Амина Асхадова - Девочка Эмина

А так хотелось бежать.

Подальше от серых глаз и крупного — не человеческого, а словно звериного тела.

— Эмин! — прохрипела я.

Ледяные глаза смотрели на меня в упор. Сверху вниз, даже учитывая мое положение на столе. На его губах возник оскал — так тяжело он дышал, с надрывом.

Прочесть его мысли были невозможно. Он смотрел на мое тело без эмоций — как дикий зверь на лань, которая по несчастью оказалась рядом. Серые глаза зверя впились в мое лицо.

В глаза голубые, которые он так сильно любит.

В губы, покусанные мной до крови. Взгляд дикого зверя вспыхнул на секунду.

Я едва заметно покачала головой.

Нет, Эмин. Мои губы никто не целовал. Кроме тебя.

Меня даже не целовали, а ты сломал ему руки. Этот хруст я запомню навечно — такая расплата настигает мужчин, позарившихся на чужое.

Умоляю, Эмин, скажи хоть слово. Не молчи. Что будет дальше?

А дальше было лишь начало. Начало моего персонального ада, от которого я еще долгие, долгие ночи буду просыпаться в собственных криках.

Он не сказал мне ни слова.

Эмин смотрел на меня и сопоставлял образ с тем, который он помнил. И мое разорванное в клочья платье ему не понравилось.

Эмина перемкнуло. И отнюдь не в хорошую сторону.

Голова пошла кругом. От его голодного нехорошего взгляда меня повело.

— Сукин сын! Ты зап-платишь за это!

Чей-то голос истошно хрипел. Это взревел Альберт, как раненый зверь. Как давно он стонет с пола — я не знала. Все звуки пропали, пока Эмин не сводил с меня взгляда.

Я смотрела на своего мужа, но не узнавала его.

Неужели ты стал еще более жестоким, Эмин? Что они с тобой сделали?

Что ты сделал с собой?

Эмин больше не смотрел на меня. Смертник полностью завладел его вниманием, и это было поистине страшно.

— Это моя жена, — нарочито спокойно сказал Эмин.

Муж склонился над телом и силой растопырил руки Альберта, принявшись обыскивать его. Из-за пояса Смертника показался пистолет, который с треском полетел по паркету. Смертник остался без оружия, хотя в его положении оно было бесполезным.

— Жену мою попробовать хотел? — в его голосе прорезались ноты бешенства.

Еще чуть-чуть, и Эмин сорвется. Напряжение так и звенело в воздухе, давя на уши. Я закрыла их, лишь бы не слушать мужской разговор. Он не для меня предназначался.

Я поняла, что Эмин слышал многое. И видел тоже. Он в неконтролируемой агрессии, а в таком состоянии люди могут горы свернуть… или шею.

Теперь Альберт корчился в углу, в котором еще недавно зажимал меня. Я впервые увидела мужские слезы. Адская боль прожигала его нутро. Я никогда не забуду взгляд мужчины, которому больно.

Я вскрикнула — кулак Эмина с размахом врезался в челюсть Альберта. И еще, и еще. Настоящий зверь выплескивал всю мощь и ярость на того, кто посмел тронуть его девочку.

— Эмин! — заплакала я пуще прежнего.

Но глаза Эмина давно погрузились во мрак. Его было не остановить. Он сильнее Альберта, выше и крупнее. Его колотило яростью и отмщением… за меня. К тому же, у соперника переломаны руки. Без шансов.

— Нет, Эмин! — закричала я.

Мой крик был заглушен ударами. Ударами до крови, до разбитых костяшек, до смазанного болью лица.

Альберт больше не двигался. Тем более — не говорил. На его губах, наконец, не был заметен паралич. Все превратилось в сплошное полотно.

Я уеду с тобой, Эмин. Конечно, уеду. Разве ты предложишь мне альтернативу? Я не стану спрашивать — это слишком опасно, да и ответ мы оба знаем. Ты привезешь меня на Батальонную, запрешь дверь, и следующей ночью я лягу с тобой в одну постель.

Но после этого я не смогу с тобой спать.

Или… разве у девочки Эмина есть выбор?

Это была битва в одного. Здесь не сражались двое. Эмин не оставлял шансов. Сокрушительные удары один за другим рушили мое сознание.

Я больше никогда не посмотрю на другого мужчину — я теперь знаю, как Эмин расправляется со своими соперниками. Если и уйду однажды, если… то всю жизнь одна буду. Буду одна, слышишь? Клянусь. Так в разы безопаснее.

— Умоляю… оставь его! — кричала я, срывая голос напрочь.

Эмин забыл обо мне, но я все видела. От этих видов у меня темнело в глазах, сбивался пульс и тошнило. Его руки расколоченные видела, его губы кривые — в ухмылке дикой — тоже видела. В глазах все отпечаталось и распечаталось, сохранилось навеки.

Каждый его удар словно по мне бил. Морально. Я хотела спрыгнуть со стола и убежать, но внизу — их тела склонились, а мои ноги в багровых каплях совсем ватными стали. В этой битве его закоротило, замкнуло, заштормило. Еще чуть-чуть, и он совершит убийство. Я давно с ним, я знаю, что он небезгрешный. Но я его грехов не видела. Сейчас вижу.

Я зажмурилась, не сдерживая крик. В этот раз до жжения в легких орала. Я кричала, не замечая ничего вокруг. Это помогало не сойти с ума. Не чокнуться в край. Воздух сгущался, атмосфера становилась плотной. Я больше не терпела.

Его приближение напугало меня.

Я сразу почувствовала, что это он. По запаху, по силе… по грубости.

Грязными руками Эмин схватил меня за талию и взвалил на себя. Как собственность, как вещь взвалил. Сердце ухнуло вниз вместе с безвольным телом.

Раздался треск ткани. Платье окончательно разорвано. Горячие липкие пальцы впились в мои бедра, перехватывая меня на пути. Я схватилась за его влажную шею, тяжело дыша. Он весь был в поту и грязи. Спазмы душили горло, в глазах стоял Смертник.

Все Смертники так и заканчивают. Правда?

Нет, Диана. Не утешай себя. Не оправдывай Эмина.

Лопатки прожгла боль. Не знаю, сильная или нет. Я принимаю ее как факт, на деле — давно ее не чувствую. Еще с первой встречи с ним.

Эмин поставил меня на ноги и прижал к стене. Холодные глаза жадно ощупывали мое тело, попутно он выуживал из брюк телефон. Телефон теперь тоже не чист. Как и я. Вся в багровых отпечатках и следах, я дрожала в звериных тисках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ты его убил? Убил, да? — захныкала я.

Голос мой давно хрипел. За месяц на воле я забыла, что такое страх.

Он мне напомнил. Мой кошмар и мое безумие. Он нашел свою женщину, а до этого познал настоящее безумие. Он угрожал мне этим безумием еще на Батальонной. Говорил, что с ума сойдет, если меня потеряет.

Потерял. Сошел.

— Лучше бы он тебя трахнул?

Я затихла. А Эмин резко замолчал, словно боялся издать какой-либо звук. Словно себя боялся.

Я тихонько плакала, запах крови разъедал мои легкие.

Мои плечи затряслись, и Эмин принял это за попытку к бегству. Его локоть моментально уперся мне в ключицу. Хотел бы за шею удержать, но побоялся, что задушит. В аффекте у него бы получилось.

— Стой… стой смирно.

Его голос был пропитан безумием. Эмин страшен в гневе. Страшен, когда его женщину целуют в шею на кухонной столешнице. Я затихла, опуская взгляд. Перед моими глазами появилось шатающееся запястье с пистолетом. Этой же рукой он прижимал меня к стене.

Я судорожно вздохнула, боясь шевельнуться. На интуитивном уровне я понимала, что даже трястись было опасно. Хищник думает, что я в состоянии сбежать. Он остро чувствует каждый мой жест и воспринимает всякий как попытку к бегству. Это очень страшно.

Муж набрал чей-то номер.

И впился мутным взглядом в меня, прислонив телефон к уху. На его лице были багровые брызги. Не в силах смотреть на него, я опустила взгляд.

За что моментально поплатилась. Пистолет в его руке взметнулся вверх, вместе с этим локоть переместился с моей ключицы выше, под челюсть. Взмахом руки он заставил меня смотреть на него.

И все снова молча. Эмин боялся говорить, чтобы вдруг не свихнуться.

Не понимая, что, кажется, уже…

Губы задрожали, из глаз потекла новая порция слез. Но я все равно ему нравилась. Именно такая. Он все равно сходил с ума от мысли, что снова мною владеет.

Крышу снесло окончательно. Он говорил об этом однажды. Оказывается, это очень страшно.

— Ты хотел получить ее. Трофей здесь. Поборись.

Он сказал это, в упор глядя на меня. Губы его криво ухмыльнулись. Он звонил Давиду.

— Нет, Эмин! — успела я всхлипнуть.

Только Давид называл меня трофеем. А еще красивой звал. Прямо при Эмине.

Эмин все помнил и вызвал его на последний бой. Самое худшее, что Басманов приедет. Из-за собственного тщеславия, которое и погубит Давида.

— Умоляю, остановись, — проблеяла я.

Мужской локоть больше не сдавливал ключицу. Муж опустил руку вдоль тела, а другой почти нежно потрепал меня по щеке, размазывая влагу по лицу.

— Я только поцелую.

— Что?

Дежавю накрыло меня с головой. Это с нами уже происходило, тогда он тоже был на грани.

Эмин опустил жадный взгляд на меня и склонился, прикасаясь твердыми губами к моим. Тяжелые запахи окутали нас — запах мести, жажда обладания прямо здесь и сейчас. Запахи крови и пота. Я сжалась под ними.

Он целовал меня, но не поцелуем влюбленного.

Не поцелуем после долгой разлуки.

Это даже не поцелуй. Это мой личный ад.

Я вырываюсь из его рук, забывая об опасности. Рядом хрипел Альберт, Эмин тяжело дышал, обдувая лицо жадным дыханием. Его рот был открыт.

— Не хочу… Не хочу, Эмин. Не целуй.

У меня появился голос. Он даже не хрипел, только напитан страхом был.

Но Эмин расценил мои слова иначе.

Его жесткий голос рассек пространство хлеще кнута: