— Я рыдала на весь зал, как больная на голову, Марк! Они все видели меня такой… Все! — проорала я так громко, что проходящая мимо женщина вздрогнула и уронила папку с бумагами. Пришлось перейти на шепот, а еще и слезы снова не давали рассмотреть Гранта во всех красках… Господи, как давно я стала той сентиментальной истеричкой?! — Я рассмеялась адвокату в лицо, когда он сказал про родителей, потому что была уверена — будь это правдой, мой Грант давно бы уже сказал! А Грант, оказывается, просто молчал, чтобы я разрыдалась в нужный момент. Хотел, чтобы я узнала, что моя семья мне вовсе не семья перед сотней человек и эффектно свалилась в обморок… У тебя это вышло! Мои аплодисменты и искренние поздравления!

Он было открыл рот, чтобы что-то сказать, пока я сделала паузу в монологе, задыхаясь. Но из-за поворота показался знакомый силуэт и я, вытерев глаза, узнала в нем Никиту.

— Черт, Воронцова! Я все этажи оббегал. Еле уговорил меня пустить… — начал причитать друг, схватив мое лицо в ладони и рассматривая со всех сторон. Судя по его испуганному лицу, приложилась я лбом конкретно.

— Вали на хрен, Орлов! — услышала я злобный голос Гранта. А когда удивленно взглянула в его закипающее лицо, заметила, что еще немного и начнется неравная схватка. — Я тебе не все сказал? Еще раз твоя мамочка будет использовать знакомства, чтобы выписать сынку пропуски в суд — закрою на хрен ее богодельню! Думаешь, не знаю, что с этого она имеет не хилое состояние?!

Зачем Марк говорил это, когда следовало извиняться? Зачем усугублял свое положение еще больше? Черт его знает, но то, как Никита подался вперед, явно собираясь выбить из Гранта весь дух — мне определенно не понравилось и отвело лишние мысли в сторону.

Марк усмехнулся и раскинул руки, в приглашающем жесте. Он только и ждал, когда Орлов кинется на него, а в глазах плясало убийственное пламя. Он хотел этого. Хотел врезать Никите, но первый бы ни за что не начал…

— Ну же, малыш! — весело подбодрил его, — Ясно. Кишка тонка. Зато какой смелый на словах, ууу!

И тут кулаки Никиты сжались так сильно, что стало ясно — без борьбы он не сдастся, пойдет до конца. Оценив комплекцию массивного накачанного опекуна и худого щуплого друга — пришла к неутешительным выводам…

Нет, драки нужно было не допустить!

Резко став на пути Никиты, я сжала ладонями его лицо и только для него прошептала:

— Он специально грубит и выводит тебя. Зачем — не знаю. Но оно того не стоит, поверь.

— Детка, вернись на место! — спиной услышала я совсем не добрый голос "братика". А когда не послушала, он добавил: — Быстро. Еще раз повторю и тебя ждут проблемы.

— Давай сбежим. Вместе. Только ты и я, а? — оживленно предложил друг и столько надежды было в его голосе, что меня повело. — Ничего такого. Просто хочу провести день весело… Как раньше.

Я было хотела тактично отказать, но тут получила "удар в спину" от Гранта:

— Кажется, я запрещал тебе с ним общаться, Воронцова. Раз до тебя так туго доходит, то до конца пребывания в Москве ты под домашним арестом! Выходить на улицу можешь только с моего разрешения или… со мной!

— Давай! — сцепив зубы, ответила я довольному Никите, а затем, поворачиваясь спиной к безучастному адвокату и наигранно спокойному опекуну, демонстративно взяла друга за руку и помахала на прощание ручкой.

— До совершеннолетия я несу за тебя ответственность и заявляю, что стоит тебе переступить порог суда — и тебя ждут проблемы! Хочешь узнать, какие? Счастливого пути! — крикнул мне в след Грант.

— Ждать-то осталось два дня! — как бы невзначай бросил юрист и Марк прорычал. По-настоящему! Буквально сломав кулаком стул рядом с ним!

Мурашки прошли по спине. Пришлось остановиться и, переглянувшись с не менее ошарашенным другом, посмотреть на Дмитрия Геннадьевича.

— О чем вы?.. Что вы имели ввиду?! — нетерпеливо протараторила я, совсем не замечая огнедышащего дракона рядом.

— Как я понял, долгих объяснений вы не любите, Алиса. Скажу кратко. Вы, оказывается, на год старше, — игнорируя строгий взгляд босса, поделился адвокат. — Ваши родители так хотели подобрать похожую девочку внешне (голубые глаза, светлые волосы и так далее), что согласились даже на годовую разницу. Вам сейчас семнадцать на самом деле, и, по странному стечению обстоятельств, — восемнадцать будет тридцать первого декабря. То бишь через два дня. Достаточно ясно изъясняюсь?

Внутри наступило такое замешательство, что думать здраво никак не получалось. Никита весьма ощутимо потянул меня за руку, заставляя повернуться спиной и бросить опекуну:

— Ну что же, тогда увидимся через два дня, да? Пока, Грант!

Я была слишком зла, обескуражена и расстроена, чтобы находиться в обществе Марка еще хоть минуту!

* * *

Я заходила в здание суда запуганной шестнадцатилетней девчонкой, а вышла счастливой, практически совершеннолетней, девицей, под руку с парнем, приехавшим на байке! Я не знала, почему мне так хорошо. Почему смеялась и орала всю дорогу, когда Никита вез меня куда-то. Я даже не спрашивала — куда. Было плевать.

Наверное, это стресс. Организм не знал, как выплеснуть весь тот ужас, что я пережила сегодня. Пара часов и жизнь перевернулась с ног на голову! Родители мне не родные, совесть их совсем не чиста, я же где-то потеряла год жизнь, а самый близкий человек — влез в душу и выставил ее на показ… Все не так! Слишком странно… Неправильно.

И, тем не менее, я ехала на байке Никиты. В неизвестном направлении и была полностью уверена, что ничто больше сегодня меня не шокирует.

Орлов привез меня в бар "Пьяная вишня". В нем подавали только алкогольные коктейли в поллитровых банках, украшенных кружевом или сытные закуски. Парень заказал выпить и никто не спросил нас о паспорте.

— Они знают меня. Я часто прихожу сюда с друзьями, — ответил на мой прямой вопрос Никита, а затем снял пиджак, под которым была черная рубашка в клетку. — Я думал тебя впечатлит не это. Ну, знаешь… Я на байке и все такое. Взрослый, с липовыми правами…

— А я впечатлена! — почти искренне заверила я, понимая, что эйфория куда-то ушла, а теперь осталась пустота. Захотелось залезть под кровать и прожить там до конца жизни. — Знаешь, просто сегодня не мой день. Я, видимо, уже израсходовала свой заряд позитива, выданный на сегодня.

Он усмехнулся и позволил официанту поставить нам коктейли. Когда тот удалился, Никита взял меня за руку и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Воронцова, ничего не изменились за эти годы. Я по-прежнему хочу, чтобы именно мне ты рассказывала все, что тебя мучает и печалит.

Я задумалась и поймала себя на том, что так и было в прошлом. Мне казалось неудобным рассказывать Гранту о том, что волосы в салоне покрасили неравномерно и теперь нужно ждать неделю, чтобы не спалить их к чертям собачьим, или что соседский парень, который мне безумно нравится, убежал со свидания, когда ему написала бывшая с просьбой простить и вернуться. Такие мелкие следствия своей, как мне казалось, ущербности я скрывала от брата. Но не от Никиты. Он был моей жилеткой и хоть выглядело это по-свински, но сейчас именно она мне была и нужна.

И я вновь рассказала ему все… Не отрываясь от сменяющих один другой коктейли, рассказала про Дэвида, которому почти отдала свою девственность, про родителей, которые оставили мне такое "веселое" наследство, и про то, как хочу забыть все и просто… жить. Мне не нужны были советы друга, комментарии и утешения. Просто хотелось произнести вслух то, что разъедало изнутри, как серная кислота!

Единственное, про что я промолчала — это про Гранта. Даже если бы хотела сказать, понятия не имела — что. Как я отношусь к нему? Чего хочу? Никита сам затронул эту тему, когда я приговаривала пятый коктейль:

— Он врал тебе, заставил упасть в обморок на глазах у кучи репортеров! И все почему? Потому что мог потерять компанию! — сделал вывод захмелевший друг. Почему-то его слова разозлили меня так сильно, что я переломила зубочистку, с которой играла пальцами, на четыре части. Но друг не заметил этого и продолжил свою мысль: — Ты бы видела, как он рванул к тебе, когда ты в обморок грохнулась. Рыцарь, бля… Я видел как он во время твоего допроса нервно ерзал, понял, что-то тут не то. Хотел сам тебя забрать и увезти. Так этот придурок послал меня на хуй (буквально!) при всем зале, а затем заставил охрану выпроводить. Прикинь?

Я протрезвела полностью еще когда Никита, который никогда не употреблял мат, сказал слово "бля". Видимо, его коктейль был позабористей… Безумно захотелось встать и уйти, но жажда узнать, что же случилось в зале, когда я отключилась, взяла верх. Не у Гранта же спрашивать? Его я видеть сейчас особо не желала.

— А что было-то? Не просто же так он тебя послал? — поддерживая энтузиазм парня, протянула я.

Он покраснел и отвел от меня свои мутные глаза.

— Нет, ну ты его всегда оправдываешь… — совсем по-детски простонал он и тут же отчитался: — Ты упала, он пошел тебя поднимать. Подбежала дежурная медсестра, поднесла к носу нашатырь. Ты немного пришла в себя и, увидев брата, прижалась к нему и снова отключилась. Женщина сказала, что это нервное и тебе нужен покой, уют и родной человек рядом, чтобы утешил и все такое… Ну, я сразу понял, что это она про меня! Разве у тебя есть кто ближе, а, Алиска??! Так вот… Прямо так подошел и сказал, дескать, это моя девушка и я ее забираю. Марк этот как сцепи сорвался, шизанутый на всю голову! Орать, конечно, не стал, люди кругом, но отборным матом послал на все буквы алфавита и "попросил" даже не подходить к тебе, если хочу сохранить все органы в целости. Прямая угроза в суде, прикинь?! Я бы не ушел, но меня вывела охрана, когда я силой попытался тебя у него забрать… Ну а потом я немного подождал и прошмыгнул за общей толпой. А тут ты — уже очнулась!