— Его зовут Демьян, — небрежно прервала его Ия и демонстративно сжала руку любимого мужчины в своей.

Этот жест крайне польстил Демьяну, но также заставил задуматься, умышленность, с которой она это сделала, отражала скорее не искренность, а желание позлить Рената, в газах которого тут же, пробежали искры ревности, что было трудно не заметить и явно вызывало вопросы у Демьяна.

— Что же, приятно познакомится с новым человеком и увидеть старых друзей, а теперь идемте спать, — довольно грубой и неожиданной фразой для человека долго считавшимся пропавшим, произнес он, оборвав шквал еще не осыпавшихся на него вопросов и тем самым заставив всех испытывать смешанные эмоции. — Я страшно устал.

— Но подожди, расскажи хоть, что-нибудь, как ты бежал из «Ясного разума»? — начал преисполненный любопытства Игнат.

— Все завтра, завтра, — он говорил это так, словно ему было все равно. — Я страшно устал, пожалуйста, не сегодня.

— Да, действительно, давайте спать, — поддержала его Мария.

— Странно, я думал, что оттуда невозможно сбежать, — еле слышно подметил Демьян.

— Я тоже так думал, — растерянно сказал Мирон, и они разошлись по своим комнатам.


Ренат спал долго. Он проснулся, когда все уже разбежались по своим делам, растворившись в серой актерской труппе жителей Фестрада. Ия ушла в академию, Демьян и Мирон отправились в сервис, Игнат поехал в офис, и только Мария встретила его горячим завтраком. Она подала яичницу с горячим кофе и свежими булочками без начинки, лишь слегка присыпанными сахарной пудрой, которая практически тут же растворялась от теплоты идущей изнутри воздушного теста. Выглядел Ренат ужасно, он был бледным и страшно исхудал. Мария осторожно и ненавязчиво вглядывалась в его скулы и проваливающиеся во впадины глаза, пугающе иссохшее тело и болезненный вид одновременно вызывали чувство жалости и подозрения. Его прежде ярко рыжие волосы стали тусклыми как выцветшая от солнца краска оранжевого дома, что располагается на солнечной стороне какой-нибудь улицы, где-нибудь на берегу моря.

— Сейчас, я не буду пытать тебя вопросами, но будь готов, что их будет много, — с непонятной ей самой, суровостью, произнесла Мария. Она словно остерегалась его и уж явно не доверяла.

— Я понимаю, — с язвительной улыбкой ответил он. — Кстати, спасибо за завтрак, — неуклюже промямлил он и начал удаляться обратно в свою комнату, прихватив парочку ароматных булочек.

До самого вечера она его так больше и не видела. Когда все вернулись домой, было около шести часов. Мария как всегда принялась накрывать на стол. Все расселись как обычно, за исключением того, что Ренат предпочел ужинать возле Игната, таким образом, что бы сидеть напротив Ии, что была рядом с Демьяном.

— Ренат, мы все очень ждали этого ужина, чтобы наконец-то поговорить с тобой. Мы страшно рады твоему возвращению, но не понимаем, ты нас извини за подозрительность, но расскажи, что с тобой произошло, и как тебе удалось бежать? — осторожно начал Мирон, явно опасаясь оскорбить старого друга.

— Ну, как вы, наверное, знаете, — нехотя начал он. — Я дорого поплатился за ту короткую интрижку с этой официанткой. Черт, откуда же я знал, что этот закон не просто слова, как это у нас бывает обычно. Меня скрутили на улице и отправили в местный филиал «Ясного разума». Жуть, конечно, что там происходит. День и ночь впихивают психотропные вещества. Каждый день обязательная беседа со специалистом, он задает один и тот же вопрос «Ты любишь?». Я постоянно отвечал ему нет, потому как довольно быстро смекнул, что к чему. Постепенно это стало сводить с ума. Проблема для них была в том, что обычно влюбленных ловят вместе, официантку же так и не поймали, да я и не любил ее. Мы просто спали. Что за идиот, вообще решил, что я в нее влюблен мне не понятно. Да не суть, поскольку я афигенно умный парень, убивать меня было бессмысленно, вот они и решили, что куда эффективнее будет морально уничтожать меня, каждый день, постепенно. Собственно говоря, они так и делали со всеми пациентами.

— И что же было дальше, — поинтересовалась Ия.

— А ничего, каждый день одно, и тоже. Душные комнаты, где расстояние между койками в 10 см, крики и мольбы заключенных — пациентов, но не громкие, нет. Там все здание пронизывали еле слышные крики душ, идущие как бы изнутри, это не передать словами, атмосфера пропитанная болью ощущалась на более глубинном уровне. Даже сегодня засыпая здесь, я физически вспоминал то, что чувствовал там, — тело его передернуло, говорил Ренат с широко раскрытыми глазами и руки свои дрожащие преимущественно прятал под столом, чтобы избежать смущения, за нервный тремор, подарок «Ясного разума». — Это похоже на больницу для психически больных людей, с одной только разницей, там никто не был болен, — ошеломленный тон его голоса гораздо больше ужасал не смыслом слов, а небывалой для Рената эмоциональностью, взращенной болью, которую ранее за ним никто из присутствующих не замечал. — Эти твари считали, что лечат нас, что нам нужна помощь, — парировал он с особым видом суровости и взглядом налитым жаждой мести, словно раненный зверь, обозленный на охотника, но не имеющий возможности, что либо, изменить. — Мне повезло, я умело скрывал свои чувства. Они не знали, кого я действительно люблю, так что не могли мне угрожать напрямую. Пичкать лекарствами да, а вот язык развязать им так и не удалось. Был там один жуткий случай. Вероятно, конечно их было тысячи, но я старался, как следует закрывать глаза и уши. Так вот, рядом со мной положили парня, девушку его почему-то упрятали в соседний блок. По результатам личных бесед и изучения их анамнезов, выяснилось, что из них двоих стране нужнее он, инженер вроде как, короче не суть. Ее почти сразу же ликвидировали, как там говорят. Она была искусствоведом, — с грустью посмотрел он на Ию. — Странно да? Был человек, и нету. А ведь не война, не ведутся бои, просто кто-то решил, что ты не достоин жизни и тебя убрали, словно мусор выкинули из этого мира. Если в этом есть хоть капелька здравого смысла, я попытаюсь понять, до сих пор мне это не удавалось. Ибо лишен души тот, кто волен отнимать жизнь у другого, лишь в угоду своей прихоти. Это тот случай, когда одним разом политики убивают двух зайцев. В конечном счете, они добились своего, парень буквально с катушек слетел. Вот только им он тоже не достался. Они то, хотели отправить его работать в шахты, или там на какой-то рудник. Ха, облапошил он их знатно. Человек так устроен, они не породили в нем ненависти к любви, но разожгли ярость мести. Он убил несколько охранников и вроде как бежал. Поговаривают, что его поймали у выхода и возможно даже убили. Кто знает. Цель «Ясного разума» и Гофман соответственно, заставить тебя перестать любить, только вот природой не предусмотрена специальная кнопочка, в голове, позволяющая выключить эту человечность. А они все пытаются, эти исследования, одна боль и разрушения, — раздраженность в его голосе перемежалась с огорчением и досадой.

— Жестокость — проявление силы, объективно отражающая слабость, — пробормотал Демьян еле слышно.

— У тебя есть сердце? — с хохотом спросил Игнат. — Я и не знал, что ты влюблен.

Вопрос его показался неуместным, после того, что было сказано Ренатом, но Игнат просто пытался разрядить обстановку, за что тут же поплатился непонимающими и даже осуждающими взглядами со стороны семьи.

— Слишком давно и безнадежно, чтобы это стало явью.

Тут он с влюбленной обреченностью посмотрел на Ию. Демьян поймал этот взгляд и почувствовал нарастающее внутреннее напряжение.

— Так как тебе это удалось?

— Позавчера меня должны были перенаправить в Тэмвуд. Там у них какие-то новые способы лечения. Твою мать, лечения! Ну что за люди. Так вот, поскольку я, насколько вы знаете гений в математике, то представляю ценность для страны, а значит, ликвидации не подлежу. Было решено отправить меня туда. Один парень, с которым я познакомился, мой должник и бывший автомеханик, устроил неполадки с двигателем автомобиля, на котором меня перевозили. Так что по дороге в «светлое будущее», при поломке машины, я выхватил оружие у охранника, что стерег меня, обезвредил еще двоих и скрылся в лесу.

— Ты убил их? — с ненамеренным осуждением произнесла Ия.

— Ты сейчас серьезно? После всего, что я рассказал, ты жаждешь, что я проникнусь сочувствием к тем, кто обрек меня и еще сотни подобных мне на страдания? — Ия смущенно опустила глаза, не вымолвив и слова. Тяжело выдыхая, он уже более спокойным тоном продолжил. — Мне пришлось, и честно говоря, попади я еще раз в такую ситуацию, сделал бы это снова. Сюда добирался пешком, несколько раз убедился, что слежки нет, так что можете не переживать, хвоста не было. Я дико замерз и не ел несколько дней, но теперь я дома, — его тонкие губы растеклись в безумной улыбке, он попытался изобразить счастье, но на лице его отражалось совсем не оно, а маскообразная гримаса боли.

— Тебя, наверное, ищут, — подметил Мирон.

— Сейчас рыщут везде, вам бы тоже неплохо было бы подумать о новом доме, — он говорил это, удивительно безразлично и практически не выдавая эмоций.

Возможно, он научился этому в «Ясном разуме», и вероятно именно по этой причине никто не был уверен в том, что вернувшийся Ренат, был тем же самым человеком, которого забрало правительство. Поддержка же со стороны друзей это меньшее, что можно дать человеку, пережившему столько боли за последние месяцы, так что Рената никто не осуждал за грубость и суровость выражения мыслей, а скорее сострадальчески и понимающе принимали это как последствие пребывания в «Ясном Разуме».

— Мы счастливы, что ты жив, а теперь, иди, отдыхай, восстанавливай силы.

Все в доме были рады призраку из прошлого, который был прямым символом того, что это систему можно сломать, ведь Ренату действительно удалось бежать, а насколько всем было известно, никому раньше этого не удавалось.