Амина Асхадова - Девочка Эмина

Твою мать.

Нужно присоединить к матери охрану.

— Мы едем за вами, Эмин Булатович, — докладывает подкрепление.

— Отлично. Отсоедините одну машину. Я вышлю адрес, вы должны найти женщину и забрать ее оттуда. Все ясно?

— Ясно. Отсоединяемся, ждем адрес.

— Стоять! — скомандовал я.

Я прикрыл глаза.

Никому не скажешь, как сильно важна мне эта женщина.

Не скажешь, что она — моя мать.

— Вы должны найти ее.

— Мы поняли, Эмин Булатович.

— Не поняли! — я зарычал, — найти и защитить. Костьми лечь, если придется. И еще… привезите ее на Батальонную.

Голос мой холоден, но внутри целый ураган.

Ураган этот поднят страхом за двух женщин. И пусть к матери я ничего не чувствую, но меня греет мысль, что где-то рядом есть и живет родная плоть.

И пусть в глаза я ей никогда не посмотрю.

Главное, чтобы она жила.

Дышала, говорила, на одном свете чтобы мы были. Раз с отцом не задалось, и скоро он будет мертв, останется она.

Женщина, которая меня родила.

Женщина, которая должна меня ненавидеть.

Сегодня она будет рядом. Мы встретимся, потому что так безопаснее.

— Эмин Булатович, мы подъезжаем, — напряженно выдавил малой.

— Боишься?

Я заправил магазин и убрал пистолет за пояс.

— За вас, Эмин Булатович. Как думаете, Валеру они тоже здесь держат?

Улыбка моментально слетела с лица. Второй вопрос я проигнорировал.

— За меня? Не путай, Коля, — я оскалился, — бойся за тех, кто рядом с моей женой. Плохо только, что светлеет на улице. Мы шум поднимем.

В Волгограде уже рассвело, когда мы подобрались к дому.

Я уже рядом маленькая.

Скоро все снова будет хорошо. Или около того.

Бойцов Андреева удалось снять быстро. Они не ожидали, что Анархист так плохо их спрячет. Не думали, что я пойду против отца открыто.

В дом мы вошли глубоким утром.

Но внутри было пусто. Как и во мне. Дианы здесь не было, только свежие следы чьего-то пребывания.

Коля появился через несколько минут — запыхавшийся, лицо его перекосилось от злости. Весь в брата.

— Эмин Булатович, Андреев пытался бежать вместе с вашей женой. Мы повязали его. Участок чист, его людей больше нет.

Я стиснул челюсти.

— Ты не так выражаешься, Коля. Или ты намекаешь на то, что Диана бежала с ним?

Коля побледнел.

Растерялся. Не смог ответить по факту.

— Приведи мою жену сюда.

Я стоял спиной к двери, когда раздались робкие шаги.

— Эмин?

Я обернулся. На ней была все та же пижама — целая, невредимая. Только лицо Дианы было красным, и глаза, воспаленные от слез, выдавали участь пленницы.

Конечно же, она никуда и ни с кем не бежала. Это Расторгуев пытался мне внушить, что Диана такая же, как ее мать.

Нет.

Диана всегда будет мне верна.

— Иди ко мне, — я поманил ее пальцем.

Диана бросилась ко мне и заплакала. Громко, с надрывом. Рубашка стала влажной от ее слез и соплей.

Совсем разошлась.

— Они с тобой что-то сделали, моя девочка? — в груди больно потяжелело от мыслей.

Диана не могла говорить. Я схватил ее за лицо, осмотрел. На губах трещины и ссадины. Ее били, на это только Булат способен.

— Маленькая, сегодня ты увидишь мою мать.

Я пытался ее утешить. Улыбнулся — осторожно, тихо. Чтобы счастье никто не прознал.

Но Диана резко закачала головой, зажимая рот рукой. Ее затрясло.

— Нет, Эмин, нет… поздно, слишком поздно! — она протяжно застонала.

— Что ты несешь? — я нахмурился.

Диана старательно отводила взгляд.

— Говори, — не узнаю свой голос, — сейчас же говори! Что ты им сказала? Что они делали, чтобы ты это сказала?

Только встряска за плечи привела ее в чувства.

Диана распахнула глаза и заткнула свой плач.

Собралась мне что-то сказать.

Но звонок опередил. Бригада звонила, которую к матери направил.

Я снял трубку и тронул Диану за шею. Внутри вспыхнула ярость — ее душили.

— Меня не трогали, — она испуганно икнула, вздрогнув от моего взгляда, — не трогали. Не… не насиловали.

Ее язык заплетался.

Боялась, что я допущу эту мысль.

— Эмин, ты должен знать, — Диана хрипела, надрывалась, — они заставили меня это сделать. Все рассказать. Заставили, понимаешь? Они требовали рассказать об Альберте и матери.

Она плакала и заикалась.

— Они сказали, информация — это плата. Иначе платить телом придется. Эмин, я испугалась. Боялась, что не примешь меня потом такой. Чужой. После других мужчин. Изнасилованной не примешь.

В глазах периодически темнело.

В голове был полный хаос.

Коля постоянно оглядывал территорию, но взгляд его был затравленным. Сейчас только дошло, что не в сказку попал малой.

— Я просто испугалась… я ведь могла испугаться, правда?

Диану трясло.

Под моим взглядом трясло.

— Их было много. Пять или шесть человек. Они обещали меня… до утра обещали. И не раз. И седой бы тоже принимал участие. Он сказал, что ему Анархист разрешил. Я только поэтому им все рассказала, Эмин. Сказала, что твоя мама здесь… что в Волгограде живет. Прости меня!

— Заткнись, Диана.

— Но они меня не тронули, Эмин, — она захлебывалась слезами.

— Заткнись. Прошу, — захрипел я.

— Я ни с кем. Ни разу. Я не изменяла тебе. Я заплатила информацией, не телом.

— Убери ее, Коля, — отрешенно приказал я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Эмин, пожалуйста, прости! — закричала Диана.

У нас едет крыша.

У обоих.

Я поднял трубку мобильного. Он надрывался.

— Эмин слушает, — я тяжело сглотнул.

Мой взгляд неживой упирается в Диану. Ее бьет дрожь, Коля едва справляется с ней.

— Мы приехали на адрес, — докладывает бригада, — но женщину здесь не нашли. Квартира была не заперта. Эмин Булатович… нам продолжать искать?

— В смысле? — дурное предчувствие затопило все вокруг.

— Дело в том, что здесь кровь. И фотографии на постели.

В глазах потемнело.

Тело пошатнулось. Если бы не Диана — перекосило бы меня. Сумела поймать, из рук Коли вырвалась и ко мне подоспела.

Я рывком притянул ее к себе.

Закрыл глаза и будто над пропастью встал.

Аромат ее тела был пропитан мужчинами. Ее били, это логично. Тронуть себя не дала — про мать рассказала, про Альберта и бог знает еще о чем.

Не виню.

Я просто над пропастью.

Чувствую, что Диана уже не удержит.

Больше не сможет. Она сама на грани. Оба полетим.

— Что за фотографии?

Язык заплелся, будто я в бреду или полупьяный.

— Эротического характера. Эмин Булатович, мне продолжать?

— Ну… продолжай, — хмыкнул я, шатаясь вместе с Дианой.

— Если верить фотографиям и обстановке в квартире, здесь произошло насилие. Мне жаль, Эмин Булатович. Мы не успели. Следы свежие, часа на два опоздали.

Вот и пропасть.

Я и она. Оба падаем.

Вот и пропасть. Ты была права, маленькая. Декабрь — время чудес. Черных и бездонных. Чудес моего грешного мира.

Диана

Холодильник.

Из него веяло таким холодом, будто передо мной стояла сама смерть.

Сколько уже он открыт?

Перед глазами все стоит кровь. Огромный кусок красного мяса размораживался с вечера, и красная вода уже стекала с тарелки на холодильную полку. Нужно приготовить говядину.

Достаю это мясо, морковь, лук. Едва закрываю холодильник, как все падает из рук — они ведь попросту трясутся. Но грохот не слышен, он заглушается другим. В остальной части квартиры бушует Эмин.

Я на грани.

Он давно за ней.

— Мясо, морковь, лук. Мясо, морковь, лук.

Я бездумно бормотала про себя, пока поднимала с пола овощи.

Мясо тоже упало. Теперь на полу кровь, к которой, увы, не привыкать. Бегу за половой тряпкой. Мясо тщательно промываю в раковине, приготовлю суп.

В голове полный хаос.

В прошлой квартире дверь на кухню можно было закрыть, а здесь, на Батальонной, она выдвижная. Но я утешаю себя мыслями, что даже с такой дверью все равно спокойнее. С преградой меньше слышны стенания и стоны там, в глубине квартиры.

В прострации я размеренно режу мясо на кусочки. Обычно Эмин не любил говядину, сейчас купил не глядя.

За делом я не сразу вспоминаю, что надо помазать лицо, и откладываю приготовление еды в сторону. Губы еще не зажили от ударов, ссадины на скулах только приобретали фиолетовый оттенок. Людям Анархиста было все дозволено. Даже насилие, от которого я спасла себя ценой другой жизни.

— Не думать! Нельзя думать об этом, Диана. Он ведь сказал, что я не виновата. Он так сказал.

Я стала разговаривать с собой.

Коротко и по делу, но хотя бы так. Чтобы не сойти с ума, как он.

Пока говядина варится, я решила включить телевизор. Он немного заглушает Эмина. Его гортанные звуки.

Развлекательные каналы меня не интересуют — я не в человеческом мире живу, и о нас там ничего не скажут.

Криминальная хроника — то, что нужно.

— Напомним, что утром седьмого декабря стало известно о раскрытии криминальной группировки, подозреваемым лидером которой был 48-летний мужчина. По предварительным данным он имел известное в узких кругах прозвище Анархист. Обстоятельства выясняются.