужчина умел наводить ужас и справиться с ним никак не выходило… — Не ваша ли мама является основателем благотворительного фонда "Красный цвет"…