Я дал ей телефон, где ее мама с папой выходят со свертком и быстро бегут в машину. Конечно, в нем не было ребенка. Просто видимость такового.

Через два дня Воронцовы улетели на все лето во Францию, якобы, для оздоровления и вернулись уже с подросшей девочкой. Иногда репортерам удавалось поймать отдаленные очертания ребенка, дескать, "девочка есть!", но первое фото, где видно рост и лицо Алисы, — только в пятилетнем возрасте. Конечно, можно это расценить это как обычную защиту ребенка от прессы, но теперь все виделось в новом свете.

Алиса взяла мой телефон себе и буквально легла животом на стол, вытянув руки вперед. Она внимательно рассматривала многочисленные фото и давала короткие комментарии. А я не слышал… Совершенно ничего.

Сердце барабанило в висках, во рту все пересохло, а в тонкой хлопковой футболке было слишком жарко. Слишком!

Она лежала на столе. Ее грудь буквально вывалилась из топа, соски терлись о мраморный стол каждый раз, когда девочка перелистывала фото на телефоне. Я сделал тяжелый пустой глоток и отвел взгляд… А там, на зеркальной поверхности духовки, были видны ее шорты. Кусок ткани плотно впился в разрез между ягодиц и поднялся так высоко, что ответ на мой вопрос нашелся сам — она совсем без белья…

А что если? Господи… А ведь она так близко! Всего лишь протяни руку, потяни за ниточку и топ развалится к чертям собачьим. А про шорты я вообще молчу! Я мог бы разорвать их зубами… А потом положить ее на стол, так, чтобы глазами она беспрерывно смотрела на меня. Только на меня! Так, чтобы ее ножки обвили мою талию. Только мою! Так, чтобы пальцами она прикасалась ко мне и взглядом молила войти в нее, доставить удовольствие, стать ее первым…

Я почти ощутил, каким был бы этот первый толчок. Увидел, как ее глаза закатились, а губки-бантики были закушены белыми зубками. Как ее спинка выгибается мне на встречу, подталкивая тело вперед…

— Вот они конечно замутили… — вырвала меня из реальности Алиса. — Это же нужно было провернуть такую схему и… ради чего? Не пойму их мотивов. Официальное удочерение — это ж не преступление. Что тогда?

Теперь она сидела ровно. Одной рукой держала телефон и читала какие-то статьи, а другой активно наминала мороженное.

Кажется она что-то говорила? Спрашивала? Я точно должен отвечать?! Не сейчас…

Ее розовые губки медленно втягивали зеленое мороженное так, что на щеках появлялись впадинки. Затем она вытягивала ложку и, широко открывая рот облизывала ее со всех сторон так тщательно, что я не мог не представить, как она…

— Марк, ты видел это?! Тут твои родители! В тот период Гранты и Воронцовы жили вместе! — она так громко закричала, что я буквально подпрыгнул на месте. Но не успев понять, о чем она говорит, услышал и визг Детки. Я десять раз спросил у нее, что случилось, но она лишь пищала и указывала пальцем на вырез. Да, Детка, я его заметил. Не сомневайся… — Мороженое! Там мороженое! Помоги, черт побери!

Вся эта вакханалия с ее вырезом длилась от силы минуту, но все, что я понял, это — ОНА ХОЧЕТ, ЧТОБЫ Я ЗАЛЕЗ В ЕЕ ВЫРЕЗ. Серьезно?!

Наверное перезагрузка системы в голове длилась слишком долго, потому как Алиса сама бросила телефон, затем начала облизывать пальцы все от лакомства, глубоко засовывая их внутрь… и, когда уже хотела пролезть ими сквозь шнуровку, большой кружечек выкатился ей на пупок.

Кажется, оно мятное? Блядь, как же хочется сладкого…

Но она подпрыгнула на месте и сбросила его на пол, а потом наступила пяткой на это место и следующее, что я увидел, это ее ножки на уровне стола…

Мозги вернулись в нужное место вместо с жалобным стоном о помощи Детке. Давно я так не зависал…

— Алиса?!

Она лежала на полу и прижимала ногу к груди. Судя по выражению лица — шоу с мороженым не доставило ей такого удовольствия, как мне. Пришлось срочно поднимать ее с пола и усаживать… Только куда? Барный стул узкий и не даст нормально осмотреть ногу. До зала и спален далеко. Выходом стал высокий стол.

— Ну что там? — Алиса перестала хныкать, когда мои пальцы начали ощупывать лодыжку и голень. Кажется, все в порядке. Но приложилась знатно!

— Да все… — я поднял на нее глаза и застыл. Не знаю, как ей удалось извозиться в одном малюсеньком шарике мороженого так, что теперь по ее рукам стекали зеленые ручьи. Естественно, не долго думая, она вытерла это все дело о топ. Конечно! Ведь он был и так недостаточно прозрачный, правда?

— Тебе нужно в душ, — почти не хрипло и, как мне казалось, достаточно серьезно выдавил я из себя.

— Я не дойду! — без капли раздумий выпалила она, а затем оттянула топ от груди с таким видом, будто это самое мерзкое из всех ее жизненных событий. — Надеюсь, ты никому об этому не расскажешь? Обычно лишних свидетелей убивают… Помни! И вообще, до ванны мне точно не дойти — нога болит. Помоги, а?

Она резко взглянула на меня своими голубыми глазами и сложила руки в умоляющем жесте. Алиса мило выпятила губу вперед и выдала какой-то жутко сексуальный урчащий звук, похожий на мурлыканье. В ту же секунду я вспомнил, почему не поймал ее в полете.

В брюках все снова стало тесно. Да что ж такое! И проблема была в том, что брючный костюм мог хоть не много скрывать каменный стояк, в отличие от свободных домашних штанов. Ей нужно было лишь опустить глаза вниз и она бы увидела, почему я сегодня веду себя, как конкретный тормоз.

— Нет, — я резко развернулся, намереваясь уйти. — Позови дворецкого. Он поможет…

Она не должна этого, мать его, видеть! Теперь среди всех людей в мире у нее остался только я. И кем она должна меня считать?! Педофилом? Был уверен, что, немного поразмыслив, она придет к логичному выводу, что я не забочусь о ней, а тупо хочу оттрахать. Найдет в каждом слове и действии второе дно, как обычно поступают девушки.

Я почти вышел, как вдруг…

— Заслужил! — самодовольно заключила Алиса, держа ложку в руках, из которой только что весьма метко целилась в меня мороженым. Холодный кусок угодил прямо в шею под хохот Детки. — Вот это шоу! По делам тебе, Грант.

Она перешла все границы! Сидела на столе с таким довольным видом, словно не она только что хныкала о больной ноге. А ее улыбка едва ли не шире, чем у чеширского кота.

— Эй, ты чего? — ее глаза испуганно округлились до размера блюдец, а ложка оказалась спрятана за спиной, когда я начал надвигаться на Детку. Душа требовала мести. — Да я же просто… Не смей! Я кому говорю!

Да, мне, по-видимому, пять лет. Потому как я сделал то, о чем думал с того момента, как тарелка с лакомством оказалась у Алисы в руках: рукой достал шарик и медленно размазал его ей по шее. Капли стекали ей в вырез. Некоторые останавливались в ямочке пупка, а другие попадали на шорты.

— Тебе конец, Марк Грант! — прошипела она и, пока я жадно следовал взглядом за капельками, так же вытянула розовый кружечек и подняв мою кофту, размазала его по торсу.

Ее горячие ладони шли в контрасте с обжегающе холодной сладостью. Я не мог не напрячь пресс, ведь от каждого прикосновения кожи к коже по телу шел такой импульс, что выбивал остатки мозга из головы.

Нет. Все. Я так больше не могу!

Железная вазочка отлетела до самой стены и со звоном ударилась о кафель, когда я отшвырнул ее рукой — единственное препятствие между мной и Алисой. Она была так близко… Я придвинулся к ней и, крепко зафиксировав за бедра, закинул ее ноги к себе на талию. К херам все! Она моя!

Ее губы были близко и думать мне не просто не хотелось, а было физически невозможно. И я сделал это… Поцеловал ее так, словно от этого зависела жизнь. А она открыла рот и, издав сладкий стон, обвила мою шею руками.

Вот и все. Терпению пришла крышка!

Моя рука опустилась ей на живот и, медленно поднимая топ, коснулась груди. Ее сосок был напряжен и я, сильно сжав его пальцами, потянул на себя. Язык Детки, неумело играющий с моим "танковым" напором, замер и она застонала уже вполне громко.

Член в штанах шелохнулся и я потерся им о внутреннюю часть бедра Алисы. Какой же горячей она была…

На секунду я перестал трахать ее языком, потому как никогда прежде не ловил такого сумасшедшего возбуждения от, казалось бы, простого процесса. Раньше думал: зачем вообще целовать другого человека, обмениваться с ним микробами и бояться о болезнях полости рта? Оказываться, от этого можно даже кончить…

Я оторвался от ее губ, когда понял, что еще минута и все. Финиш. Закусил зубами нижнюю губу и потянул. Она зашипела от боли или возбуждения и запустила руки мне под кофту. Так все еще было липко и сладко. Алиса провела по моей груди пальчиком, а затем облизнула нго и блаженно закатила глаза.

Я толкнул ее на стол с диким рыком. Сейчас она станет моей. Никто не сможет заменить мне ее и я не дам кому-то приблизиться с ней. Мы будем вместе и плевать на все. Черт побери, это моя жизнь и я диктую в ней правила!

Она выгнула спину совсем, как в моем видении. Глаза смотрели так преданно, словно я ее божество. Ее религия. Что-то в этом меня напрягло. Я вдруг понял, что она настолько доверяет мне, каждому слову и действию, что, даже если не хочет меня, то никогда не откажет. Сделает все, что я прикажу.

Но остановиться не мог. Руки уже тянулись к шнурку ее влажной от пота и мороженого майке. Первое, что стоит сделать, это убедиться, что оно было действительно мятным…

Что-то звонило на заднем плане. Кажется телефон? Я уже потянул за шнурок, когда включилось голосовое уведомление от Дмитрия Геннадьевича.

— Марк, у нас проблемы. И очень серьезные! Нужно решить их до Нового Года, поэтому жду тебя через полчаса у себя дома! — он замолчал на секунду, а затем нервно добавил: — Надеюсь, ты понимаешь, что на кону и начнешь уже думать головой!


Сбрасывая с себя липкую футболку на кровать, мне с трудом удавалось дышать ровно. Нужно сосредоточиться на деле… Нужно! Но, мать вашу, как тяжело было уйти из кухни и оставить Алису одну.