Амина Асхадова - Девочка Эмина

Анархиста больше нет. У меня родился брат, а мама свободна.

Несвободна только я. Зверь в погоне за властью запечатывал клетку со мной все сильнее и сильнее. Власть — его божество, а я — его безумие. Так больше не могло продолжаться. Пришло время выбирать, я хотела жить.

— Значит, это сделала ты? — за спиной раздался хрип.

Самый настоящий звериный хрип.

Я повернулась к Эмину лицом, руки обожгла брошь. И фотографии.

Эмин поджал губы. Недовольно. При виде таинственной броши-монограммы в его глазах зажглась жажда.

— Зачем, Диана?

Эмин сделал шаг. Всего один, но такой удушающий. Воздух в комнате сгустился, языки пламени из камина рисовали страшные краски.

— Разве я не просил тебя быть хорошей девочкой?

Второй шаг. Я крепко сжала брошь в своих руках. Глаза Эмина молили меня быть осторожной с этой вещью, она очень хрупка, но неимоверно важна для него.

— Ты ведешь себя очень плохо, маленькая, — вкрадчиво произнес родной голос.

Одним шагом Эмин настиг меня и больно вжал меня в стену. Слева неустанно колыхался камин, а спереди тяжелел звериный взгляд. Безжалостная ладонь сжалась на моей шее, не позволяя воздуху проникнуть в легкие. Я жадно распахнула рот, а Эмин приблизился и почти нежно провел носом по моей щеке, вдыхая сладкий аромат вседозволенности.

Я сжалась в его тисках. Эмин возбудился, а я замечтала о простом — о глотке воздуха.

— Я лишь хотела, чтобы мой брат остался жив, — прохрипела я.

Эмин отошел от меня, удовлетворенный моим испуганным видом. Он дал мне право на слово. Благородный жест.

Голос еще хрипел, и я подняла крепко сжатый кулак вместе с брошью.

— Тебе настолько дорого это, Эмин? Третий месяц ты ищешь это, так забирай! Я отдаю тебе брошь Анархиста взамен на…

— Взамен на что, маленькая? — вкрадчиво поинтересовался Эмин.

Я думала, что была готова к любому исходу этой ночи. К любому.

Как же сильно я ошибалась.

— На жизнь своего брата. И на себя. Если ты хочешь заполучить эту вещь, тебе придется отпустить меня.

— Ты кто, Диана?

Эмин долгое время молчал, прежде чем задать мне этот вопрос. Вглядывался в мое лицо, прищуривался, но молчал. Сурово, мрачно, тихо. Тяжело.

Я понимала, что муж заведомо был сильнее, и отнять эту брошь — ему ничего не стоило. Но надежда, что все будет иначе, всегда умирает последней, правда?

— Я — твоя жена. И дочь Анархиста, — ответила я.

При упоминании об отце Эмин заставил меня замолчать. Поднял руку и впечатал кулак в стену рядом со мной. Не с целью устрашить, скорее интуитивно.

— Ты — моя жена. И все на этом. Жена Эмина, — припечатал он, принуждая поверить меня в это. Эмин верил в свой идеал, в свой постулат.

— Ты ошибаешься, Эмин, — выдавила я под его тяжелым взглядом, — еще я человек, и я хочу, чтобы ты сделал выбор.

Испуга не было, лишь в глазах нестерпимо защипало. В кого же ты превращаешься, мой дорогой Эмин?

— Моя наивная девочка, о каком выборе ты говоришь? Ты — моя. Брошь тоже.

Я подняла взгляд выше. Вместо жесткой шеи я нашла его жестокие глаза. В марте, в нашу первую встречу в них было подобие жизни, а в его руках тогда было больше нежности.

Я лишь хотела напомнить ему об этом. На свой страх и риск.

— Ты забыл, что я дочь Анархиста, которую многие желали получить. И поэтому он сам отдал мне эту брошь. Своей наследнице. Кровной.

Я опустила глаза и тревожно посмотрела на руку, желая убедиться, что брошь еще в моих руках. Не брошь, а самое настоящее яблоко раздора. Хотел ли Булат стравить нас с Эмином или он действовал из других побуждений, все это не имеет значения.

Ведь, подняв взгляд, я увидела перед собой настоящего зверя.

— Ты вышла на кривую дорожку, маленькая, — пригрозил Эмин, — ты сейчас сказала, что я — нет никто и звать меня никак?

— Я лишь хочу предложить тебе сделку.

— Сделку? — переспрашивает Эмин подозрительно ласково.

И делает наступательный шаг.

Я привыкла, Эмин. К твоей силе, к своей беспомощности. Ты меня не пугаешь. Почти.

Эта ночь готовилась стать худшей из всех ночей в Волгограде. Я предчувствовала это, и оттого тяжело дышала. Внутри что-то надламывалось, это страх.

— Я ради тебя пошел против отца. Вытащил тебя из Сибири. Живой. И целой, — напоминает он недобро.

— Я помню, Эмин. Все помню.

— Ради тебя я избавился от брата.

Я едва не ахнула. И резко закачала головой:

— Не ради меня, Эмин! И не из-за меня. Ты знал намерения Альберта, он против всех пошел: и против Давида, и против тебя. Ты соперника уничтожил и ни разу в нем брата не видел!

Глаза мужа зажглись опасным огнем.

Я испуганно дернулась.

— Прости за маму. За все прости, Эмин! — взмолилась я, — но я так больше не могу. Ты получил, что хотел. И брошь я тебе отдам, добровольно. Только отпусти, умоляю!..

Закончить речь я не успела.

Обычно бывает наоборот: сперва появляется боль, затем пространственные ощущения. Но сейчас все иначе. В глазах заискрилось, затем пошатнулась голова и мир вокруг, и лишь затем щеку обожгло болью. Я зажмурилась и резко отвернулась. Чтобы не получить еще. В носу стало влажно, пальцами я нащупала влагу и содрогнулась.

А когда Эмин вытащил из моих сцепленных пальцев брошь, я прислонила их к щеке — чтобы еще раз убедиться, что все это не сон.

Нет, это не сон.

— Ты никуда не пойдешь.

Переборов страх новой боли, я подняла безмолвный взгляд на свирепого мужа. Я почти запрокинула голову, чтобы кровь остановилась. В безжалостных глазах чернее тучи плескалось раскаянье.

Слишком поздно, Эмин.

Не раскаивайся. Ни к чему оно.

Положи брошь в карман той рукой, которую ты поднял на меня. И забудь. Я просто женщина в твоем мире, которую можно использовать, которой можно пользоваться. Брать, целовать, ласкать, чтобы тебе становилось легче от осознания собственной жестокости, а затем снова ставить на место, когда она попросит о жизни.

— Сделка не состоится. Эта вещь, — он поднял руку, в которой светилась монограмма, — по праву принадлежит мне. По любому праву. Я — его сын, его наследник, да и ты по-прежнему остаешься моей женой, Диана.

С рукой на щеке я покачала головой. Отрицательно.

Эмин сощурился, на его скулах заиграли желваки.

— Диана, — процедил Эмин нарочито нежно, — не сопротивляйся мне. Не нужно. Проиграешь.

— Я хочу развод, — выдавила я.

Языки пламени забегали по комнате.

А внутри меня все высохло. Не осталось ни страха, ни боли, а из чувства самосохранения только рука приклеилась к щеке. Как броня.

— Где моя мама? Позволь нам увидеться, — добавила я тихо.

— Пока ты их не увидишь, — процедил Эмин.

— Эмин, ты не посмеешь! — в глазах собрались слезы, — не посмеешь шантажировать меня ею. Я все равно уйду!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я думала, боль снова вернется.

Но Эмин лишь сцепил кулаки, посмотрел в упор и холодно приказал:

— Еще как посмею. В самом начале я говорил тебе: будь послушной, и у нас все будет хорошо. Я люблю тебя, моей любви на двоих хватит. А теперь марш в спальню, Диана. Я должен еще поработать.

— Любви на двоих? — просипела я.

Эмин безумен.

И в противовес своим словам он меня не отпускал. Даже в спальню. Вжал в стену и удерживал. В одной его руке была брошь, а другую он приставил рядом с моей головой.

Я была маленькой на его фоне. Хрупкой. А он большим и наделенным властью.

— Ты сделал свой выбор, — прошептала я с надрывом, — насильно отнял то, что принадлежало мне. Я ухожу, Эмин. Ухожу навсегда.

У меня появились силы. Я поняла это, когда уперлась в его грудь и оттолкнула Эмина от себя. Всего лишь двумя руками сдвинула гору железа со своего пути, успела схватить сумку и побежала в коридор.

— Диана! — беспощадный рык ударил в спину.

Кусая губы, я бежала, не разбирая стен.

Не чувствуя погони и нарастающей ярости.

В сумке сиротливо лежала пустая коробка от духов и нижнее белье. Куда я с этим бельем? Ну, а что еще поместится в маленькую сумочку? Что? Паспорта у меня нет, я его с марта не видела, а все драгоценности и так на мне. На первое время хватит.

Какой же наивной я была.

Когда решила, что убежать получится так легко.

— Открой эту чертову дверь! — закричала я, оглянувшись на Эмина.

Беспомощно смотреть, как на тебя приближается свирепый мужчина, было невыносимо. Я подергала ручку, но она была ожидаемо заперта.

— Ты не смеешь так поступать со мной! — я взывала Эмина к разуму.

— Потому что ты дочка Анархиста? Что это, маленькая? Гордость, спесь? — выплюнул Эмин.

Муж настиг меня со скоростью света. Я вскрикнула, а лопатки обожгло болью — Эмин прижал меня к двери. Я вцепилась в его плечи ногтями, он удерживал меня за шею.

Раунд проигран. Сила победила.

— Ты поступаешь некрасиво. В других обстоятельствах я бы ушла от тебя, — выдавила я.

— Других не будет. Не уйдешь.

Я горько усмехнулась и бросила взгляд вверх. Эмин изогнул бровь, ожидая всего.

Но только не этого:

— Ты знаешь, а Давид был прав. Во всем был прав. Нужно было остаться с ним. Если я когда-нибудь уйду, у меня больше не будет мужчин. Никогда. Ни одного.

— Если я когда-нибудь уйду, у меня больше не будет мужчин. Никогда. Ни одного.

— Значит, ты к Давиду захотела?