Амина Асхадова - Девочка Рустама

Черт. Его взгляд не читаем…

Молюсь всем богам о спасении, как внезапно дверь в палату распахивается, являя нам злого Давида. Он зашел в палату с мрачным лицом и полыхающими темными глазами. Прямо копия Рустама в момент бешеной ярости.

У него срочная новость.

— Рустам, мы получили ответ от Булата. Отец Дианы отказался везти дочь в Москву. Шах пошел на попятную. Отказал мне с ней в браке.

Басманов хмурится, забывая обо мне на время. О нашем разговоре забывая.

Я спокойно выдохнула, урывками глотая воздух. Что ни день, то испытание.

— А почему? Что за своеволие… Сколько времени наш отец прождал его ответ? — Рустам задумчиво касается подбородка.

— Месяц! Весь месяц он водил нас за нос! — взревел Давид.

Басманов-младший в бешенстве. Я делаю шаг поближе к Рустаму и даже радуюсь его моментальным объятиям. Не хотелось бы мне попасть под горячую руку Давида.

— Я уже выслал своих людей к Булату и Эмину. Хочу узнать, почему моя невеста так и не выехала за пределы Волгограда, — цедит Давид.

— К Эмину… зря ты. Боюсь, от Эмина живыми твои люди уже не вернутся. Похоже, что наш дядя уже давно ничем не управляет в Волгограде. Ты бы узнал, какие отношения связывают Эмина и Диану. Возможно, девчонка уже стала Эмину принадлежать. Неродные все-таки, им можно. Глаз положил на Диану или так же, как и ты, за властью двинулся.

Давид крепко сжимает руки в кулаки. Я впервые вижу его в ярости и уже заочно сочувствую Эмину. Перейти дорогу Басмановым означало подписать себе смертный приговор.

— Сообщу, когда оттуда вернутся мои люди. Но Рустам! Так и знай: этого унижения я не прощу. Даже нашему дядюшке.

— Не распаляйся, — властный голос Рустама разнесся по палате, — переговорим с нашим отцом сначала. Возьми себя в руки.

— Из принципов я Диану заберу. Из принципов! — рычит Давид.

— Брат! — взревел Рустам в ответ, — наберись терпения! Не спорь со мной!

— Я все сказал. Если Эмин моих людей тронет, то считай, он первым войну развязал. Не жить ему. Булат просто старый дурак, раздразнил и отказал мне! Но я Диану в качестве трофея себе заберу. В любом случае заберу.

Я распахиваю глаза, шумно сглатывая. Что я там говорила? Давид и безопасность? Давид — это вулкан, и безопасностью здесь даже не пахнет. Он огонь и оружие, полыхающие огни разгорающегося пожара.

Давид покидает палату, унося с собой грозы и молнии. Последнее слово осталось за ним. Я уверена, Рустам поддержит брата. Заберут они бедную Диану из рук влюбленного Эмина.

С дьяволом мы остаемся наедине. Нарушая запреты, Рустам приближается ко мне вплотную. Я шумно дышу.

— Не бойся Давида. Тебе не стоит.

— И что, ты поможешь ему Диану выкрасть? Я бы хотела с ней познакомиться тогда, — шепчу осторожно.

— Я решу. Ты не суйся, куда не нужно, — говорит почти нежно.

Я киваю, пытаясь переварить услышанное. Начинается война за бедную девочку, которая даже ни о чем не подозревает. Боже…

— Конфета, я завтра выпишусь. Обещаю, — резко меняет тему.

— Главное, чтобы ты поправился, — киваю осторожно.

— И все? Ни поцелуя, ни радости? Нихрена ничего?

Басманов хмурится и за подбородок хватает меня. На себя смотреть заставляет.

Тема разговора резко меняется, заставляя мое тело покрыться мурашками. Значит, он не знает о тесте и моей предположительной беременности. Его волнует отсутствие моих поцелуев.

— Ты простил меня? — выдыхаю тихо, — ты сегодня добр ко мне, хотя я далеко не хорошая девочка.

Он ухмыляется. Рустам тоже вспомнил наш разговор в его квартире.

— В аварии вся жизнь перед глазами пролетела. Каждый миг стал ценить, родная. Я просто научу тебя быть верной.

— Ты меня запугиваешь?

— Приручаю, — усмешка в ответ.

Отвожу взгляд, осторожно выбираясь из его объятий. Рустам делает шаг ко мне в ответ на мое отторжение.

— Твоя машина… дорого обойдется ремонт? Сколько… сколько я тебе должна?

— Заикнешься про деньги, и я тебя шлепну.

В его глазах тьма. Я киваю — поняла. Повторять не нужно и разговор закрыт. У Рустама денежный вопрос никогда остро не стоит, это я все пытаюсь с ним за что-то расплатиться.

Рустам берет меня за руку и непривычно нежно заковывает в объятия. И также непривычно нежно целует… Правда, нежность зверя длится недолго, и вот мои губы снова горят огнем, а тело плавится под его горячим напором как пластилин.

Я что-то шепчу ему в губы, а он нарочно поднимает платье выше и крепко-крепко сжимает мои бедра. До стона, которым мужчина с жаждой упивается. Он сам дьявол во плоти. Все ему нипочем. Словно от прикосновений ко мне Басманов излечивается. Становится сильнее, как бог войны.

— Я тебя сейчас возьму… не кричи сильно, ладно? — рычит возбужденно.

— Что? — охаю, — н-нет… Рустам, не сейчас!

— Сейчас! — рычит тихо, — сдохну, если мой член в тебя не погрузится.

Безумец. Пока я перевариваю услышанное, Рустам хватает меня под колени и своевольно разводит ноги. Уверенно сдвигает полоску белья, лишая меня последней защиты.

Твою дивизию, он сумасшедший! Прямо здесь… черт!

— Рустам… Рустам! Ты ненормальный! — хнычу, вцепляясь в его плечи.

И охаю, едва его огромный орган врывается в меня подобно раскаленному металлу. Мощным толчком он натягивает меня. Мое растерянное тело под себя подстраивает. Растягивает изнутри, подгоняя под свой размер. В глазах на секунду темнеет, в уши бьет тяжелое дыхание Рустама.

— Ты меня погубишь… — хрипит тихо, вжимая меня в дверь.

Погрузившись глубоко внутрь, Басманов не спешил двигаться. Мои мышцы плотно обвили его член. Я чувствовала каждое сокращение и каждую вену…

Чувствовала, пока моя ладонь не коснулась его щеки в оглушительном ударе. Пока я не нашла в себе силы оттолкнуть мужское тело от себя. И гордо вздернуть подбородок.

— Ты обнаглел, Рустам. Действительно оборзел, — вспоминаю я слова врача, — я тебе не вещь. Запомни это!

Мой голос предательски дрожит. Я одергиваю платье рваными движениями. В ушах звенит то ли от его толчка, то ли от страха.

Глаза Басманова темнеют, и сам он звереет. Я ударила его. Пощечиной, но все же… Он заставит меня пожалеть о содеянном. Да черт возьми… Я уже жалею. Я уже его боюсь.

Восставший орган он пытается заправить в штаны, но ни черта у него не выходит. Спасением от его необузданной ярости для меня служит робкий стук в дверь.

— Твою мать, как же достали… — матерится Рустам.

Рустам вновь ко мне приближается — с затуманенным взглядом, с возбуждением сильным.

— Ты знаешь, возможно мы не с того начали, — хрипит мне в губы.

— Я думала, мы закончили, — поджимаю губы в ответ.

Еще тогда, когда ты не простил меня. В гараже. И сейчас, после моей пощечины. Неужели все простишь меня? Неужели я так важна для тебя?

— Выключи думалку свою. Не нравится она мне.

— Мне казалось, что в машине мы все выяснили.

— Столб помешал поставить тебя перед фактом. Ставлю сейчас. Я. Тебя. Не отпускаю. Запомнила, родная?

Атмосфера снова накаляется, хотя Давида уже и близко нет. Я делаю попытку вывернуться из крепких сильных рук, и Рустама это злит.

— Че с тобой не так?! Чего шарахаешься? Бесишь, Полин!

Обжигаем друг друга взглядами. Оба злимся. Оба друг на друга действуем как красная тряпка для быка.

— Спасибо за телефон, Рустам… Но мне пора. Не бесись.

Хватаюсь за ручку. По ту сторону нас смиренно ждет медсестра, а этот безумец берет и снова прижимает меня к двери. В губы истерзанные вновь впивается и бедрами вжимает в дерево белое. Заставляет возбуждение нехилое почувствовать…

От твердости его мои колени подгибаются. Не раздевая, он снова меня имеет языком своим сильным и ручищами крепкими. Внутри меня словно до сих пор его член находится. Мышцы помнят каждую вену его огромного органа.

— Я тебя в своей голове уже везде оттрахал, — рычит в губы.

— Ммм… Басманов! — упираюсь в жесткую грудь.

— Не Басманов. А дорогой и любимый. Максимум: Рустам. Запомнила?

Схватив меня за шею, Рустам отрывает наши тела друг от друга. Отшатывается со взглядом темнеющим. На его виске приличный шрам, да и стоит он на ногах еле-еле.

Но ведь это Басманов. Сумасшедший, безумный. С ним опасно связываться даже в больничной палате. Исцелует до смерти даже будучи при смерти.

— Предупреждаю: свидание у нас скоро будет. Возьму тебя так, что твоя думалка с мыслями глупыми нахрен выключится. А пока подумай о своем поведении, родная.

Несколько дней спустя

— Я не стану скрывать: я прочитала это письмо, Максим.

Протягиваю брату заветный конверт. Карина не лгала мне, когда клялась, что в письме нет ничего плохого. В письме действительно были лишь слезы и стоны о том, что история их любви окончена. Карина умоляла Максима оставить ее в покое.

Надеюсь, что брат смиренно примет ее просьбу. В этот раз Карина изменила мое отношение к ней. Своим благородным поступком она в корне перевернула мое мнение о ней.

— Это Карина передала?

Я киваю.

— Я простила ее. Прости и ты. Постарайся забыть все, что вас связывало…

— Не лезь, Полин.

Его грубый тон оборвал меня на полуслове. Брат выхватил конверт из моих рук и отвел глаза.

— Извини, но я сам разберусь. Ты права: все действительно кончено, но мне нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Понимаешь?

— Понимаю, Максим. Надеюсь, письмо тебе поможет. Она правильно сделала, что оставила тебя.

Немного помолчав, я оставляю брата наедине с собой и своими мыслями. Прикрывая дверь, я слышу, как открывается конверт. Сейчас он и сам во всем убедится. Карина бросила его, написав хорошие строки.