— На месте стой. Со своей женой могу говорить только я, — предупреждает Эмин, — если жить хочешь, конечно. А оно не особо, видимо.

Эмин закрыл меня своим телом, и я вспомнила вечер… Вот только закончился он так, как никто того не ожидал. Разве что Арбин, который знал о покушении.

На этом холодом и мрачном мосту, где мы были только втроем, мое сердце сжимается в приступе агонии.

Почему Арбин предупредил нас о покушении? А вдруг это все игра? Но тогда с кем играет Арбин? На чьей стороне Альберт?

Ни один пазл не сходится.

— Ты бы выслушал меня, Эмин. И тогда бы ты знал, что это не я устроил покушение на твоего отца. Или на отца Дианы… вы там решили между собой?

Теперь злится не только Эмин, но и я.

Смертник постоянно напоминает мне о том, кто мой отец. Только он и напоминает.

Будто для него самого это важный аспект.

— В таком случае кому еще нужно было покушение? — подбирается Эмин, — или хочешь свалить все на Басмановых? Скажешь, они своего дядюшку приехали грохнуть?

Я в удивлении распахиваю глаза — Эмин пошел на контакт. Потому что не было выбора? На этом чертовом мосту встречаются лишь тогда, когда нет выбора…

Я замираю, когда рука Эмина нащупывает мою. И крепко-крепко ее сжимает, поглаживая внутреннюю сторону ладони большим пальцем. Приятно… он помнит обо мне сейчас. Всегда помнит, это же безумный Эмин.

— Эльдар бы в два счета вычислил, что его сыновья покинули Москву накануне смерти Булата, — добивает Эмин, — что скажешь? Будешь валить на Рустама?

— Открой глаза, Эмин. Это мог быть кто угодно из тех, кому не нравится работа Булата. И поэтому я хотел предложить тебе объединиться, Эмин. Вместе стоять против Басмановых и… Булата.

Альберт замолчал, прощупывая почву.

— К тому же, у Басмановых должна быть веская причина заявиться в этот город. Может, причиной стала снесенная голова, которую ты отправил Давиду в качестве подарка? Кто сунется после такого… — хмыкает Альберт.

Что?..

Я сдерживаю крик. Глушу его в себе, хотя колени едва меня держат.

И Эмин сразу это улавливает. Он сжимает меня крепче и заставляет стоять с таким же каменным лицом, как и его.

— Язык за зубами при моей жене держи, — только голос выдает его ярость.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Диана знает, за кем она замужем. Правда, котенок? — подмигивает Альберт.

Точно Смертник…

— Я тебя сейчас убью, — мрачно заключает Эмин, — это предупреждение.

— Послушай, — подбирается Альберт, — когда Басмановы нападут, тебе придется спрятать Диану у меня. С человеком без постоянного места жительства всегда надежнее, тебе ли не знать?

— Слышишь ты, скиталец чертов, — распаляется Эмин, — ты считаешь, что я буду с тобой союзничать?

— Да, — невозмутимый ответ, — одному тебе не справиться против четырех сильнейших игроков.

«Анархист, Эльдар и его сыновья…», — проносится у меня в голове.

— Забудь. О моей. Жене, — цедит Эмин по слогам.

— Я желаю ей только добра, — ощетинился Альберт, — а вот на что обрекаешь ее ты? На ненависть? Ты ведь даже брак заключил, потому что так Анархист сказал!

— Много ты понимаешь, ублюдок, — в голосе Эмина прорезается горечь.

А дальше происходит то, от чего на глазах вновь появляются слезы. И боль возвращается. И страх.

Эмин отводит меня в сторону — буквально толкает назад, подальше от себя, и тотчас же набрасывается на Альберта. Как хищник набрасывается. Как зверь.

Я шумно выдыхаю, а они падают навзничь — на холодный асфальт падают, перекатываются и ударяются, замахиваются и бьют.

Жестко, грубо, взросло.

Больно, жадно, кровопролитно.

Насмерть бьются. Вновь. Повторно.

— Зачем ты стрелял в Булата?! — рычит Эмин.

И придавливает Альберта к асфальту.

— Ты придурок! — хрипит Смертник, — я его не трогал!

И тут же перекатывается, в один миг подминая Эмина под себя.

В этот раз их силы равны, ведь Смертник готовился к такому исходу. Он готовился к безумному Эмину.

— Убью! И если к ней еще раз подойдешь, убью, — хрипит Эмин.

И впивается руками в шею Смертника, начиная его душить. Пальцами впивается, до хруста. Он свирепо душит противника до хрипов, пока мужские тела вновь не начинают перекатываться.

Они избивают друг друга, а я не нахожу себе места. Ноги не держат меня, и я приседаю на корточки, сминая тонкую ткань платья. Цепляюсь за решетки ограждения и впервые бросаю взгляд с моста на воду.

Меня бросает в дрожь. А рядом раздаются хрипы, крики, шум борьбы. Ожесточенной борьбы — между братьями.

И когда мне кажется, что Эмин вот-вот задушит Альберта, я вздрагиваю.

От ощущения тяжести, от плохого предчувствия вздрагиваю.

На мосту показались машины, но не свет от их фар привлек мое внимание. Поток автомобилей уже проносился рядом, и в этом не было необычности.

Важно было то, что эти два внедорожника появились синхронно. С разных сторон они приближались к нам на одной скорости — на высокой, на бешеной.

— Эмин…

Я не узнаю свой голос. Охриплый — то ли от холода, то ли от страха. Я себя почти не слышала. И Эмин, обезумевший в борьбе, меня не слышал. Я только чувствовала, как беспомощно шевелятся мои губы, и телом страх овладевает.

— Эмин!..

Я хочу кричать, но могу только шептать.

А в следующую секунду я резко закрываю глаза и пытаюсь прикрыться руками. Прикрыться, чтобы меня не унесло, не захватило в смертельный водоворот, который сопровождался диким скрежетом.

На огромной скорости оба машины протаранили наши — серебристую Эмина и бордовую Смертника. На мосту раздался скрежет — такой, что в ушах зазвенело до боли. До такой дикой боли, словно сейчас кровь хлынет из самих ушей.

Кажется, я кричала. Много кричала, до хрипов болезненных. И глаза сильно зажмуривала, чтобы если и встретить смерть — то не с распростертыми объятиями.

А еще я молила, чтобы Эмин остался жив.

Ведь они с Альбертом схватились в смертельной схватке всего в нескольких метрах от своих машин.

Которые сейчас больше напоминали металлолом. Скрученную железную массу.

И еще я молила, чтобы мама когда-нибудь обязательно выбралась из рук Анархиста. Жаль только, что помочь я ей не смогу. Даже вынужденный брак с Эмином — уже не поможет.

Но вот скрежет затих. Удары, борьба и боль затихли. Внедорожники без номеров больше не таранили наши машины.

Они затихли, как перед бурей. Стояли, развернувшись к нам яркими прожекторами. И светили прямо в наши лица, словно оценивая ситуацию.

Словно решая, что делать дальше.

Или ища темными глазами ту, за кем приехали…

Я бросила взгляд на Эмина и вздохнула с облегчением. Он смотрел на меня и что-то кричал, но я ничего не слышала. Совсем ничего… Словно я потеряла слух. Еще и в глазах пелена стояла… чертова эмоциональность.

Губы Эмина шевелились, а лицо его было похоже на лицо какого-то зверя. Он пытался подняться, пока Альберт приближался ко мне.

Быстро и стремительно приближался.

А тем временем внедорожники двинулись с места. Они обезоружили нас, обездвижили. Нам не покинуть мост без машин, которые теперь разрушены.

— Эмин, я спрячу ее! Она ближе ко мне!

До меня доносились приглушенные голоса. Это был Альберт.

Их действительно откинуло так, что Эмин теперь был слишком далеко. Слишком, чтобы успеть добраться до меня раньше Басмановых. Это и был план наших врагов — раскидать всех троих по разным концам моста.

Я увидела, как муж кивнул — он разрешил Альберту спасти меня. Он доверил меня, полагаясь на разум, хотя минутами ранее душил Смертника.

— Диана, иди сюда!

Альберт протянул руку, и я схватилась за нее. Эмин ведь разрешил… Альберт рывком поднял меня, а следом начал колошматить железную сетчатую перегородку — за ней единственной во всем мостовом ограждении был спуск под мост.

— Подожди… Подожди же! Мы должны спасти Эмина, — кричу безумно, — Эмин!

Но Эмин был слишком далеко. Они увлеклись борьбой, позабыв о главном. О Басмановых.

— Некогда спасать, Диана! — Альберт запыхался, к нам стремительно приближались.

Эмину до нас уже не добраться, им занялись. Я была уверена. Сколько машин у Басмановых? Три, и в каждой по четыре человека минимум. На них натравили две машины. Третья где-то рядом… но я молилась лишь о том, чтобы Эмина оставили живым.

Я услышала хлопки дверей. Они прозвучали совсем рядом. За нашими спинами. Я с опозданием поняла, что это внедорожники Басмановых освещали нам дверь, которая не поддавалась и не открывалась.

Ночь, выход на пляж запрещен… это ведь логично. Почему же тогда ты ломишься сюда, Альберт? Я не понимала, но деваться было уже некуда. В борьбе с Альбертом мой муж забыл о куда более сильном противнике.

И поэтому, когда третья машина съехала с дороги и загородила нам единственный путь на пляж к спасению и бегству, это стало логичным концом.

Для меня.

Прозвучал еще один скрежет — финальный. Произошло столкновение третьего внедорожника с мостовым ограждением. Альберта откинуло в ограждение. Это было перекрытие всех путей, всего кислорода.

Это был финал.

— Эмин!

Я закричала, почувствовав чужие руки на своих плечах. Меня крутанули так резко, что в глазах на миг закружилось. И я не сразу встретилась взглядом со жгучими глазами, что в темноте казались мне почти черными.

Сзади распахнулась дверь. Меня оперативно затянули внутрь покореженной машины.

— Превосходно сработали, москвичи, — похвала из чужих уст пробрала меня до дрожи.

Глава 32