Неожиданно я вспоминаю о своей подруге детства — Оле. Можно попробовать постучаться к ней. Разумеется, если она до сих пор живёт в городе. Попрошу немного денег взаймы на билет, чтобы покинуть город. А там, если бог даст и мне повезёт, я сбегу. Будет невероятно сложно, но я не из тех, кто будет сидеть сложа руки. Возможно, придется бежать лесом, минуя границу, ведь въезд и выезд в город — строго по пропускам. Пересеку границу окольными путями, доберусь до ближайшей станции. Уже будет легче.

Бежала я в сторону дома Оли, размышляя о планах, о побеге, пока вдруг не ударилась лбом о машину, что лихо вырулила из-за поворота.

Я не дышу. От паники не могу пошевелиться. Я знаю эту старую рухлядь, плюющуюся черным дымом. Фургон отчима. Я резко оборачиваюсь, услышав шаги, почувствовав тяжелый, испепеляющий взгляд в районе затылка. Вихрь ужаса, затмивший всё моё естество, швыряет меня в ад.


— Ну привет, малая! Скучала?

Боже! Нет!

Только не это.

Я не успеваю вовремя среагировать. Вижу чёрные, заплывшие глаза знакомого мужчины, его небритую уродливую рожу и кулак, который, рассекая воздух, летит точно в меня.

Бах.

Удар.

Кошмарная боль.

Я опрокидываюсь спиной назад, в пугающую темноту.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

* * *

Шлепок.

Ещё один. Ещё два. Хлёстких.

— На меня смотри, сука! На меня, я сказал! Просыпайся!

Я с трудом разлепляю веки.

Я умерла?

Нет. Чёрт. Нет!

А как бы хотелось…

Жестокие, мучительные пытки повторяются снова и снова. Снова и снова.

Сколько я уже здесь сижу?

Не могу трезво мыслить. Голова очень сильно раскалывается.

И не только… Я мучаюсь от адской боли во всём теле. Особенно внизу живота.

Кое-как разлепив веки, почти кричу. Мысленно вою. Ибо в голос не выходит — слишком слаба. Не то чтобы двигаться, даже звук издать не получается. Потому что вижу кровь на своих ногах. Живот скручивает тугим спазмом. Зрение плавно восстанавливается, я вижу Корнея. С перекошенной от гнева рожей он смотрит на меня, скалится, матерится, продолжает усердно работать рукой, стимулируя вялый член.

Каждый раз одно и то же. У мрази не стоит, а виновата я.

На мне срывается. Избивая до кровавых ран.

— Ёб твою мать!

Удар по лицу, по груди, в живот.

Отчим бьёт меня. Снова и снова. Снова и снова.

Я теряю сознание, потом опять прихожу в себя. Бесконечный цикл. С разорванной футболкой на груди я чувствую себя живым трупом. Куском мяса для битья. Кажется, мне осталось недолго. Лучше быстрая смерть, чем долгие муки.

Не могу больше. Не могу! На мне нет живого места.

Гектор. Где же ты?

Помоги…

Молиться. Звать его. Рыдать.

Всё, что мне остаётся.

— Бля, ты грёбаная сука! Стони для меня! Стони, я сказал! Не возбуждает твоя унылая гримаса! Улыбайся, скажи, что ты — моя шлюха! Обсоси меня! Слышишь?!

Я лишь обливаюсь слезами.

Боже, за что мне такие муки?

— Да пошел ты! Херов импотент! — сплевываю кровь на грязный пол.

Он никак не кончит. Корней вшивый импотент. Он хочет меня. Всегда хотел. Но у него не стоит. Поэтому и бесится, вымещая злость кулаками.

Он хватает меня за волосы, тянет ближе к волосатому паху. Если ублюдок заставит меня сосать его карликовый стручок, я его откушу. Клянусь. Оторву зубами его сморщенное, воняющее мусором уродство, не побрезгую.

— Рот открыла, — шлёпает по щекам, — давай, никчёмная дырка Мурадова, открывай. Или я ртом тебя на бензопилу насажу, — кивает в сторону стоящего в углу инструмента. — Что скажешь?

— Иди к чёрту, — плююсь.

Вот что я говорю.

— Ах, так?! — за шкирку хватает, встряхивая. — Сама напросилась, дрянь. Довела. Погоди у меня, ещё за дырку в башке после того раза не расплатилась.

Подонок грубо отталкивает меня от себя, шагает к углу грязного, замызганного гаража, к стеллажу с разным хламом.

Секунда. Я слышу рёв. Ублюдок и правда включает пилу.

Мама. Мамочка!

Я брыкаюсь из последних сил, сидя на стуле, так отчаянно и сильно, что падаю боком на пол. Удар вышибает мой последний отчаянный вопль. Я крепко зажмуриваю глаза, прощаясь с жизнью.


Просто поверить не могу, что умру вот так… таким зверским способом.

До безумия будет больно. Бездушно.

Нет. Нет. Нет.

Прошу, нет.

Не хочу так.

Гектор. Гектор.

Я понимаю, что кричу в голос и дрыгаюсь на полу в бешеных конвульсиях. Шаги всё ближе и ближе. Рычащее, зубчатое лезвие пилы нависает над моей головой.

— Открывай рот! Не хочешь член мой ласкать, отведай-ка это!

Больной. Совсем свихнулся. Выродок. Психопат!

— Остановись, Корней! Что же ты делаешь… Я молю.

Кричу до крови в горле, вот-вот сердце в груди не выдержит, лопнет, как вдруг слышу грохот.

Мощный. Оглушающий. Потом ещё один и ещё.

Металлическая дверь с легкостью парящего пёрышка вылетает, ударяясь о стену. В гараж кто-то врывается. Их очень много.

Прищурившись, сквозь туман в заплаканных глазах я вижу толпу мужчин. Бородатые, в кожаных куртках. Они всей ордой наваливаются на Корнея, выбивая из его рук пилу.

Становится тихо. Более-менее. Я лишь слышу возню, маты, хруст костей. Бородачи избивают отчима всей бандой. А потом я вижу кожаные ботинки, спешащие ко мне. Рефлекторно дёргаюсь, сжимаясь в комок, ожидая ещё одного удара. Ведь моя каторга ещё не закончилась? Но вместо удара я чувствую горячую ладонь, которая опускает мне на затылок.

— Кристина, маленькая…

Этот голос. ЕГО голос. Он наполняет меня новой жизнью.

— Г-Гектор, — испускаю нервный взвизг.

— Кристина! Девочка моя, — судорожно повторяет. Не узнаю его голос. Слишком мягкий, слишком взволнованный. С ноткой слёз.

Любимый аромат врывается в ноздри. Горячие руки падают на мой разрывающийся от боли живот. Мурадов ощупывает мои бёдра. Беспощадный зверь, запертый в чёрной душе, вырывается наружу.

— Твою ж… бля! Скорую вызывайте! — крик Гектора уносится вдаль. Тонкий лёд под кожей с треском лопается, я будто лечу в ледяную попасть. Только и успеваю почувствовать, как меня на руки подхватывают. Жар окутывает истерзанное, заледеневшее тело.

Я засыпаю. Надеюсь, не навсегда.

Ведь он пришёл за мной. Пришёл.

Значит, есть ещё смысл побороться за жизнь.

Гектор. Мой защитник…

Ты всё-таки узнал правду.

Глава 23

Гектор

— Сука! Она не может… Нет! Слишком нежная для этого дерьма!

— Слишком умелая актриса, брат. Саид умен, как никто, ты же знаешь. Скорей всего, и его смерть — это спектакль. Отсиживается, крыса, силы копит и восстанавливает. Ждёт удачного момента, чтобы напасть. А она… его главная пешка. Она стукачка. Она вместе с твоим врагом… Она подбирается к тебе ближе. Чтобы ты забылся. И при удобном моменте, когда ты втюришься в неё окончательно, она воткнёт тебе нож в сердце.

Рифат жужжит и жужжит мне на уши с обеих сторон. Но он прав. Слишком много совпадений. Факты налицо.

— Я ведь её проверял.

— Хочешь рисковать? Это не в наших правилах, брат. От девчонки нужно избавиться. Ты влюбляешься в нее? Серьёзно? Нельзя. Забыл. Нельзя, чёрт! Любовь… слабость. А она — предатель.

Не могу больше так. Не могу.

Разрываюсь на части. Не могу принять решение.

Хреново мне. Жесть как хреново.

Хоть кулаки до мяса сдирай. Ори до крови в горле. Волосы рви.

Не могу поступить иначе. Законы такие. Принципы, сука, железного авторитета.

— Что мне делать? — нервно мечусь по комнате.

Рифат долго не думает с ответом.

— Мне её отдай. В клуб. Девчонка должна быть наказана за предательство. Парни с ней быстро расправятся.

Замираю. В голове вертится вихрь. Кошмарная слабость валит с ног.

Внутри что-то борется. Сопротивляется, но разум сильней гадких чувств.

— Все равно что бросить её в бассейн, кишащий пираньями. Они её в мясо порвут.

— Верно. Справедливая казнь для такой конченной швали, как она. Девка заслужила. Я уже сказал парням. Точнее они помогали мне нарыть информацию о её достижениях. По секретным каналам. Они знают, что она предательница. Неужели ты дашь слабину? Она же баба. Она не стоит того. Ты хочешь поставить под сомнение свой авторитет? Парни верят тебе. Они умрут за тебя, брат. Сам знаешь. А ты что? Слабость пытаешься показать? — брезгливо сплёвывает. — Самая большая глупость века. Люди для тебя из кожи вон лезут. Преданы как собаки. А ты хочешь подорвать их доверие, после всех их потуг и стараний? Пожалеть и пригреть на шее ядовитую змею? Бро, ты меня расстраиваешь. Хочешь отнять жизни верных друзей? После того как она нас всех подставит и пролёт кровавые реки во вновь наступившей войне? Кто ты после этого, Гек? Тебе напомнить, сколько твоих верных бойцов слегло на последней битве? Мы до сих пор не всех оплакали. Так что рисковать глупо. Ради какой-то там тёлки.

У тебя их вагон, не зажирайся.

С каждым словом я всё сильней и сильней сжимаю кулаки.

Меня жалит эта кошмарная правда. Рифат прав. Я не прощаю предателей. Исключений быть не может. На кону целая империя. А эта девчонка… всего лишь мерзкая лгунья.

Проклятье! Тварь. Предала! После всего того, что я сделал! Для неё…

Я крепко зажмуриваю веки. Делаю глубокий вдох, на выдохе оглашаю:

— Забирай.

* * *

Я вспылил. Не должен был. Закипел на эмоциях, как гребаный дракон.