крайней мере, не в таком ключе. Моя голова покоилась на спине блондина и

должно быть я его обнимала, но какая к черту разница, когда так хорошо’?! Даниил

втянул в себя воздух, когда пальчиками я пробежалась по его животу, а после его

руки опустились на мои. Я зажмурилась, словно ожидая что парень скинет мои

блудливые ручонки, но он накрыл и сжал, так, будто и сам боялся, что я их уберу.

Нам было уютно в нашем молчании. Полагаю, порой и мы могли нормально

общаться, не пререкаясь и не бредя желанием убить или покалечить друг друга.

— Зачем ты к нему полез? — я едва ли слышно спросила, но, всё же, я точно знала

что парень услышал. Мы сидели настолько близко, а кругом была такая тишина,

что казалось можно услышать мысли другого человека.

— А что по-твоему я должен был молчать? — фыркнув, несколько резко изрек

парень в ответ.

Непроизвольно, я погладила его сбитые костяшки, а затем мягко, что было мне

несвойственно, спросила:

— А не должен был?

— Шмелев слишком много базарит, почем зря. Ему бы следовало научиться

говорить жопой, тогда бы все дерьмо, которое из него выливалось было хотя бы

обосновано. Я не даю свои… — оборвался он на полуслове, а затем, кашлянув,

продолжил, — девушек в обиду, когда они мне симпатичны.

Сердце замерло. Вероятно, для людей более сообразительных все было и так

предельно ясно, но для Матильды Марголис, то бишь меня, это было нечто из ряда

вон выходящее. И не потому что Разумовский делал что-то не так, а потому что

видеть и осознать совершенно разные понятия. Я все скидывала на шутку, мол

парню просто делать нечего, вот и мается ерундой, но то, что я нравлюсь этому

смазливому, пижону для меня было, как минимум, странно.

— Я…тебе симпатична?- спросила я, молясь, чтобы он не заметил дрожание моего

голоса.

— Разве это не очевидно?! — хмыкнул он, — Ты странная, — честно добавил. —

Бываешь взбалмошной и уж точно умеешь за себя постоять, еще до ужаса

противная по утрам и упертая, как бык. И я уж точно не знаю, чем именно ты меня

зацепила, потому что еще месяц назад я обходил бы тебя стороной, а сейчас

почему-то я сворачиваю везде за тобой.

— Но это ведь несерьезно? — хмыкнула я, отчего-то горько, пытаясь утихомирить

бешеные пируэты, которые вытворяло моё сердце.

Дурой я не была. Парню я интересна, до тех пор пока не завоевана, потом он снова

переключился на своих пустоголовых красивых куколок, а про свою взбалмошную

соседку и не вспомнит. Даниил наиграется, папа вернет ему все прелести жития, и

девочка-беда уже будет ему неинтересна.

— Откуда тебе знать? — довольно грубо огрызнулся Разумовский.

Я хотела отстраниться, но, как только предприняла попытку отодвинуться,

голубоглазый притянул меня за руки обратно.

— Отпусти!

— А если я не хочу отпускать? — он развернулся ко мне.

— Ты наиграешься и забудешь меня, — я выложила ему все, что было у меня на

душе и что так беспокоило меня последние дни, от чего стало как-то не по себе,

будто выворачиваешь душу наизнанку.

— Так что тебе мешает поиграть со мной? — лукаво ухмыльнувшись, несерьезно

произнес Даниил.

— Совесть, — коротко отрезала я.

Блондин вздохнул, а после встал с байка. Его внушительная фигура теперь

закрывала мне весь обзор, а сам он положил мне свои руки на талию.

— Так, ты считаешь, что я несерьезный тип‘?

— Да, — тотчас же ответила я, не задумываясь, ведь так оно и было.

—А если я докажу, что это не так? — прищурился он, наклоняя свое лицо ближе ко

мне.

— Рискни, — провокационо и смело заявила я, отклоняясь от наглеца.

— Тогда ты наконец-то примешь от меня цветы‘?

— Я обещаю над этим подумать, — пряча улыбку, проговорила я.

Бог ты мой! Похоже я флиртовала! Не иначе, как событие века! Да, еще и со своим

сумасбродным соседушкой, который, казалось, был отнюдь не против таких игр.

— Ты же понимаешь, что от меня не отвяжешься? — его тон был до тошноты

самоуверен, но почему-то меня это не оттолкнуло, а напротив еще больше

распалило.

— Поживем — увидим, — подмигнула я белобрысому, а затем, шлепнув по рукам

которые меня окружили и легонько оттолкнув его, слезла с байка.

Мы бы и дальше так стояли, если бы не телефонный звонок. Нехотя, парень достал

телефон из кармана и, посмотрев на звонящего, чертыхнулся и все же принял

звонок.

— Слушаю, — довольно грубо и бесцеремонно прозвучал его голос.

Что говорил его собеседник, я не слышала. Впрочем, и что отвечал Даниил тоже,

ведь пока он разговаривал, я по-тихоньку по-маленьку и свалила.

Я не знала, что это сейчас было. Неужели я дала этому упырю зеленый цвет?!

Господи, почему это происходит со мной?! И почему именно Разумовский?! Но

слово ведь не воробей, — вылетит не поймаешь. Должно быть, его близость на

меня дурно влияет. Очень дурно. В таких своих мыслях, я зашла в подъезд. Я

хотела уйти по-английски, не тратя время на прощание, но Разумовский догнал

меня около лифта.

— Решила меня оставить, девочка-беда‘? — нажав на кнопку лифта,

поинтересовался он, — А попрощаться? А поблагодарить?

— Что прости’? — я уставилась на него буквально, как баран на новые ворота.

— Прощаю, — ухмыльнулся мерзавец, между тем подталкивая меня в только что

подъехавший лифт, — Я сегодня между прочим пострадал, — он указал рукой на

свою физиономию и нажал на этаж.

— Но я тебя не просила!

— Но я все равно заступился!

И это было правдой. И пусть парень строил из себя героя, я видела что под бровью

уже образовывался синяк. И еще неизвестно было, чем ему обернется этот порыв.

Внезапно, я протянула руку к его лицу, но парень тотчас же дернулся, будто думал,

что я собираюсь его бить. Тогда я сделала шаг к нему и нежно провела по брови.

— Хулиган, — с долей усмешки, но по-доброму пробормотала я.

Даниил сосредоточено за мной наблюдал, но не мешал моим действиям.

— Какую ты хочешь благодарность‘? — серьезно поинтересовалась я.

— Я пошутил, расслабься, — искренне улыбнулся.

Должно быть, парень подобрал очень правильный ключик ко мне. Скажи он мне

что-то пошлое или грубое, я бы поставила еще дюжину таких синяков на нем.

Однако, когда он был самим собой без образа заядлого Казановы, я сделала то,

что сделала.

Моя чувствительная сторона решила проявить себя именно сегодня. И пока мой

мозг яро протестовал и кричал «Нет!»‚ а сердечко трепыхалось и кричало «Да!», я,

последовав зову сердца, сдалась. Сдалась той страсти, что меня одолела и

нежности тоже сдалась, непонятно ещё, чему я потакала больше. Мне не хотелось

это больше в себе держать.

Поэтому мои губы незамедлительно потянулись к губам парня и неумело их

коснулись. Разумовский стоял истуканом, очевидно, пораженный моим напором. Я

не знала, как целоваться, и просто клевала его губы, как умела, а точнее как мне

казалось правильно. И когда ответной реакции не получила, я уже совсем

разочаровавшись, хотела отстраниться, но его рука легла мне на затылок, а губы

пришли в движение. Теперь это достаточно было похоже на поцелуй, а не на

изнасилование парня в лифте. Губы его уверенные, но вместе с тем нежные

двигались в такт с моими. Рука умело направляла мою голову, а большой палец

поглаживал скачущий пульс. И, черт его знает, сколько бы мы еще миловались,

если бы не послышался кашель сбоку.

Отпрыгнув от парня тяжело дыша, я заметила нашего соседа, который стоял около

открытого лифта.

— Простите, — пискнула я и пулей выбежала из лифта, даже не заметив, что не

мой этаж.

Глава 22

Даниил

«Какого черта я творю?» — думал я, спускаясь на свой этаж.

Марголис и след простыл. Она так быстро от меня убежала, что я даже очухаться

не успел. И кто этих баб разберет?! То с поцелуями налетает, то убегает, будто я

насиловать ее собрался. Нет, идея, безусловно, заманчивая, особенно по

обоюдному согласию, и даже лифт меня не смущал, но вот мужик конкретно

подпортил нам малину.

Впрочем, я тоже красавец! Что я собирался еще доказывать?! А главное зачем?! Я

не хотел отношений, но и Марголис не считал однодневкой. Это была истинная

правда, я не относился к ней ветрено. Для меня она была одной такой девочкой-

бедой, которой, к слову, в отличие от многих девушек, я достаточно многое

позволял. Не каждая может кинуть мне цветы под ноги и потом за это не отхватить.

Да и вообще языкастая она, порой чересчур, и, пожалуй, этим и привлекала. Вот,

только бы еще понять, что я от нее хотел…

Просто уломать на секс?! Это вряд ли… За жизнь я успел много баб поиметь, даже

были такие, которые отказывали. Я, конечно же, потом их добивался (или хотя бы

пытался), поэтому точно знал что такое азарт. Чувства она определенно вызывает,

да еще и какие, прям то в холод, то в жар бросает, но это далеко от игр. Я после

Златы, знаете ли, вообще с этими играми завязал! На самом деле, все что меня

интересовало до Марголис, это лишь простой секс без обязательств, можно с

двумя.

А это фурия, что так неловко и неумело меня целовала, но вместе с тем пылко, и

отдавая всю себя, что весь мой мир пошатнулся и покатился к чертям собачьим!

Я не знал, как далеко все могло зайти. И Матильде уж точно не хотел делать

больно, но и отпустить не мог. Что-то в ней влекло, манило, она была моим