Эмин


— Я отдал ее тебе.

Не узнаю свой загробный голос.

Прочищаю горло, чтобы продолжить кричать, и сжимаю разбитые к чертям костяшки.

— Ну давай! Вали на меня! — злится Альберт.

Сжимаю челюсти, ведясь на эмоции.

— Я отдал ее впервые. Тебе. И тут же ее потерял. Совпадение?

Поворачиваюсь к Смертнику, который неровно дышит к Диане. К моей жене, которую увезли на моих глазах.

На моих глазах! А я даже тачку не смог завести, чтобы поехать следом.

Протаранили железо. До механизма. Умело раздолбали тачку на пустом одичалом мосту.

— Ты можешь винить кого угодно, но в первую очередь виноваты твои амбиции. За тебя, Эмин.

Смертник поднял бокал с виски и осушил его залпом.

Тоже кроет отчаянием? И как давно он позарился на мою Диану?

Прищуриваюсь, делая глоток следом. И не свожу с него глаз.

Недавно в этой квартире я его едва не убил. Сейчас понимаю, что следовало. Не было бы встречи на мосту. Не было бы похищения. Диана была бы рядом со мной.

Сколько — одному богу известно, но сейчас она была бы рядом со мной.

Кровь бурлит бешено, разгоняя безумие по венам. Безумие началось. Меня кроет без нее.

Всему конец.

Я забываю о Смертнике, когда его вновь распирает злость.

Его злость распирает, а меня наваждение, безумие, эмоции.

Злость двигает вперед, а эмоции толкают назад. В этом Смертник силен. В этом он сильнее меня.

— В этом дерьме нужен холодный расчет. Холодная голова! А тебя кроет не по-детски, едва на твою жену кто-то глаз положит…

— А ты на нее положил? — прищуриваюсь, отпивая алкоголь.

— Ты придурок, Эмин!

— Отвечай.

Тянусь к кобуре. Неосознанно. Смертник следит за каждым движением, половина его лица изгибается в ухмылке.

— Положил. Добрая она. Хрупкая. Была бы еще боевая, в защите ее не было бы удовольствия. И ты тоже на это повелся. Согласись? На беззащитность ее. А представляешь ее беременную? Крышу снесет же не по-детски…

Он же Смертник. Бесстрашный. Говорит, не думая.

Сжимаю кобуру, вот-вот порву кожу нахрен.

— Когда-нибудь я тебя грохну, — обещаю сквозь зубы.

— Еще есть время пожить. Это радует.

Отвожу взгляд от моста за окном. Поворачиваюсь к столу, но Смертник занял мое место. Поэтому сажусь на кресло, в которое всегда любила забираться Диана.

Машины с моста забрали на эвакуаторе. Ну, как машины… так, груда железа. Завтра будет новая.

— Ты сказал Анархисту? — уточняет Альберт.

— Он уже связывается с братом.

Только толку? Если Эльдар пошел против нас, то он совсем обнаглел. Здесь нужно поразмышлять.

— Не думаешь, что это сам Анархист? — накидывает варианты.

— После того, как я начал выполнять его условия?

Вопрос риторический. Отец бы не стал. Нет выгоды.

Пытаюсь включить холодную голову. Сам знаю, что эмоции ведут к разрухе. Сейчас со Смертником придется объединяться, какие бы принципы я не имел.

— Зачем ты приехал ко мне в Волгоград? Из-за Дианы?

Убью, если скажешь правду.

А он и не говорит. Живым хочет остаться. Другое мне поет:

— Не из-за Дианы. Я Рустаму дорогу перешел. Его девочку прижал, информацию выпытал. Хотел тебе слить ее в тот день, когда ты меня едва инвалидом не сделал.

Смертник не злится. Он это не умеет. Куда больше нас волнует неизвестность и отсутствие Дианы на месте. Рядом со мной.

— У него девочка есть? — прищуриваюсь.

— В апреле появилась.

— Недавно. Недолго. Значит, ценности не имеет, — быстро делаю вывод.

Вздыхаю тяжело. И здесь провал. Слабых мест не нащупать.

— Я бы не сказал. Я был в их месиве, Эмин. Зацепила девочка Рустама не по-детски. Можно сказать, он такой же придурок, как и ты. Дальше носа не видит, вот и выкрал я ее однажды.

Ничего нового от этой информации уже нет. Теперь она не актуальна. Раньше надо было…

Отец всегда говорил, что сильные мира сего умеют признавать свою ошибку. И я ее признаю. Вместо того, что вышибать кислород из легких Смертника, надо было его послушать.

Только кровью глаза налились, едва увидел его рядом с Дианой.

И теперь уже ничего не изменить. Информация не донесена, время упущено.

— А потом я посадил его на несколько недель. С помощью девочки опять же, — ухмыляется Альберт, — не знаю, жива ли Полина. Не интересовался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В этот момент я вспоминаю тот день, когда наводил пистолет на Диану.

Когда считал ее своей сестрой.

Хотел выстрелить, но так и не смог. А потом всю ночь прижимал ее к себе и обещал, что мы непременно что-нибудь придумаем.

Неужели Рустам также свихнулся?

— А ты поинтересуйся, — принимаю решение.

И мысленно улыбаюсь.

— Узнай, что с ней стало. Если она жива, то он просто безумец. Такой же, как и я.

Встречаю взгляд Альберта. Мы поняли друг друга.

— А у безумцев, конечно же, есть слабость. Одна красивая слабость, — подытоживает Смертник.

Наступает молчание.

— И откуда ты такой взялся? Как давно на Эльдара работаешь, Смертник?

Довольно сжимаю челюсти, когда докапываюсь до истинной сущности «братца».

— Вижу, ты пробил меня давно. Вплоть до родословной. В твоем стиле, Эмин.

— И родословную пробил, и причину твоего прозвища. Значит, с Давидом у вас общие счеты? Он тебе попортил личико?

Отводит взгляд, негодует. Вспоминает, как пуля вошла в его лицо.

— Работать будем так, — прерываю его думы, — сначала мы сделаем тест. Я буду иметь с тобой дела, когда родство подтвердится.

— Смеешься? А по роже не видно?

— Рожа у тебя попорчена, — огрызаюсь в ответ, — а будешь к Диане подбираться, и зубы выбью к чертям. Запомни: она моя. Много лет принадлежит мне.

— Поэтому сейчас она в руках Давида? — хмыкает Альберт.

Сжимаю кулаки. Закрываю глаза, делая глубокий вдох.

В моих руках оказывается чашка, из которой Диана пила чай. Кофе она не любила и варила его исключительно мне…

Краем глаза слежу за Альбертом.

Принять в союзники воздыхателя своей жены было такой себе перспективой.

Но только с ним у нас общая цель — Давид. И у каждого из нас теперь с ним свои счеты.

— Твои цели прибытия я не знаю. Верить на слово не стану, время покажет. Но если в твоих целях есть Диана, я тебя убью. Раньше, чем у тебя появится власть завалить меня.

Собираю мысли воедино, а внутри все полыхает.

От бездействия и топтания на месте. От того, что Дианы нет рядом. Пусть бы плакала рядом часами, зато рядом. Меня уже не злят ее слезы и наивные выходки… да и наивности в ней оставалось все меньше и меньше.

Лишь бы рядом была, остальное решаемо.

— Эмин, я уже сказал: я хочу добраться до Давида. После того, как мы вытащим Диану, я помогу тебе с Анархистом. Пришло его время…

— Я сам знаю, когда придет его время.

— А ты все боишься убирать отца? Жалеешь? Любишь его, быть может?

Секунда, и Альберт становится в полушаге от смерти. Я рывком поднимаюсь с места и поджимаю локоть к его шее, сдавливая до последнего.

Он хрипит, трепыхается. Делает рывок, и мы меняемся положением.

А он подкован уже, дьявол. Знает, что говорить и как.

— Только представь: мы захватим власть! Я стану в Москве крыть, ты здесь. Объединимся, стоит только от Анархиста избавиться! А Эльдар один ослабнет быстро.

— Уже о власти говоришь? Не высоко глядишь, на Москву прямо? — ухмыляюсь ему в лицо.

— Да, у меня не только Давид в интересах. И не только я тебе нужен, но и ты мне!

— Подробнее! — рычу я.

Отталкиваю тело брата, пока не убил его до конца.

— Ты не справишься один, — поясняет Смертник, — Эльдар в Москве. Даже если сейчас вернешь Диану, то что дальше? Ты ведь и с Анархистом справиться не можешь!

Смотри правде в глаза, Эмин.

Сейчас для тебя это непосильная задача. И не потому, что ты это не можешь. А потому, что ты этого не желаешь.

— Ты же не хочешь, чтобы Диану под другого положили? Ведь у Эльдара…

— …такой же интерес к Диане. Выдать за своего сына, — мрачно заключаю я.

С какими бы целями ни приехал Альберт, у него есть связи. Именно те, которые нужны мне, чтобы вернуть Диану.

Скидываю его руки со своих плеч.

И почти дружелюбно бросаю:

— Присаживайся. Чай или кофе?

— Спасибо. Кофе, — демонстративно поправляет помятую мной рубашку.

— Скажи спасибо, что лицо сохранил. А кофе и сам нальешь. Чувствуй себя как дома… черт, — цежу сквозь зубы.

— Не прошло и века, братишка… Рад, что мы теперь союзники, а не враги.

— Это не мешает мне шлепнуть тебя, если ты подойдешь к Диане ближе, чем на километр, — мрачно заключаю я.

— О твоей гостеприимности, Эмин, должны ходить легенды…

Глава 33


Диана


— Кушай, девочка. Ты такая худая… для женщины это ну просто непозволительно!

Я обвела взглядом пышную фигуру тети Гали. По крайней мере, она представилась мне именно Галей, хотя я подозревала, что ее настоящее имя просто сложное для произношения.

Промолчав в ответ на ее возмущение, я уткнулась в тарелку и в который раз коснулась пальчиком своего кольца. Того самого, что Эмин подарил мне в честь нашей близости. Вот так грубо и жестоко — в стиле Эмина. Зато проникновенно и на всю жизнь.

Вчера тетя Галя полюбопытствовала об этом кольце, но для меня эта тема была слишком откровенной, чтобы говорить о подарке Эмина с другими. Тем более с теми, кто меня похитил.