Амина Асхадова - Девочка Эмина

— Эмин, я приготовила кофе.

— Есть хочу.

Я не прогадала, решив приготовить ужин.

Помешала лапшу и выключила огонь.

— Скоро будет готово.

— Спасибо.

Боковым зрением я уловила движение. Эмин неотрывно смотрел, как я достаю керамическую посуду из духовки. Я не знала, что сказать. В душе бушевали эмоции. В гневе Эмин был опасен, и я решила промолчать.

Появление наследника сильно ударило по нему. Как он поступит, если мама решит оставить ребёнка? Какие у него планы на мою родную кровь? Почему его глаза сейчас такие пустые и безумные?

Боже…

Я слила воду из кастрюли и размешала лапшу вместе с расплавленным сыром и готовыми помидорами. Еще чуть поперчила и подала к столу.

— Иди ко мне, Диана.

Эмин давно смотрел на меня. Его руки моментально утянули меня к себе.

— Все будет хорошо, Эмин. Мы справимся.

Мне тяжело дались эти слова.

Но мама советовала говорить с Эмином. Быть ближе. Делать вид, что нас любовь связала, а не жестокость.

— Я вышел на Расторгуева.

— Кто это? — с интересом спросила я.

— Человек, с которым отец вместе поднимался. Если кто и способен уничтожить Анархиста, то это он. Но их слишком многое связывает, чтобы пойти против отца. Я долго ждал, и вчера он вышел на контакт.

Эмин погладил меня по волосам и внимательно посмотрел мне в глаза.

— Расторгуев хочет увидеть дочь Анархиста. Если ты будешь со мной, он встанет на мою сторону. И мы вместе уничтожим Анархиста. Сделай это завтра, маленькая.

— Я все сделаю, Эмин. Что от меня требуется? — подобралась я.

— Притворись, что любишь меня.

Всю ночь я прокручивала слова Эмина в своей голове.

Вечером ему было плохо. Он сел за стол, сухо прожевал пищу и ушел к себе в кабинет. Новость о маме сильно ударила по нему. Я испугалась, что Эмин снова начнет крушить мебель и себя заодно, но в квартире было тихо.

Я помыла посуду и отправилась в нашу спальню.

В нашу… так непривычно это звучало.

На одной из полок я заметила фотоальбом. Делать этого не стоило, но я открыла его.

На первой фотографии была изображена семья. Булат обнимал Анну за плечи и улыбался. Его улыбка была мягкой — мне такую увидеть уже не довелось. И мама казалась здесь счастливой. И маленький Эмин.

Ему здесь около десяти. Чуть меньше. Уже достаточно взрослый и высокий, но взгляд у него здесь совершенно другой. Я такой взгляд тоже не застала.

— Что ты делаешь? — прозвучало за спиной.

Я поставила фотоальбом на место. Раньше его здесь не было, альбом появился после Москвы. Видимо, в приступах одиночества Эмин вспоминал прошлую жизнь.

— Я смотрела на маму. На снимках она счастливая, — я повернулась.

— Это длилось недолго, — огорчил муж.

Эмин подошел ближе и положил руки мне на плечи. Тяжелые руки, под ними хотелось согнуться в три погибели.

— Что послужило катализатором? — осторожно спросила я.

На скулах Эмина заиграли желваки. Вспоминать об этом ему было явно неприятно, но я должна знать.

— Я был маленьким, Диана. Многого не знаю. В тот день отец отправил меня гулять вместе с няней. Нас долго не было дома, а вечером…

— Что вечером?

Эмин отвел взгляд.

Серые глаза сделались холодными.

— Ничего, Диана. Ложись спать. Мне нужно кое-куда отъехать.

Я шумно выдохнула.

— Куда ты? Уже очень поздно.

Эмин начал собираться. Он надел брюки, схватил ремень и продел его в пояс. А вместо футболки он застегивал рубашку. Красивую.

— Не уезжай, — попросила я, наблюдая за ним.

Эмин подошел ко мне, чтобы поцеловать. Сладко и горько в то же время.

— У меня работа, маленькая. Я должен ехать.

Нехорошее предчувствие затопило меня изнутри, но спорить с Эмином было не просто бесполезно. Это было опасно.

А едва захлопнулась входная дверь, я бросилась к кухонному столу. На нем лежал пистолет.

У меня работа, маленькая. Я должен ехать.

Но ведь на работу всегда берут оружие, правда? Почему он не взял? Я покрутила его в руках и положила на место.

Ночью я почти не спала — отвыкла от одиночества, и поэтому провалилась в сон к утру, лишь когда обняла подушку вместо Эмина.

Днем я чувствовала себя разбитой. На кухне громыхала посуда, муж вернулся.

— Ночью ты забыл оружие, — сказала я.

Я перевязала пояс халата и сонно уставилась на Эмина. Он был в домашнем, будто у нас и не было ночи порознь.

— Я знаю.

Эмин выглядел уставшим. Он полностью проигнорировал мои слова, при этом пристально вглядываясь в мое лицо.

— К Расторгуеву мы поедем вечером. Специально для этой встречи у меня для тебя подарок, примерь, — он кивнул в сторону прихожей, там лежала объемная коробка.

Никаких сюрпризов, ведь Эмин их не любил.

В бархатной коробке лежало платье. Оно село идеально, словно было сшито под заказ. Закрытый верх и плечи — традиционный стиль во вкусе Эмина. Я вышла на кухню показаться. Муж пил кофе и что-то смотрел в телефоне, затем оторвался и вскинул взгляд на меня.

— Немного длинное, — заметила я.

— В самый раз, — его глаза жадно вспыхнули, — забыла, чья ты жена? Короткие платья под запретом.

Я опустила взгляд.

Точно.

Я забыла, чья я жена.

Поздно вечером мы отправились на встречу. Она должна была пройти в клубе. Эмин вел меня туда и крепко держал за руку.

На входе в клуб нас обыскали. Точнее, только Эмина — его заставили сдать все оружие и по итогу проверили одежду. Когда охрана Расторгуева приблизилась ко мне, Эмин пригрозил:

— Ее не трогать. Руки оторву.

Мужик со шрамами и жестоким выражением на лице прищурился, но от меня отступил. На место ему в отдельную комнату пришла женщина достаточно боевого телосложения. Обыск длился недолго, больше — неприятно.

— Вадим Иванович ждет вас, — пробасил главный тип с жестокими глазами.

Эмин взял меня за руку и повел дальше по коридору. В конце был кабинет, тоже с охраной. Пока мы шли, я поняла, что находиться рядом с вооруженным Эмином мне было спокойнее, нежели так, ведь после обыска я чувствовала себя голой. У нас не было никакой защиты. И Булат не знал, где мы.

Перед тем, как войти, Эмин обхватил мою шею рукой и заставил посмотреть на себя. Почти нежно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Давай без глупостей, маленькая. Ты ведь не думаешь о побеге, правда?

— Нет.

— Моя умница, — похвалил он и напомнил, — всем будет плохо, если ты сбежишь от меня. И тебе в том числе.

Эмин ответа не ждал. Кивнул, внимательно посмотрел мне в глаза и холодно улыбнулся.

Сбежать от Эмина? Я не знаю вещей страшнее.

Тяжелой поступью мы вошли в темное помещение. Здесь витал запах никотина и был приглушен свет. На талии сомкнулась массивная рука мужа, словно он не хотел вести меня сюда. Словно желал оставить дома. Как и всегда, он предпочел бы спрятать меня от чужих глаз.

— Здравствуй, Эмин.

— Здравствуй, Вадим, — кивнул муж.

Эмин усадил меня за стол из темного дерева. Я огляделась, оценивая обстановку. Напряженно.

— Это его дочь, — скорее утвердительно.

— Она.

Мужчины говорили обо мне.

Глаза Расторгуева были похожи на небольшие пуговицы, а взгляд был настороженным. В его пальцах тлела сигарета, которые Эмин на дух не переносил.

— Красивая. Папу любит?

Я не знала, какую правду можно говорить. На чьей стороне я должна быть явно, на чьей — скрыто.

За меня отвечал Эмин, тем самым показывая свою власть надо мной, ведь власть над дочерью Анархиста многого стоила.

— Не любит. Меня любит.

— Правда, что ли?

Расторгуев прищурился, и я поняла, что от меня требовалось подтверждение.

— Мужа своего любишь, Диана?

У меня в один миг язык заплелся на двух буквах, и рука Эмина потяжелела в ожидании ответа.

— Да. Люблю, — выдавила я.

— На его стороне будешь стоять? — орлиный взгляд вцепился в меня.

Каждый ответ давался мне с трудом, и оттого напряжение росло. Отсюда хотелось сбежать.

— Буду, — сказала я.

Расторгуев замолчал. Ответ его устроил — четкий и без лишних прелюдий. Он потушил сигарету, перевел взгляд на Эмина и забыл обо мне.

Моя роль была маленькой.

— Первое правило заговора против Анархиста: Анархист не должен об этом узнать.

— Так, ты согласен? — Эмин осторожно выдохнул.

Расторгуев неприятно рассмеялся.

— За тобой будущее, Эмин. За Булатом беспорядки и хаос. Ты возьмешь город под контроль, заимеешь достойное прозвище, ну и мне немного поможешь. Не как союзник. Союзники мне не нужны, да и тебе тоже.

Баш на баш, понимаю я. Простых подарков не бывает.

В следующие полчаса договор скрепляется алкоголем и разговорами о прочем.

— Сколько времени займет свержение? В его руках страдает женщина, — добавил Эмин.

О беременности мамы он умолчал. Я боялась, что это дурной знак.

— Для этого нужен год. В идеале, — Вадим сделал паузу, — но мы управился за половину срока, даже быстрее.

Эмину заметно полегчало.

В одиночку у него бы ушли целые годы.

— Вот только будут недовольные, — поморщился Эмин, — их заранее надо, чтобы бунт не подняли.

Расторгуев усмехнулся. Он осушил второй бокал и впервые за долгое время перевел на меня неоднозначный взгляд.

— Ты привык все осложнять, Эмин. Недовольных заткнет внук Анархиста от его единственной дочери. Правда, Диана?