— Тебе пятнадцать, так что до вступления в наследство нужно подождать, Алиса, — однажды сам начал разговор Марк. Он не брал меня с собой на встречи и суды, а постоянно запирал одну дома с кучей охранников. Я знала, что парень многое мне не договаривает и как ему тяжело, но ничем не могла помочь. У меня тоже погибли родители и я была ребенком… — Никто не лишит тебя фамилии. Наши родители бы этого не хотели и я никому не позволю причинить тебе вред. Слава богу, высшее я успел получить… Это огромное преимущество в данной ситуации.

Мне хотелось как-то поддержать парня, который теперь приходил домой только после двенадцати ночи и уходил на рассвете. Он постоянно пил алкоголь и всерьез подсел на табак. Я жила в дома Грантов и теперь в нем не было ни одной девушки и постороннего человека. Только мы вдвоем. Но и без этого было понятно — все поменялось и в воздухе повисла неизвестность.

Марк сидел в широком кресле цвета метала и задумчиво чесал уже заметно отросшую бороду, засмотревшись куда-то в пустоту. Тогда я встала и не раздумывая села ему на колени. Так было всегда (в прошлой жизни), и сейчас просто необходимо было получить некую уверенность в том, что не все в этом мире рухнуло. И Марку тоже.

Он тяжело выдохнул и устало прижал меня к себе так крепко, что стало тяжело дышать. Впервые за почти полгода было так хорошо и спокойно. Марк был рядом и все еще со мной.

— Спасибо, — едва слышно прошептал он и, шумно втянув запах моих волос, осторожно накрутил длинную прядь на указательный палец. Я чувствовала как он напрягся перед тем, как начать серьезный разговор. — Тебе ведь пятнадцать и нужен опекун.

Я затаила дыхание. Вроде как прошло пять месяцев, а до сих пор не верилось, что теперь нет моих самых родных и близких.

— В общем, я уже оформил опекунство на себя! — на одном дыхании выдал он, словно боялся моей реакции. Но почему? Ведь это было логично, ожидаемо и прекрасно?! А когда я никак не отреагировала, а лишь сильнее прижалась к его груди, он напряженно добавил: — Довольно давно, Алиса. Не сегодня.


Я не понимала его сомнений и почему-то показалось важным заглянуть в глаза Марку. Что он прячет за своей не проницательностью?! Эти пять месяцев бизнес войн его закалили и теперь было сложно пробраться за баррикады внешней холодности.

Долго я смотрела в его карие глаза и ничего не находила, когда все же решилась сказать:

— Спасибо, что не отдал в детский дом. Ты ведь мог. Я боялась начинать этот разговор, потому как мое домашнее обучение затянулось и…

Внезапно его рука упала на мою шею и я замерла. Хотелось поежиться от приятных покалываний, что вызывали его прикосновения, и я списала все на тоску по брату. В его глаза теперь плескалась отчаянье, непонимание и забота. Казалось, он был искреннем, когда ошарашенно прошептал:

— Ты что, Детка?! Я никогда тебя никому не отдам. Все, что я сейчас делаю — это только для тебя. Забота о тебе дает мне силы справиться со всем этим дерьмом.

Это было лучшее, что я слышала от него за всю жизнь. Да и вообще, более приятных слов мне никогда никто не говорил. Непроизвольно на губах появилась улыбка, но только до тех пор, пока он осторожно не добавил:

— Именно поэтому я хочу, чтобы ты уехала учиться в Штаты и закончила там школу. Здесь… тебе не безопасно. Я не могу вести дела зная, что ты постоянно сидишь на бочке с порохом.

Я вскочила с места, словно на голову вылили кипяток, и волком уставилась на брата. Все эти красивые слова… Лишь прикрытие, чтобы отослать меня к черту на кулички! Я настолько ему надоела за эти пять месяцев?!

— Ты ведь все уже решил, не так ли? — он потупил взгляд и снова потянулся к коньяку. Во мне взыграла маленькая капризная девочка, когда я быстро выхватила из его пальцев стакан и запустила его в шкаф напротив. — И школу тоже выбрал, да, Марк?! Ты ведь все уже продумал и только поэтому так долго тянул с разговором об опекунстве…

Он молчал, но взгляд был красноречивее слов. Он будто говорил: "У тебя нет выбора. По крайней мере, лучшего выхода я не нашел".

И тут меня срубило понимание… Боги, бедный Марк! У него не было такого чудного человека, как у меня, который бы решил все его проблемы. Мало того, что Грант потерял родителей, так еще и встал у руля крупной компании, не имея опыта, друзей, соратников и просто людей, которым можно было доверять. А он все равно боролся. И пять месяцев справлялся, с гордостью посылая врагов куда подальше.

Разве смела я показывать ему свои зубки?

— Ты — мой герой, Марк… Мое сокровище… Моя опора… А я веду себя, как стерва со стажем… — едва слышно прошептала я и буквально упала на колени у его ног. Слезы стекали по моим щекам, когда он тяжело выдохнул и неуверенно погладил меня по голове. Его нежность всегда действовала на меня по-особенному. — Я горжусь тобой. Наверное, таких мужчин, как ты, уже не существует… Знаешь? Я всегда хочу быть рядом с тобой.

Внезапно его проглаживания прекратились и рука, очутившись на моем подбородке, заставила заглянуть в непроницаемые глаза. Я понимала — почему. Впервые я назвала своего брата, прожигателя жизни, — мужчиной. Потому что человека рядом нельзя было назвать парнем или мальчиком. Дети не могут заставить взрослых юристов с двадцатилетним опытом испуганно потупить взгляд. А он мог.

— Ты будешь, Детка. Будешь… — с неким отчаяньем в голосе прошептал он, а затем слегка наклонился вперед, чтобы снова затянуть меня к себе на колени.

Мне было приятно свернуться у него на руках и слушать как спокойные удары сердца мужчины медленно успокаивают и возвращают здравый рассудок. Это был мой маленький рай в мире безумия.

Наверное, у Марка были такие же чувства, когда он притянул меня ближе к себе и крепко обнял, жадно втягивая запах. Медленно его нос опускался с моей макушки все ниже и ниже, пока не уткнулся в шею.

Я замерла, чтобы не испортить момент, когда тот нежно пощекотал меня своим дыханием, а затем едва ощутимо прикоснулся губами к чувствительной коже. Это было слишком интимно, слишком нежно, слишком… желанно. Ведь целых полгода я убеждала себя, что тот случай на Новый Год был призраком моей фантазии или мечтой гормонов, но сейчас… Вместе с терпким запахом алкоголя в голову пришла одна мысль: "он хочет тебя поцеловать".

Это было безумием. Совершенным враньем подсознания. Чем-то неправильным, порочным, запретным… Но я все равно, как бабочка, постаралась повернуться к раскаленной лампе. Грант не дал. Его пальцы стали сжимать мою шею еще крепче, когда он хрипло прошептал мне, каждый раз задевая нежную кожу мягкими губами и небритостью:

— Если ты сейчас хочешь мне помочь, а не еще больше свести с ума, — просто уезжай. Там никто до тебя не доберется и мне… так будет легче. Теперь твоя безопасность — моя жизнь. Помоги мне не потерять ее.

Тяжело выдохнув, я уже приняла решение, воспринимая каждое прикосновение мужчины, как последнее на долгие-долгие годы. Еще не выйдя из дома, я знала — это будет мукой.

— Когда я смогу вернуться?

— Я дам тебе знать. Дам знать, Детка… — еще одно крепкое объятие и он просто встал со мной на руках и понес в спальню. — А теперь деткам пора спать. У кого-то завтра начинается новая жизнь.

Он аккуратно уложил меня в пижаме под теплое одеяло и печально заглянул в глаза.

— Самолет завтра, да? Но… Ты же будешь звонить? — с надеждой спросила я и он тут же кивнул. — А приезжать в гости? — скривившись, мужчина только неуверенно повел плечами. — Хреново…

— Приеду, если случится что-нибудь экстренное, — пообещал он и, поцеловав меня в лоб, быстро вышел из комнаты.


"Когда я сильно соскучусь, то обязательно устрою тебе это самое "экстренное", братец!" — пообещала я себе и заснула.

* * *

Я не знала, куда именно лечу — в какой штат. Было плевать. Хотелось оставить себе хоть долю приятной интриги в пугающем будущем. Впервые меня отправляли туда, где не будет семьи и Марка… Хотя брат ведь тоже семья, так?

По дороге в аэропорт я с небывалой тоской запоминала каждую улочку родной Москвы. С необычной внимательностью всматривалась в лица прохожих. Кто-то из них улыбался, дети шли за руки с родителями, пары обнимались… а я была одна. Марк не выделил времени, чтобы лично посадить меня на самолет.

Хотя, хочу признать, бизнес-класс стал для меня неожиданностью. Страшно представить, сколько денег потратил Грант на мой перелет. Когда стюардесса попросила отключить телефоны, я услышала звук входящего СМС и с радостью увидела, что это от Марка. Он словно выжидал момент, чтобы попрощаться последним. Финальная точка всегда должна была быть за ним.

Это было голосовое сообщение: "Детка, надеюсь ты не сильно ненавидишь меня за это решение, но поверь — я стараюсь только для тебя. Ни о чем не переживай, ты будешь под надежной охраной, в хорошей школе и всем обеспечена. К тому же у тебя есть я, который все это контролирует. Будешь плохо учиться — встречу тебя с отцовским ремнем! — его голос был наигранно-веселым, но все равно собранным и деловитым. В какой-то момент Грант как-то устал выдохнул и уже более человечно прошептал: — И, да… Я буду скучать по тебе. Хорошего полета, Алиса Воронцова!"

Едва монитор выключился, как я задышала. Позже я переслушала обращение мужчины раз сто и нашла там уйму тайных знаков и зашифрованного смыла. Конечно, его там не было. Я просто скучала.

Едва по щеке скатилась первая слеза, как я увидела видеозапись, прикрепленную к сообщению. Включив режим "в самолете", вышла в интернет и так звонко расхохоталась, что испугала всех богатеньких снобов вокруг.

Это была та самая реклама!

Заиграла детская незатейливая песенка и маленькая девочка с двумя светлыми хвостиками и голубыми глазами криво побежала по дорожке в обычных белых памперсах. Камера фокусируется на ней и малютка грустно прикусывает губу и мило надувает щечки. "Что случилось, Детка?" — хором спрашивают родители. "Я не модная!" — едва понятно лепечет малышка, которой по возрасту нет и двух (наверняка озвучивала какая-то девочка постарше). "Вот держи, Детка!" — пропевают родители. Тут камера снова отъезжает и девочка радостно смеется, весело виляя попой в леопардовых подгузниках. Заканчивается все ее смехом и подмигиванием.