выход.

Что со мной происходило я и сам не понимал! Откуда такая ярость?! Почему меня

бесит упоминание о ней изо рта любого парня?! Почему я крепко сжимаю

подоконник, смотря на то, как она садится в машину’?!

Глава 19

Матильда

Сегодняшнее утро началось крайне неожиданно. Я бы даже сказала, такое со мной

случилось впервые. Не успела я проснуться от отвратительного звонка, который без

устали трезвонил, пока я плелась открывать дверь какому-то чрезвычайно

настойчивому смертнику, как меня ожидал сюрприз.

Мои глаза даже не были полностью открыты, когда перед ними появился огромный

букет цветов. Я так и замерла, а затем было подумала, что до сих пор сплю и

ущипнула себя. Однако, за исключением боли я, к своему удивлению, так ничего и

не почувствовала.

— Доброе утро, вы Матильда Марголис? — поинтересовался юноша, между тем

внимательно смотря на листок в своей руке.

—Ага, — лишь смогла выдавить я, поочерёдно переводя взгляд с букета на парня.

— Вам доставка, распишитесь, пожалуйста, — он сунул мне под нос листок и ручку.

Я резко покачала головой, будто сбрасывая с себя наваждение, а затем

произнесла:

— Подождите, но я ничего не заказывала!

— Но заказ был на ваш адрес, — просто пожал плечами курьер, — Вы можете

расписаться? — несколько раздраженно сунул он мне под нос снова ручку и

листочек.

Неуверенно, но я взяла ручку, а затем поставила подпись. И вероятно делала это с

таким лицом, словно подписываю себе смертный приговор.

— Отлично! — вырвал юноша листок, — Это ваше! — он оперативно передал мне

букет, а затем направился в сторону лифта, в то время, как я все еще находилась в

недоумении.

Букет состоял из самых разнообразных цветов, название которых я, признаться

честно, даже и не знала, но пахли они изумительно.

Я повертела букет в руках, словно не могла поверить в его реальность, а затем и

потрусила будто, убеждаясь в том, что он настоящий, а не плод моей больной

фантазии. Цветы не исчезли, вместо этого из них что-то выпало. Недоумевающе, я

присела и подняла сложенный в треугольник листочек красивого розового цвета,

который к слову пах подозрительно знакомым одеколоном, что натолкнуло меня на

определенные догадки. Зайдя в квартиру, Я положила цветы на стол, а затем,

покрутив записку, все же развернула ее.

«С добрым утром, вредина!» — прочитала я, написанное красивым аккуратным

почерком.

Неосознанно я расплылась в улыбке. И вероятно, и дальше бы стояла, как истукан

и смотрела на записку с дурацким выражением на лице, если бы мой взгляд не

зацепился за еще одну деталь. В цветах было что-то еще. И это было больше,

нежели записка, а если быть совсем точной, это был конверт. Не долго думая, я

схватила его, а затем распечатала.

«Не в моих правилах брать у девушек деньги» — было написано, а в конверте был

купон на приличную сумму в спортивный магазин.

Откровенно говоря, я никогда не умела принимать подарки. В частности, от парней.

Вполне возможно, я боялась чувствовать себя должной или же мне просто

становилось неловко, поэтому не прошло и секунды, как улыбка сползала с моего

лица. И теперь моя кислая мина говорила сама за себя, я собиралась навестить

своего соседа. Немедленно!

Не прошло и десяти секунд, как я озлобленная, растрепанная, с букетом и

конвертом в руке, стояла у двери Разумовского, нажимая на звонок, благо жил он в

соседней квартире.

«Какого черта этот гад себе позволяет?» — недовольно крутилось в моей голове.

Я была зла на своего бестолкового соседа еще со вчерашнего дня. Отчего-то меня

бесила его излишняя заинтересованность во мне, а еще меня бесило что я

слишком много внимания уделяю этому пижону. Почему в зале он постоянно

пялился на меня’? Зачем подвез? Эти вопросы не давали мне покоя, хотя ответ и

крутился в голове, позволить себе признать такое было не в моём стиле.

За дверью послышались шаги, что говорило о приближении хозяина квартиры, что

заставило мое лицо буквально перекосится.

С самым невинным видом, он открыл дверь и одарил меня своей беззаботной

улыбкой во все тридцать два зуба. Должно быть, его даже не волновало, что я не

разделяла его радости и была на грани совершения убийства.

— С добрым утречком, вредина! — весело поприветствовал меня Даниил.

— Куда уж добрее! — фыркнула в ответ, чем вызвала у него смешок. — Что это? —

потрясся цветы в руке, довольно грубым тоном спросила.

Он беспристрастно приподнял бровь, и, пожав плечами, ответил:

— Цветы.

— Я знаю, что это цветы, умник! — прорычала я, а после, закрыв глаза и сделав

вдох, продолжила более спокойным тоном, — Зачем ты мне их прислал‘?

Видит Бог, я ожидала, что этот плут начнет отнекиваться, мол, ничего не знаю моя

хата с краю, но вместо этого он сказал:

— Захотел.

— В таком случае, я возвращаю их тебе, — протянув букет, гордо произнесла я.

Парень и глазом не повёл. Очевидно, цветы он забирать не собирался.

— Я не принимаю свои подарки обратно, — стальным голосом отрезал

голубоглазый.

Вероятно, его начинало бесить, что я не растеклась лужицей у его ног, ведь,

наверняка, любая бы другая уже прыгала бы до потолка от счастья.

— Отлично, тогда я просто оставлю их здесь, — закатив глаза, буркнула

непоколебимая я, а затем кинула букет и конверт ему под ноги.

Развернувшись, я уже практически сделала шаг по направлению к своей квартире,

как Разумовский схватил меня за руку и резким движением развернул к себе лицом.

— А от своего друга приняла бы, значит, да? — напряженно проговорил он,

вглядываясь в моё лицо.

— Может и приняла бы! — стервозным тоном выдала я, а затем, вырвав руку,

тяжелыми шагами направилась в квартиру, под громкое сопение Разумовского.

Моя дверь хлопнула ровно в тот момент, когда его кулак встретился со стеной.

Все, это было по меньшей мере странно. Я знала, что веду себя, как последняя

стерва, но этот парень вызывал во мне такие эмоции, о которых я прежде лишь

слышала в фильмах или читала на страницах книг Когда его не было рядом, то я

хотела знать где он, что с ним.

Вчера на тренировке моей первой задачей было найти Разумовского, а когда

нашла, я настолько испугалась своего излишне громкого сердцебиения, что тотчас

же отвернулась, дабы не выдать своей взволнованной реакции. Я боялась.

Боялась, что он заметит, как я на него смотрю, боялась, что заметит, как нервничаю

в его присутствии. Пожалуй, поэтому мне легче было грубить. Вероятно, это

защитная реакция. Порой мне хотелось биться головой об стену, дабы выбить эту

дурь из своей головы, но также я знала, что это бесполезно. Мне не хотелось этого

признавать, но от себя не убежишь. Мне нравился этот белобрысый мажор. Мне

нравилось, каким настойчивым он был, взбалмошным и даже его ветреность

привлекала. Осознание подкралось незаметно вчерашним утром, когда первой

моей мыслью с утра была о Разумовском, в особенности о его губах и сильных

руках.

Будь он не таким засранцем, вполне возможно я бы даже научилась флиртовать, но

это был именно Даниил. О его «подвигах» слагали легенды, его репутация шагала

на десять шагов вперед него самого. Его бывшие были не хуже топ моделей с

обложек глянцевых изданий, а я была просто я. Неуклюжая, в спортивных трениках,

с минус первым размером груди, ростом чуть выше хоббита и совсем ничего не

понимающая в мужской психологии. Поэтому знала, что как только интерес

Разумовского угасает, я буду той девчонкой, с которых когда-то сама смеялась.

Сериалы и мелодрамы стали бы моими верными спутниками на ближайшее время,

так же как и шоколад, а сама я бы сидела зареванная, с опухшим лицом и втыкала

бы иголки в куклу вуду этого «мудака».

— Какой лагерь? — переспросил отец довольно суровым тоном, и я знала, что

сейчас от меня потребуется полный отчет, который я, к слову, предоставить не

могла, так как сама не была в курсе всех деталей.

— Спортивный, — выдохнув, ответила я, мысленно молясь, что этого ответа будет

достаточно.

— И что вы там делать будете‘? — подозрительно поинтересовался мужчина,

вскинув брови.

Папа никогда не был строгим и даже порой сам шутил, что внуков не дождется,

однако шутки шутками, а к лагерям он относился довольно негативно. К тому же,

лагерь-то для парней, правда, этот момент я решила опустить, а то точно останусь

дома.

— Тренироваться, папа, — как можно равнодушнее ответила я.

— Знаю я эти ваши тренировки, — пробурчал на том конце трубки папа, а затем

тише добавил, — сам ездил. — Он откашлялся, будто вовсе не говорил подобных

слов, а затем продолжил, — хорошо, поезжай!

Пальцы на ногах поджались, ведь я знала, что будет какое-то «но».

— Но дашь мне номер тренера, — безапелляционным тоном отрезал он.

— Папа! — прикрикнула я.

Он на несколько секунд замолчал, будто взвешивая все «за» и «против», а я между

тем молилась, дабы мне не пришлось позориться перед тренером или, не приведи

Господь, ребятами.

— Ладно, — тяжело вздохнув, сказал мужчина, — Ты девочка взрослая у меня.

Думаю, сама разберешься.

— Разберусь, — в ту же секунду решительно подала голос я.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся отец. — Мне стоит переживать за пятницу?

— Эм, зачем? — не поняла вопроса я.