Амина Асхадова - Девочка Эмина

День был испорчен. Анна искренне не понимала: почему мама не может принять выбор дочери?

— Мне уже надоело ездить туда-сюда. Почему бы тебе не переехать ко мне? Скоро осень, Эмин вернется из пансиона. Ты сама этого хотела. У нас будет настоящая семья, Анна.

— Хотела, да. Но переезд — это так серьезно. Тем более, как мальчик психологически воспримет меня в своем доме?

Булат не ответил, а она побоялась развивать эту тему дальше. Анна боялась, что не сможет отказать, а переезд — это ведь очень глобально, правда?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Внутри что-то испуганно дернулось. Как красный сигнал светофора. Нельзя, нельзя переезжать. Страх заставил Анну быстро попрощаться под предлогом, что мама уже ждет ее.

— Наконец-то! Вернулась! И сколько ты с ним в машине сидела?

— Он меня подвез после ресторана, — защитилась Анна, — а ты могла бы и поздравить нас. Сегодня нашим отношениям исполнился год.

Анна всунула матери розы. Красные, почти бордовые. Сто одна штука.

Но мама, как и всегда, была не в восторге. Она бросила розы на стол и попыталась вновь вразумить дочь:

— Вижу, ты и без моего благословения неплохо отметила. Дорогие подарки, его машина, квартира… сколько ему лет, Анна? Откуда у него такие деньги?

— Двадцать шесть ему. Да какая разница, мама? Главное, что он меня любит!

Анна сбежала от матери в спальню и бросилась на кровать, прижимая к себе вкусно пахнущий букет цветов. Булат всегда называл ее и маму Марину своими любимыми женщинами… а папа их вот почему-то бросил. Несправедливо! Но ничего, теперь у них есть заботливый Булат, он во многом им помогает.

Мама появилась на пороге ее комнаты, скрестив руки на груди.

— Любит? После встречи с ним ты забросила учебу. Ты испортилась, Анна. Поговори же со мной!

Разговаривать с мамой не хотелось. Булат лишил ее всех сил, сегодня утром они занимались любовью дважды. Несмотря на летнюю погоду, девушке приходилось надевать закрытые вещи, чтобы мама не увидела засосы и синяки. Порой Булат был слишком груб… но это от сильной любви, не иначе. А с возвращением Эмина из пансиона он точно смягчится.

Анна просто по мужской любви соскучилась. Впрочем, она ее даже и не знала. От кого? Откуда? Папа даже не звонил ни разу, у него своя семья.

За своими мыслями Анна не заметила, как мама приблизилась. Девушка лежала на боку, и ее «офисная» блузка незаметно сползла. Под ней оголилась грудь без бюстгальтера. Кажется, нижнее белье она забыла у Булата, он всегда в порыве страсти выкидывал ее одежду подальше.

— Это так он тебя любит?

Анна не заметила нарастающую агрессию в голосе матери.

Зато почувствовала, как больно трещит ее блузка, оголяя грудь и выступающие кровоподтеки на ней.

— Мама, что ты делаешь?! — закричала Анна.

Но мама увидела более чем достаточно. И ребра, исполосованные в синяках, увидела, и на шее засосы, и грудь бордово-синюю.

Мать тотчас же влепила дочери пощечину. Третью.

Анна закричала от боли.

— Шлюха! Неблагодарная дрянь, — выплюнула мать, — до чего ты докатилась?! Вот, оказывается, что за работа у тебя — ноги раздвигать перед ним?!

Шлюха!

Лишь это слово билось в голове бедной Анны. Она вскочила с кровати, пока мама не успела убить ее, и вылетела из квартиры в порванной блузке.

— Засосы — это не любит! — кричала мама, вылетая следом на лестничную клетку, — глупая! Наивная! Вернись немедленно, Анна!

Анна не вернулась, несмотря на рыдания мамы этажом выше. Девушка бежала вниз, дальше от родной плоти.

Каким же было счастьем обнаружить машину Булата у подъезда. Он еще не уехал! Совпадение или?..

Думать об этом Анна не стала. Ее душили слезы и отчаяние. Она запрыгнула в машину сама не своя и зарыдала.

Горячие объятия настигли ее резко. Она прижалась к Булату в ответ, не переставая плакать. Она прижалась к своему будущему мучителю.

— Увези… увези меня! Скорее, молю…

— Будешь со мной жить.

Анна не разобрала, был ли это вопрос или уже указание.

Главное, что он ее увез, и разъяренная мать не успела остановить их.

В университет Анна так и не восстановилась. Она ушла из дома, оставив мать в одиночестве, а через месяц юная Анна узнала, что беременна.

Диана. Наше время

— И? Что было дальше, мам?

Я поерзала на месте от нетерпения.

Эту историю они с папой давно должны были мне рассказать! Но они обо всем умолчали, предпочитая в каждый новый переезд дарить мне новые розовые очки.

— Дальше твоя бабушка впала в кому, когда узнала, что со мной случилось.

— Что с тобой случилось? Что Анархист сделал с тобой, мам?

Мама замолчала и отчего-то побледнела.

Ее затравленный взгляд взметнулся выше моей головы.

Я обернулась. В дверях маминой спальни стоял Эмин.

— Диана, собирайся. Отец хочет тебя видеть, — сказал он и вышел.

Мама вздрогнула и вцепилась в мою руку как не своя. Она стала такой бледной и невзрачной, что мне стало ее жаль.

Я поняла, что совсем не хочу быть такой, как она.

Не хочу.

— У меня нет другого выхода. Он меня ждет, — сказала я.

Я привлекла к себе внимание мамы. Схватила за голову и близко-близко к ней приблизилась, почти касаясь губами ее лба.

— Мама, мамочка… я тебя спасу. Я больше не буду ждать.

— Что? — не поверила она.

Мое сердце бешено застучало, руки заледенели, а на глазах появились слезы, но я вдруг поняла, что больше не хочу видеть ее такой. Я не хочу потерять маму, как когда-то она потеряла свою.

Я зашептала быстро, но тихо, чтобы меня никто не услышал:

— Мы когда домой с Эмином поедем, я в полицию сбегу, мама. Я буду кричать о помощи, чтобы меня услышали. Вот увидишь, завтра Булата арестуют, а ты будешь свободна.

— Диана, ты сошла с ума?!

Впервые за долгое время мама подала признаки жизни.

Ее глаза распахнулись в изумлении. Внутри плескалась тревога и любовь. Я уже и забыла, как выглядит любовь в ее глазах.

— Не делай этого, Диана.

— Я не хочу смотреть, как ты медленно угасаешь!

— А я не хочу, чтобы Эмин обидел тебя.

— Он не… — я запнулась, — он никогда не обижал.

Мама отвернулась. Не поверила.

— Булат сначала тоже. Пока я не дала повод. Точнее… я неправильно выразилась, — мама устало потерла лицо, — пока в сосуд не поместили катализатор. И он не ускорил реакцию.

— Мама, я в отчаянии. Что мне сделать?

— Диана, ты идешь? — Эмин приближался.

— Я сейчас, — крикнула я громко.

Мама спешно взяла мою руку в свою.

— Просто избегай катализатора. Не говори с мужчинами. Не сбегай. И в полицию не смей идти. Ты не понимаешь, кто твой отец?

— Так и жить? — не поняла я.

Мама покачала головой.

— Не пытайся изменить закон. Эмина изменить куда эффективнее. Слушай маму, Диана, ведь я в свое время не послушала. Видишь, к чему это привело?

— А как же ты?

— А мне уже поздно, Диана.

Что?

— Что ты такое говоришь, мама?

Мама опустила взгляд.

Тем временем слева я уловила движение. Повернув голову, я увидела брюки Эмина. Кажется, его терпение закончилось, и он сам пришел за мной.

— Не сиди на полу, Диана, — произнес он, тяжело вздохнув, — Анна, вы ей уже сказали?

— Что мне должны сказать, Эмин? — не поняла я.

Сердце гулко забилось в страхе. За маму, за себя. За Эмина немного — не знаю почему.

Возможно потому, что Эмин выглядел мрачным. Они знали о чем-то, чего не знаю я.

И оба молчали.

Эмин напряженно — эта новость ему не нравилась. Мама подавленно — она этой новости боялась.

— Это правда, что мне сказал отец? — прохрипел Эмин, обращаясь к матери.

— Правда.

— О чем вы? Скажи мне, Эмин!

Я вскочила с пола, попадая в плен мужских объятий.

— Я давал вам упаковки каждый месяц, — он сцепил челюсти и обнял меня, — как такое произошло?

— Последние он нашел. Это произошло, когда ты улетел за Дианой в Москву, — робко ответила мама.

Тяжелое дыхание опалило макушку. Муж был неестественно напряжен. Он крепко обвил мою талию и отвел подальше от мамы. Плохое предчувствие ударило током.

Мама подняла взгляд. Ее голубые глаза были донельзя пустыми.

— Эмин, Эмин, — вдруг запричитала мама, — нельзя им говорить, понимаешь? Пожалуйста, не води Диану к нему.

— Со мной она в безопасности, — сказал Эмин.

— Когда-то Булат говорил то же самое, — мама горько усмехнулась и спрятала лицо в ладонях.

Эмин промолчал. Наверное, из уважения, но взгляд его был недовольным.

— Скажите дочери, и мы пойдем.

— Мне стыдно, Эмин… — призналась мама.

— Вы сильная женщина. Наберитесь смелости, — выдавил Эмин.

Я вмешалась, чувствуя себя в объятиях Эмина более-менее надежно. Почему маме стыдно? Почему она в замешательстве и растерянности?

— Мама, о чем ты должна мне сказать?

— О беременности, — сказала она и отвернулась.

— О чьей? — из меня вырвался истеричный смешок.

Я перестала дышать. Разучилась в миг.

Я беспомощно посмотрела на Эмина, глазами умоляя опровергнуть эту новость, какой бы страшной она ни была. А я заведомо знала, что она будет страшной. Рядом с Анархистом добрых вестей не бывает.

Но Эмин лишь прикрыл тяжелые веки и устало потер лицо. Я поняла, что по нему эта новость сильно ударила. Она многие планы под откос поставила. Многое в жизни перевернула.