Это я ревную. Это я отмывал ее после Москвы. Это я набирал ванную, выливал всю пену и весь вечер оттирал ее кожу от чужих прикосновений.

И каждый день ею овладевал. В разных позах. Нежно и грубо. Сладко и горько. Иногда она плакала — от моей ревности и любви. Изматывалась на простынях до слез. Просила, чтобы я остановился. Уворачивалась, сминая влажные простыни. Не от боли. Она просто уставала от любви.

— Мама говорила, что любить можно только раз.

Диана.

Она все еще здесь, со мной.

На коленях сидит, сгорбившись передо мной между столом и разбитым бокалом. Пить больше не хотелось, она — мой алкоголь и мое безумие.

— Если это так, то ты со мной навсегда. Вот здесь.

Я взял ее руку и прислонил к своей груди. Там, где лево.

Зрачки Дианы расширились. Она приподнялась на коленях, чтобы дотянуться до сердца.

— И оттуда тебе уже не выбраться, — добавил я жестче.

Глава 65


— Эмин? Эмин, ты слышишь меня?

Диана с тревогой пыталась достучаться до меня.

Но в моей голове застряло прошлое. Уродливое, страшное прошлое.

— Тебе не выбраться! Не сбежать!

Отец кричал чересчур громко. Он никогда так не орал.

Я притаился за дверью, хотя знал, что так делать нельзя. Но няня уснула, и идти за водой мне пришлось самому. Из комнаты взрослых раздавались крики.

— Умоляю, Булат! Я не хотела тебе изменять! Это ты заставил меня бежать к нему за помощью…

Удар.

Звонкий, хлесткий.

Дернулся даже я, будучи за дверью. Анна закричала и притихла.

— Ни слова о нем больше! — отец сошел с ума.

В комнате больше не говорили. Только плакали и тяжело дышали.

Через несколько месяцев после этой ночи отец сообщил, что скоро в семье будет пополнение, а я бы все отдал лишь за то, чтобы не возвращаться домой из пансиона и не знать об этой ночи. Лучше бы я вырос вдали от Анархиста.

Зато теперь я понимаю, почему он сообщил о пополнении так недовольно и зло. Булат не знал, чей ребенок в Анне — Игрока, которого уже не было в живых, или его.

— Эмин, мой Эмин… ты здесь?

Шепот Дианы привел меня в чувства.

Она целовала меня. Робко, опираясь голыми руками на мои колени. От воспоминаний мое тело стало каменным, я смотрел в окно и все, куда Диана дотягивалась, это шея и подбородок. Пальцы ее тревожно расстегивали пуговицы на рубашке, и с каждой пуговицей ее поцелуи становились увереннее.

Я прикрыл глаза.

Горячие губы коснулись обнаженной груди. Когда ее язык скользил по плоти, я возбуждался больше всего. Она знала об этом.

— Маленькая моя, — простонал тихо.

Тонкие пальцы опустились на ремень. С ним она долго копошилась, пришлось помочь.

— Не порежься, там осколки, — прошептал сквозь стиснутые зубы.

Диана посмотрела на меня, подставила губы, и я их поцеловал. Ее дрожащие пальцы опускались все ниже. Вместе с этим в моих глазах темнело от нарастающей агрессии. С ней хотелось быть грубым — бить контрастом на фоне ее нежности.

Она этого всегда пугалась. Моя девочка.

Ее руки коснулись плоти, и я резко поднялся с меня. Вместе с ней.

Диана вскрикнула, я понес ее в спальню.

— Продолжишь ласкать там, маленькая, — прохрипел ей на ухо.

Я опустил молочное тело на кровать и принялся ее раздевать. Сорочка, тонкое белье — все полетело на пол. Диана торопливо встала на колени, и я подошел к краю, позволяя ей раздеть меня. Хрупкие руки стянули рубашку окончательно. Давай, раздевай меня, маленькая.

Вижу, как кусает губы, как тяжело дышит. Хочет этого не меньше, чем я. Отвыкла от меня, соскучилась — этой ночью я ее не трогал, но настолько приучил к близости, что теперь сутки порознь кажутся ей вечностью.

Приучил. К себе.

Опускаю руки, лаская ее грудь, пока Диана осторожно спускает мои штаны вниз.

Я хочу ее. Сильно. Она видит это и теряется, поднимая свой туманный взгляд на меня.

Ее взгляд пробивает меня наотмашь.

Наивный, растерянный, вожделенный взгляд.

Я тоже хочу тебя, моя девочка.

— Ложись на спину, — хрип выходит мрачным, грубым.

Диана покорно опускается на кровать, собираясь выполнить приказ.

— Колени не разгибай, — добавляю сквозь зубы.

Впиваюсь глазами в ее нежное тело, и взгляд отвести не могу. Она слушается — колени не разгибает, так и ложится на спину.

— Разведи колени в стороны.

— Эмин? — отчего-то тихо всхлипывает.

То ли от стеснения, то ли от желания — взгляд ее гуляет по нашим обнаженным телам.

— Делай, как я говорю.

Медленно выполняет приказ. Из коридора в спальню проникает свет, оголяя ее безупречное тело.

Мое тело.

Отвожу взгляд от твердых сосков, скольжу ниже.

Ее взгляд делает то же самое.

Изучает меня, представляет, как я окажусь в ней. От остроты облизывает губы — я не вижу, только слышу и представляю, как ее язык скользит по губе. Звуки возбуждают.

Она стесняется, но колени не сводит. Раскрыта передо мной полностью. Я обвожу взглядом ее нежную плоть.

— Сделай себе приятное, маленькая.

— Что? — пугается новых слов.

— Поласкай себя. Я хочу видеть, как ты делаешь это.

С тяжелым вдохом она осторожно опускает ладонь на свою плоть. Дальше медлит, не торопится, боится новых ощущений.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Эмин… — ее взгляд выражал беспомощность.

— Делай, — приказал я.

Шумно сглатывает. Слышу, как ее дыхание пашет на износ — то замедляется, то учащается. Наконец, она приступает. Начинает неумело водить пальцами по плоти, пугается смотреть мне в глаза, но не отрывает взгляда от члена.

Я беру его в руки.

На ее глазах делаю несколько движений — вперед и назад.

Ее глаза расширяются — от нереальности происходящего. И движения становятся тверже, увереннее.

Диана раскрывает рот, тяжело дыша. Веки ее дрожат, пульс скачет туда-сюда.

— Вот так, умница, — зашептал я.

Мои движения стали резче. Ее — глубже. Диана прикрыла глаза, искоса глядя на мои телодвижения, и одним пальцем проникла в себя.

Думала, что я не замечу.

Но вместе с этим она сладко застонала, а в моих глазах сгустилась тьма.

Я напряженно открыл рот, наблюдая за ее движениями. Не заметил, как ускорился и сам — рука с силой сжимала член и творила незамысловатые движения. Меня накрывало. Ее палец медленно выскользнул из тугой плоти — в приглушенном свете он сверкнул влагой.

— Твою мать, — прохрипел надсадно.

Диана зажмурилась, полностью погружаясь в себя.

В прямом и переносном смысле.

Моя девочка оказалась смышленой. И безумно красивой в том виде, где на ней ноль одежды и полная свобода действий.

Прекрасная. Неопытная. Моя.

Размашистыми движениями я скользил по члену, не в силах остановиться. Один ее палец сменился на два, от столь завораживающего вида я сцепил зубы до скрежета. Небольшая аккуратная грудь тяжело вздымалась, по кровати блуждали тихие стоны — Диана ласкала себя под моим чернеющим взглядом, неосознанно распаляя всю черноту моей души.

Увидев ее рот, широко распахнутый от удовольствия, в моих глазах безнадежно сгустилась тьма. В два счета я оказался рядом. Диана не сразу услышала, как прогнулся матрас. Чуть позже распахнула глаза, погрязшие в омуте, и все поняла.

Я склонился, толкнувшись языком в ее рот, и пристально посмотрел в ее глаза.

— Хочешь попробовать?

Диана неуверенно задышала.

И ничего не ответила. Член был в опасной близости от ее алых губ.

— Сегодня ночь новых ощущений. Ты попробуешь.

Хотел добавить, что она запомнит эту ночь навсегда.

Но вместо этого помог ей сделать первый шаг. Подложил ладонь под ее макушку, приближая к себе, и осторожно толкнулся членом в ее влажный рот.

Диана слабо застонала, не зная, что делать дальше.

Говорить было тяжело. Из груди рвались только зверские звуки, которые могли напугать ее.

— Не останавливайся. Просто поласкай его языком, — выдавил низко.

Она попыталась. Вышло хреново и неопытно, но все равно чертовски приятно. Я закрыл глаза и медленно толкнулся дальше, растягивая ее губы.

Для нее это все чертовски непонятно. Диана забывает о том, что должна себя ласкать, и кладет руку на мои бедра в безуспешной попытке контролировать процесс.

— В первый раз я все сделаю сам. Покажу, как взрослеют, маленькая.

Я положил свои пальцы поверх ее, вернул их между разведенных ног и принялся ласкать ее горячее нутро. Скоро ее тело вновь размякло, и я углубил напор — вошел в ее сладкий рот до предела, вместе с этим погрузив пальцы в нее. Свои.

Комнату пронзил тихий вскрик. Из вкусных губ вырвалось невнятное мычание. Голубые глаза в тумане уставились на меня снизу вверх. Я закатил глаза, а она сильнее сомкнула губы на моей плоти.

Мне хватило нескольких движений, чтобы накрыло бесповоротно.

Накрыло до дурмана.

Твою мать.

Это бездна. Бездна.

Дальше катиться некуда. Я у самого порога черноты.

— Моя маленькая… ты чудо, — похвалил тихо.

Я вышел из нее. Диана растерянно облизнула распухшие губы.

Тонкая шея и грудь покрылись непрозрачной влагой. Диана возмущенно дышала через раз. Тяжело, надсадно. Еще не понимала, что произошло — голубые глаза неотрывно смотрели в потолок. Я тронул ее влажную шею — она во мне. Белое тело, тонкое, изящное… мое. Окончательно и безвозвратно.