вернуться обратно, но время уже было довольно позднее, а завтра и правда было

много дел, да еще и вставать рано. Перечисляя все эти пункты, внутри светился

один-единственный значимый:”ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ!”

Я пнула камень, но не со злости, а скорее из приличия и направилась вслед за

Разумовским, который уже стоял у подъезда.

— Завтра будет тяжелый день, — уже заходя в лифт, произнес белобрысый.

— Да, — прислонившись к стене, я кивнула головой.

Даниил посмотрел на меня, будто еще хотел что-то добавить, но затем покачал

головой и промолчал. Лифт щелкнул, а затем двери разъехались в стороны.

— Матильда, — вдруг произнес парень, когда я уже подходила к своей двери,

между тем роясь в рюкзаке, в поисках ключей.

— Что?

— Мы поспорили, — честно ответил парень.

— Да, я догадалась, — опустила я глаза, будто бы не обращая на него внимания,

но на самом деле отслеживая его краем глаза.

— Просто хочу, чтобы ты знала, — улыбнулся он. — Я хотел не байк.

— А что же тогда? — я развернулась, встретившись со взглядом голубых глаз.

Мой вопрос остался без ответа, лишь загадочная улыбка промелькнула на его

лице, прежде чем парень зашел в свою квартиру, так и оставив эту недосказанность

между нами.

Глава 18

Даниил

С самого утра я вел себя, как сумасшедший. Напевал песни, пританцовывал и

насвистывал мелодии. У меня сегодня был праздник для души. Казалось, словно я

вынырнул из глубокой спячки и готов был снова встретить все прелести жизни с

распростёртыми объятьями.

Должно быть, я был не в себе, но я не мог пройти мимо стены, при этом не

прислушиваясь к звукам из соседней квартиры. Вероятно, Марголис сейчас со

своей заспанной мордочкой, едва ли открыв глаза, бредет в ванную комнату.

Стоило мне только представить эту картину, как тепло разлилось в моей груди.

Сегодня будет первая тренировка, а значит день обещает быть продуктивным.

Кроме того, это была последняя неделя моей «каторги», во всяком случае, я на это

надеялся.

Мне хватило двадцати минут на то, чтобы собраться и уже стоять у порога,

поправляя воротник. Мельком я взглянул на галстук, но затем поморщился. В конце

концов, не настолько я выжил из ума. Никогда не понимал всей прелести сего

аксессуара, петля какая-то, а не атрибут костюма. На таком можно и повеситься

или же повесить…

— Сынок, — окликнула меня мама, пока я обувался.

Мама время от времени заглядывала и готовила мне завтраки. Полагаю, она хотела

провести со мной немного времени.

— Что? — нехотя отозвался я.

— Я вчера видела Злату, — словно невзначай бросила она, между тем опасливо на

меня косясь, будто боясь, что я взорвусь.

Не скажу, что даже спустя пол года это имя не вызывает у меня эмоций. В таком бы

случае, я бы солгал. Каждый раз когда я слышу это имя, все мое тело содрогается.

Только вот не от предвкушения или радости, как это было, когда я был влюбленным

глупцом, а от отвращения. Эта змея такая изворотливая, что наверняка наплела

маман какой я «плохой», а она- сама невинность.

— И что она’? — довольно безразличным тоном поинтересовался, пшикая на себя

любимым одеколоном

— Вы правда больше не вместе? — с некоторой надеждой спросила женщина, при

этом делая незаинтересованный вид, будто вопрос из разряда о «погоде».

— Да, — твердо и уверенно ответил, после чего до меня донесся выдох матери, а

затем, поразмыслив, решил добавить нотку юмора в этот весьма несмешной для

меня разговор. — Бог миловал!

Мама рассмеялась заливистым смехом на мою реплику. Вероятно, как бы там ни

было, а матери чувствуют своих детей. Вопреки идеальному образу, за которым

всегда было довольно трудно распознать фальшь моей бывшей, маме ее раскусила

с первого раза, хоть мне ничего и не сказала. Должно быть, видела. что в те

времена я летал в облаках.

Некая легкость повисла между нами, чего не бывало уже давно. Казалось, с тех пор

прошла целая жизнь, а на самом деле лишь несколько месяцев.

— Она тебе «привет» передавала, — спустя некоторое время, когда я уже

буквально выходил, проговорила мама, что и заставило меня замереть.

Сердце бешено не застучало, в голове тоже не запульсировало. Единственное что

меня волновало, так это вопрос: «Зачем?» В остальном же, я не только как прежде

прикидывался равнодушным, а действительно был таковым.

— Понятно, — пожав плечом, словно сбрасывая с себя ненужный груз, кивнул

головой, а после, все же открыв дверь, крикнул на прощание, — я ушел! Пока!

Сигарета в руке, очки на глазах, смазливая кривоватая улыбочка и крутой байк, —

вот оно ядерное оружие любого заядлого Казановы. Я стоял уже, должно быть,

пятнадцать минут и за это время дюжина, мимо проходящих девушек, обернулась

мне вслед и улыбнулась. Я и рад был бы предложить им свою помощь и подвезти

красавиц, однако сегодня я собирался стать рыцарем для медузы Горгоны, а точнее

своей чрезвычайно, хоть и милой, но вредной соседки.

Я буквально прожигал дверь подъезда, когда, браня все на свете, и, очевидно,

опаздывая, выбежала с недовольным лицом Марголис. И, полагаю, она бы меня

даже не заметила, если бы я своевременно не крикнул:

— Марголис!

Она резко повернула голову и наткнулась глазами на меня, а затем дерзко

приподняла бровь, будто всем своим видом говоря: «Чего ты от меня хочешь,

парень‘?». Вероятно, кто-то сегодня встал не с той ноги.

— Разумовский! — в ответ фыркнула она.

Мы стояли на расстоянии пяти метров и нам не было нужды так кричать, чтобы

услышать друг-друга, но отчего-то мы кричали, что со стороны выглядело довольно

забавно.

Я кивком указал на байк, предлагая этому чуду сесть, но девушка в ответ

фыркнула.

— Что снова хочешь меня украсть? — ядовито вырвалось из ее прекрасного

ротика, которому я бы нашел другое применение. Например: повторить вчерашний

поцелуй. Но вряд ли мое желание разделяла Матильда.

— А что если и «да»?

Мы были готовы спорить до посинения. К чему лукавить, у нас у обоих жутко

скверный характер, а еще мы упрямые, поэтому так бы и стояли до вечера, если бы

время не поджимало. К тому же сомневаюсь, что на автобусе эта девочка-беда

доберется к нужному времени.

Словно прочитав мои мысли, она посмотрела на телефон и, скорчив кислую мину,

начала подходить ко мне, со словами:

— Черт с тобой, Разумовский!

— Скорее, маленький недовольный бес, — усмехнулся, садясь на байк и заводя

его.

Девушка еще секунду помялась, после чего перекинула ногу и, наконец-то, обняла

меня за талию, прижимаясь к моей спине.

Мы ехали довольно быстро, но при этом аккуратно. В конце концов, я не был

настолько крутым гонщиком, дабы на всей скорости гнать, да и к тому же я нес

ответственность не только за себя, но и за девушку. Я, безусловно, тот еще козел,

но и у меня есть границы. Мне было настолько комфортно, что на каждом

светофоре я счастливо вздыхал, а улыбка и вовсе не покидала моего лица. Я

чувствовал себя невероятно уютно, словно нахожусь дома, когда Матильда меня

обнимала. Это меня, конечно, пугало, но я слишком наслаждался этим ощущением,

дабы упустить хоть малейшую секунду. Мы приехали слишком быстро, но и этого

времени мне с лихвой хватило, дабы я потерял часть своего рассудка. Пока я

находился в тумане, Марголис ловко спрыгнула с байка и буквально впихнула мне в

руку шлем, а затем, развернувшись, уже собиралась уйти, но что-то ее задержало.

Она, будто нехотя повернулась полубоком, а после из-под ресниц взглянув на меня,

тихо и вместе с тем робко, буркнула:

— Спасибо.

— Не за что, — хмыкнул в ответ, наблюдая за тем как Марголис поспешно

отчаливает.

Полдня пролетело в суматохе. Последние дни приемной комиссии были

сумасшедшими. Вечно что-то терялось, время поджимало, а списки допущенных к

конкурсу еще не были готовы. в пятницу первый творческий конкурс, за которым

мне придется следить. Я безусловно был «счастлив», что еще сказать… Все будут

уже освобождены, но только не Разумовский, да еще и отец в пятницу приезжает.

М да, вроде не пятница тринадцатого, а ждать от нее хорошего не приходится.

— Разумовский! — проверещал неприятный голос сбоку, что заставило меня

поморщится и закатить глаза. — Ты вообще русский понимаешь? На каком языке

мне тебе сказать, чтоб до тебя дошло?! Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты

смотрел за тем, где студенты указывают номера телефонов?! Когда я говорю за

ними смотреть, я говорю не про сиськи, на которые ты, озабоченный извращенец,

вечно пялишься! — продолжала кричать на меня староста. — Переделывай! —

кинув мне в руки кипу бумаг, приказала, а затем, фыркнув и пробурчав себе под нос

нечто похожее на: «непутевый», ушла, а я между тем выдохнул.

Эта староста самая настоящая стерва! Ну и еще она завидует студенткам, что у них

есть на что пялиться, а у нее нет. Про себя хихикнув, я вздохнул и принялся за

работу…

К слову, закончил я позже обычного и времени на то чтобы перед тренировкой

заехать домой у меня не было, поэтому пришлось звонить Баринову и просить,

умолять, дабы тот заехал за моей формой. Друг сперва отнекивался, потом

пытался перебросить на какого-нибудь другого несчастного, но в итоге за услугу

согласился. К слову, об «услуге». Взамен на мою форму и «благородство»