все это время, но я не возражаю. Отнюдь. В частности, когда дверь хлопает и мы с

моей врединой остаемся один на один.

В моей голове уже сидел чертенок и потирал ладошки в предвкушении. Это был

настоящий парадокс. Моя внешность ангельская. Девчонки всегда сходили с ума

из-за моих голубых глаз и светлых волос. Многие мамочки мечтали меня

заполучить в свои зятья, а в детстве все бабушки умилялись и трепали по волосам,

однако вопреки такой милой и, как называла Марголис, смазливой мордашки,

внутри меня сидел самый настоящий дьявол. Развратный дьявол.

Марголис тем временем оперативно собрала в стопку листы и задания и уже

стояла около дверей, в нетерпении подергивая ногой и то и дело косясь на часы.

— Спешишь? — приподнял я бровь в вопросе, облокотившись на кафедру.

— Да, — несколько раздраженно ответила девушка. — Разумовский, давай без

твоих дуростей! Просто закрой дверь и отдай мне ключи, я все отнесу!

Прям святая простота, а не Матильда! Неужели думает, что так просто ее отпущу‘?!

Наклонив голову набок, я буквально стал прожигать девочку взглядом, надеясь что

она попадётся на мой крючок. И уже спустя минуту, малышка меня не подвела…

Фыркнув, она сама подошла ко мне, требовательно протянув руку.

Ох, эти горящие глаза! Сколько же в них страсти! После Златы мне казалось, что

все бабы со светлыми глазами редкие расчетливые суки, у которых нет живых

эмоций, но от Матильды не веяло холодом. Отнюдь. Она для этого была слишком

горяча. Как ад горяча!

— Давай!

— Попроси! — беспечно хмыкнул.

— Разумовский, я тебя сейчас ударю! — с угрозой отчеканила девушка.

— Бей, — вытянул голову.

— Я спешу, пожалуйста, — вздохнув и опустив руки, проговорила.

— Предлагаю бартер! — хлопнул в ладоши. — Твой номер телефона взамен на

ключи!

— Зачем тебе? — хмуро спросила.

— Звонить тебе буду, — как само собой разумеющееся, произнес я.

Я видел, что она сомневалась. Она будто боролась сама собой. Одна сторона

буквально подталкивает, а другая не доверяет.

— Хорошо, записывай, — сдалась все же Марголис, и я не смог сдержать победную

улыбку.

С Матильдой мы больше в универе не пересекались. Я несколько раз предложил

ее подвезти, но упрямая ослица отвергала все мои предложения. Я бы, конечно,

еще поупорствовал, но отец к тому времени звонил уже два раза, поэтому времени

было в обрез.

Дома меня никто не встречает с радостными объятиями, пирогом с чаем и

вопросами по типу: «Как прошел день?». Больше этого нет. Все, что есть, это

суровый отец, над которым, кажется, сгущались тучи, и хороший такой

подзатыльник. Не в прямом, разумеется, смысле, но мне хватало и без того

почувствовать себя бездарным, никчемным, ни на что не способным мальчишкой.

Это со слов моего папаши. Мамы нет, а значит и сдерживаться он не намерен. Его

слова неприятно режут по слуху, однако больше никаких эмоций не вызывают.

Привычка, знаете ли, дело такое.

— В воскресенье у тебя интервью. Достань, пожалуйста, свою голову из задницы и

не опозорь меня! Выборы через две недели, а у меня репутация ни к черту! В

понедельник мы всей семьей едем на благотворительный ужин, — произнес отец, а

я между тем мысленно горько усмехнулся. Какое смешное слово — «семья». Мда,

многие уже заголовки пестрили о том, что блудная жена самого Разумовского

вернулась домой и папаша безусловно не мог не обернуть это в свою пользу.

Интересно, как он только маму уговорил‘?! Она никогда не любила подобные

сборища, да и цирк этот устраивать тоже.

— И если все пройдет хорошо, то может быть получишь машину обратно, —

закончил он, и я до этого летающий где-то далеко в своих мыслях, тотчас же

вернулся на землю.

— Дом тоже?

— Здесь твой дом, — грозно отрезал отец, чем заставляет меня хмыкнуть.

Я так и не удосужился перевести все вещи из дома. Точнее вообще ничего. шмоток

у меня и тут хватает, разве что ноут захватил. И, если быть уж предельно честным,

лично я ничего перевозить сюда не собираюсь.

— Как скажешь, — повиновался, но с усмешкой которую Разумовский старший тут

же заметил, а затем проворчал себе под нос: «сопляк!»‚ а я между тем

продолжил, — и все же?

— Только на свои деньги.

А вот это становится довольно интересным… У меня есть некоторые сбережения,

все же не зря я занимался, пусть и нелегальным, но бизнесом, но я хотел их

вложить в дело и даже есть парочка идей, но отцу об этом знать не обязательно.

Пусть для него это станет сюрпризом.

— Ладно, перекантуюсь тут еще, — будто делая одолжение, произнес я, а после

когда отец потушил свою сигару, допил коньяк и кивнул мне головой на выход,

ушел.

У меня на сегодня есть еще несколько крайне важных дел. Во-первых, встретится с

Тимом перетереть по поводу моей идейки, а, во-вторых, вытащить Марголис.

Прежде чем окончательно свалить из хаты, я зашел на балкон, но своей соседки не

заметил в привычном кресле, хотя зачастую в это время она находится именно тут.

Тогда, я набрал ее, но она не ответила.

И так три раза подряд.

«Чем же ты так занята, Негодяйка?» — несколько недовольно размышлял про себя,

между тем покидая балкон.

Глава 23

Матильда

— Дочь, Яшка уже звонил? — крикнул отец из кухни.

— Да, — идя на запах запеченной курочки, ответила я. — Уже скоро будут!

Отец довольно улыбнулся, когда попробовал кусочек своего творения, а когда

заметил меня, протянул и мне кусочек, который я тут же закинула в рот. Что ни

говори, а готовит папа лучше всяких поваров, ведь главным его ингредиентом

являлось ничто иное, как любовь.

— Отлично! Ну как‘?

— Превосходно!

Папа довольно покачал головой, будто и правда сомневался, что его ужин не

удастся. Он даже подумывал пригласить свою барышню, но, к счастью, та сейчас в

Милане. И пусть там и остается! В противном случае, окажись она здесь, то ужин

можно было бы считать провальным, а лучше вообще не начинать. Я обожала,

когда мы собрались именно такой компанией, без всяких лишних людей. Ведь по

сути, папины девушки ими и были. И отнюдь не из-за моего предвзятого отношения,

а потому что долго не задерживались.

Отправившись в комнату, я мигом переодела домашние треники на более

приличные джинсы. И тут мой телефон зазвонил. И вновь незнакомый номер. Уже

пятый раз за сегодня, на минуточку! Я уже хотела поднять трубку, но звонок в дверь

сбил меня с толку.

«Потом перезвоню» — решила я, между тем направляясь к двери встречать

желанных гостей.

Стоило мне открыть дверь, как на меня тут же налетел Яшка с объятиями.

— Мальта! — крикнул этот безумец, а затем поднял и закружил.

— Отпусти, бестолочь!

Наш смех слился, а родители уже продумывали все детали нашей свадьбы. Но мы-

то знали, что нас связывает лишь крепкая многолетняя дружба. Яшка всегда

отличался сумасбродным нравом, поэтому такое поведение для нас считалось

вполне нормальным. Вот только не все это расценивали, как обычные приколы.

— Давай, хвастайся! — опустив меня на пол, произнес Цукер.

— Чем? — приподняла я бровь в недоумении.

— Как это чем? — пошевелил он бровями, а после, наклонившись, прошептал на

ухо, — чем ты там с Разумовским занималась, что этот Отелло морду разукрасил

Шмелеву?

Неловкость — отвратительное чувство, и сейчас оно накрыло меня волной. Однако,

это не помешало моему сердцу уйти в пятки. Тот факт что Даниил за меня подрался

заставлял меня терять голову и поддаваться тем ощущением, которые прежде

были для меня мифом. А именно трепет, дрожь и что-то совершенно не похожее ни

на что, будто внутри тебя расцветает цветок, а ты настолько обескуражен этими

ощущениями, что даже дыхание прерывается.

— Можешь не говорить, — усмехнулся еврейчик, но тут же его лицо стало

серьезным, — Матильда, ты не маленькая девочка и поучать тебя не буду, потому

что знаю тебя кучу лет, поэтому надеюсь что ты знаешь, что делаешь. О

Разумовским тебе известно не меньше, чем мне, — имея в виду сомнительную

репутацию, предостерег или же напомнил мне Цукер.

Прежде чем мне удалось бы ответить, что я ни черта не понимаю, нас прервал отец

который кричал, дабы я не задерживала гостя в дверях, ведь курочка стынет! И мы,

синхронно закатив глаза, потопали на кухню.

Уже садясь на стул, который любезно отодвинул мне Яшка, он, положив руку мне на

плечо, мимолетно его сжал, а потом уже сел сам, и как ни в чем не бывало начал

отвечать отцу на его вопросы.

Большего мне и не нужно было, ведь я знала этот жест. Так Цукер проявлял свою

заботу. Этот жест означал: «Я с тобой, чтобы не случилось». Больше слов не нужно

было, ведь не важно, буду ли я рыдать на плече друга или буду смотреть на мир

сквозь сердечки в глазах, он в любом случае меня поддержит, а если того потребует

ситуация, то и в нос даст… Хотя после меня мало будет живого места на человеке,

который осмелится меня обидеть. Вот, такая у меня тонкая душевная организация!

— Когда обратно завоевывать чужие земли? — поинтересовался отец у Яшки,

между тем «ненавязчиво» подвигая мне курочку и салат.

— Пока еще не знаю, — пожал плечами беспечно Цукер. — Здесь дел пока хватает,

но вообще планирую к концу сентября.

Как только эта фраза сорвалась с губ моего друга, мои плечи мгновенно поникли, а