Я опускаюсь перед ним на колени на максимально безопасном расстоянии. Раскрываю аптечку и отыскиваю уже знакомые препараты. Все мои действия сопровождаются расплывчатым взглядом Альберта.

Ему совсем плохо. Кожные покровы были почти серыми, когда я решительно взяла в руки шприц. Каждый его вдох сопровождался болью в грудине.

Боль убивала его внутри.

— Все, что я могу для вас сделать, это обезболивающий укол. Не бойтесь, я вчера научилась.

Альберт усмехается. Раньше из-за травм лицевых мышц каждая его улыбка выходила пугающей, а сейчас и подавно. По коже пробежал холодок. Нос его разбух до немыслимых размеров, багряная кровь застыла под ним.

— Коли, что хочешь. Жить хочу, — захрипел он.

— Не нужно было к Эмину соваться, раз жить хотите, — вырывается непроизвольно.

Кусаю губу, замолкая под страшным взглядом Альберта.

— Ладно. Не злитесь, — добавляю тише.

— Не на тебя злюсь, котенок… Давай скорее.

Под мутнеющим взглядом Альберта я достаю несколько баночек и проделываю все, как вчерашним вечером меня учил Эмин. Я специально хорошо запомнила каждое действие, пока делала ему укол. Еще вчера вечером знала, что утром придется повторять это на Альберте…

Набрав точно выверенную дозу, я выпустила воздух из шприца. Несколько капель препарата потекли вниз по игле. В этот момент мы встретились с Альбертом взглядом.

— Обещайте, что когда я подойду, вы ничего мне не сделаете, — прошу я.

Ему было тяжело говорить, а мне нужны были гарантии. Но, с другой стороны, я боялась, что без обезболивающего он просто не доживет до вечера. Собственная боль убьет его.

Альберт не ответил.

Я подумала, что ответа уже и не дождусь, как его губы растянулись в подобии улыбки.

— Котенок, родная…

Я шумно сглотнула, так и замерев с иглой.

Это прозвучало так… нежно, что сил не нашлось даже не протест.

— Нам обоим нужно, чтобы я выжил. Тебе — чтобы я спас тебя от этого мудака. А мне — чтобы зацеловать тебя одним прекрасным вечером… где-нибудь высоко-высоко…

— У вас начался бред, — констатирую я.

Альберт не отвечает. Он обреченно приваливается одним плечом к батарее и со стоном закрывает глаза. Плохо ему. На тело его, прежде сильное, страшно смотреть, на лицо и подавно. Все помятое, везде Эмин свой след оставил.

Хватаю огромный кусок ваты и щедро смачиваю его спиртом. На гнетущих ногах я приблизилась к обездвиженному мужскому телу.

Дышит?

Черт его знает… времени на раздумья совсем не остается.

Одна вата ушла на то, чтобы очистить кожу от крови и грязи. Только после второй я увидела совсем бледную кожу Альберта. Почти серую.

В момент, когда я вводила иглу, я не знала: жив Альберт или уже нет. Я не позволяла себе думать. Отключила все мысли и эмоции и делала, как Эмин вчера научил.

Заканчиваю. Прикладываю вату к месту укола. И будь, что будет. Я сделала для Альберта все, что могла и даже чуточку больше. Страшно представить, в какой ярости будет Эмин, если узнает о том, что я помогла его врагу.

Проходит много времени, прежде чем я все-таки нащупываю пульс. Слабый, но я чувствую его. Несмотря на страх, я приближаюсь к Альберту еще ближе и осторожно прикасаюсь к его груди.

Сердце колотится, как безумное. В ушах звенит. Я никого кроме Эмина не трогала, а тут пытаюсь ребра нащупать. Нужно выяснить: если Эмин все-таки их сломал, то Альберту нужна скорая госпитализация.

Но как сказать об этом Эмину? Черт…

Мое лицо на уровне лица Альберта. От него пахнет кровью и потом, болью и смертью. Грудь его словно каменная, твердая. Я пытаюсь нащупать ребра, но…

Но Альберт резко дергается, и моя рука тотчас же соскальзывает ниже. Всего на секунду тыльная сторона ладони ощущает твердость, но это уже были не ребра. Далеко не ребра.

Я с криком отшатываюсь от Альберта. Отползаю, хватая в руки аптечку. Под тихий хриплый смех я резко поднимаюсь на ноги и ощущаю, как лицо горит и полыхает. От стыда полыхает.

Даже будучи при смерти, Альберт возбужден. Ненормальный. Меня окружают только психи и придурки.

С жаром отвожу взгляд и тут же бросаюсь на выход.

— Если есть силы на похоть, найдутся и чтобы выжить! — бросаю резко.

А у самой двери — замираю. От обещания в голосе Альберта замираю:

— Ты просто ангел, Диана. Не будь наручников, я бы тебя украл.

Глава 27


Стараясь мыслить трезво, я возвращаюсь в кабинет. Альберт просто не в себе: его Эмин так избил, что гость и имени собственного точно не помнит. Я должна сделать то, зачем сюда пришла. Помочь Альберту.

Я чувствую внутри, что он не несет с собой угрозы. Альберт приехал нам помочь, ведь Эмин в одиночку — я знаю совершенно точно — не справляется.

Шмыгаю носом от бессилия и возвращаюсь на место. Может, в аптечке еще чего полезного найдется? Эмин сказал, что укол быстро действует, да и аптечка богата скорыми средствами.

Но вдруг все оказалось зря, и Альберту уже не выжить? А мне так нужно, чтобы он выжил.

Не знаю только — почему…

— Ты ревешь что ли?

Я вздрагиваю, цепляясь взглядом за Альберта. Он все также сидел, привалившись к батарее, и даже глаза не открывал. Силы экономит.

— Еще чего, — буркнула я, — в глаз что-то попало.

Смахиваю слезы и прячу улыбку. Пусть Альберт и не видит, но мои слезы он услышал. Гад, теперь запомнит ведь.

— Не думал, что по мне кто-то будет плакать… — шепчет удивленно.

— По вам?! Да я…

Я замолчала, прислушиваясь к себе. Нет, я просто чувствовала себя виноватой. А вдруг бы он умер у меня на руках? Вдруг я бы не успела его спасти?

— Я просто не хочу, чтобы из-за меня умирали, — закончила я.

— Ты дочка Анархиста. Из-за тебя будут умирать.

Я оглядела Альберта.

Что ж, его поддержка была незаменимой. Он еще раз напомнил мне, кем я являюсь.

— Простите, я бы хотела помочь вам умыться, но тогда Эмин узнает, что я была здесь.

Я набираю в руку горсть таблеток, успев прочитать инструкцию по каждой и аккуратно сложить коробки обратно в аптечку. Как они и лежали. Лишь бы Эмин ничего не заметил…

— Откройте рот, — прошу я.

— Перестань выкать, Диана. И открою.

— Вы… вы… вы жить не хотите?!

Я отшатываюсь, больше злясь на себя. Альберт ведь понимает, что я пришла его спасти и точно отсюда не уйду, остановившись на полпути.

— Уйти? Я уйду. Вы точно Смертник, — бросаю я и резко поднимаюсь с колен.

Демонстративно ставлю стакан на пол и на вату кладу таблетки. В жизни ему не дотянуться до лекарств без моей помощи.

Но у самой двери меня тормозит его голос. Тихий, обессиленный.

— Останься. Дай эти таблетки, что бы там ни было…

— Точно?

— Давай, котенок… А я на твои вопросы отвечу. Ты ведь за этим ко мне пришла?

Альберт открывает рот и выпивает все таблетки. После выпитой воды ему становится ощутимо легче, и даже голос меньше хрипеть стал. Я отодвигаюсь от Альберта и сажусь за рабочий стол Эмина.

Красивый кабинет все-таки, только почему я о нем ничего не знала? Неужели Эмин работал тут ночами?

— Моего папу тоже Альбертом звали, — нарушаю молчание первой.

— Я знаю.

Что же, неудивительно. Альберт знал, к кому приехал в Волгоград.

— Я тебе вечером еще один укол могу сделать, — предлагаю осторожно.

Он кивает и все так же сидит, привалившись к батарее. Мне стало его жаль, но Альберту моя жалость была не нужна. Как и всем мужчинам вроде него…

— Расскажи все, с чем ты заявился. Откуда ты знаешь обо мне? Почему из Москвы сбежал? Ты преступник?

Альберт усмехается. И тут же морщится — от боли в разбитой губе. Мимика его изгибается в страшное подобие улыбки.

Я морщусь вместе с ним и тут же достаю из аптечки мазь. Приближаюсь к Альберту еще раз, очень близко.

Это вынужденная мера.

— Слижи эту мазь, когда Эмин вернется. Иначе…

Я замолкаю под пристальным взглядом Альберта и наношу белую текстуру на его израненные губы. Успеваю только пальцем к его губам прикоснуться, как мужчина тут же дергается.

— Больно, знаю. Потерпи… — прошу я.

— Иначе что? Тебя он тоже бьет, котенок?

Я не отвечаю и сердито прошу Альберта не разговаривать. Одна сторона его черепа все равно не двигается, и я успеваю намазать его губы даже когда Альберт говорит.

— Легче?

Я кусаю губы от волнения и жду ответа. Жду, позабыв о том, кто сидит передо мной… забыв отодвинуться от мужчины на безопасное расстояние.

Альберт вглядывался в мое лицо, будто что-то в нем искал. И искусанные от вчерашнего стресса губы он сразу заметил.

— Тебе тоже нужна мазь, — напоминает он, — и ты не ответила на мой вопрос, котенок. Эмин бил тебя?

Я поспешно отворачиваюсь, укладывая мазь в аптечку так, как она лежала до этого.

— Не забудь слизать ее, когда Эмин вернется, — прошу в очередной раз, игнорируя вопрос.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Его не должны касаться наши с Эмином отношения.

Набираюсь смелости посмотреть Альберту в глаза и жестко спросить:

— Отвечай на мои вопросы. Ты преступник?

— Преступник? Я работаю на Эльдара. На твоего дядюшку, кстати.

Попытка Альберта издевательски подмигнуть с треском проваливается.

— Хватит напоминать мне о том, кто мой биологический отец, — поджимаю губы.

— Не нравится?

Нет, с Альбертом не поговорить. Он либо переводит тему, либо отшучивается.

— Хорошо. Приятно оставаться, Альберт.