Я подъезжаю к больнице, расплачиваюсь с таксистом, выхожу на улицу. Смотрю на здание и на окно палаты, где лежит мой братик, с каждым шагом беспокойство внутри меня нарастает. До тошноты и горечи в горле. Вот-вот и меня вырвет. Мне приходится зажат рот ладошками, проглотить неприятный спазм. Что это? Наверно из-за удивительной новости. Я ведь не могла отравиться. Я ведь ничего не ела сегодня. Аппетита нет вообще. И крошки в горло не лезет.

Несколько минут я стою на воздухе, даже присаживаюсь на лавочку, втягивая ноздрями свежий воздух, стараюсь не думать о дискомфорте в желудке. Слава богу меня отпускает. Да, я часто нервничаю. Но меня никогда не тошнило от нервов, какой бы ужасной ситуация не была. Что-то не нравится мне это. Я погружаюсь в мысли и понимаю, что у меня задержка. Трогаю грудь, чувствую, что она стала больше и чувствительнее.

Да нет же! Я практически взрываюсь от истерического смеха. У меня бывают сбои, с таким образом жизни – это нормально. Я ведь плохо питаюсь, не досыпаю, вкалываю от заката до рассвета, не щадя своё психическое здоровье совершенно. Меня недавно едва не изнасиловали. Конечно, у меня будет сбой менструального цикла! Зря я паникую. Я пью таблетки. Так что беременность тут исключена.

Я пытаюсь себя убедить, оцениваю ситуацию с точки зрения логики, но глубоко в душе предчувствую, что со мной что-то не так. Об этом вопит моё шестое чувство, но я категорически отказываюсь его слушать. Мне это не надо!

Только не сейчас. Если Дэниел узнает… Боги! Он убьет меня. Убьёт! Он ведь предупреждал, он был зол тогда, когда накричал на меня и заявил, что ему не нужны сюрпризы. Тем более сейчас. Когда он помирился со своей ненаглядной.

Я вскакиваю на ноги, плюю на свои проблемы и бегу к главному входу клиники.

Как же устала. От всего, что происходит в моей жизни. Мне противно всё, что меня окружает. Кроме Саймона.

Я встречаюсь с врачом, общаюсь, выслушивая её объяснения по поводу состояния здоровья брата, а также тех мероприятий, которые он получил от них. Заполняю кое-какие бумаги, надеваю халат, тщательно обрабатываю руки антисептиком, направляюсь за миссис Лифшиц в палату к их самому важному здесь пациенту.

– Он что-нибудь говорил? – пока мы идём по длинному белоснежному коридору, я задаю очень важный вопрос доктору.

– Пока ничего. Он немного напуган. Мы действуем очень осторожно.

Бедный мой малыш. Я представляю, как ему страшно.

– Саймон что-нибудь понимает? – дурацкая тошнота опять ползёт по пищеводу.

– Да. Пациент общался с нами немного. Кивал, качал головой. А потом уснул. Сейчас он постоянно спит. Думаю, если Саймон увидит знакомое лицо, он заговорит.

– Верно. Не представляю, что сейчас чувствует маленький мальчик, который открыл глаза в незнакомом месте, за тысячи километров от дома и увидел чужие лица. Он ведь ещё не знает… что родителей больше нет.

– мне больно озвучивать правду, но я не должна держать боль в душе. Её нужно проговорить, выговориться, чтобы стало легче.

– Сочувствую, мисс, – грустно вздыхает миссис Лифшиц. Она открывает передо мной дверь уже знакомой мне палаты, жестом приглашает внутрь.

Я делаю несколько успокоительных вдохов и вхожу. Ступаю осторожно, на ресницах скапливается влага. Брат лежит в кровати. Радует, что с него поснимали те чёртовы трубки. Он выглядит намного лучше. Лицо уже не белое, как бумага, а бледно-розовое. Глаза закрыты. Грудь равномерно колышется. Я присаживаюсь рядом с ним, аккуратно его обнимаю, прижимаясь к худенькому тельцу своим, шепчу:

– Саймон, это я, Амелия, твоя сестра. Открой глаза, малыш.

Отстраняюсь, смотрю ему в лицо, и… он открывает глаза. Медленно. Моргает. Видит меня. Сначала просто смотрит, без каких-либо эмоций. Я сейчас умру! Я рвусь на кусочки, взрываюсь новогодними фейерверками, просто не верю собственным глазам. Он жив. Он смотрит на меня и… на его губах появляется слабая улыбка.

– А-ами.

– Зайчик мой!

Я совсем теряю контроль, дёргаюсь к нему, рыдаю, крепко-крепко обнимаю. Он тоже пытается меня обнять

– Узнал, узнал, узнал! Боже спасибо! Спасибо! Чудо. Настоящее чудо! Ты жив. Ты со мной. Мой хороший, – я лихорадочно целую его ручки, а он улыбается ещё шире. Пытается поймать и меня за руку тоже, пытается её сжать.

– Как ты, что-то болит?

Отрицательно машет головой.

– Ты поправишься. Ты… просто немного заболел. Мы сейчас в больнице, тебя немного подлечат, после мы вернёмся домой. Ни о чем не волнуйся. Я всегда буду рядом.

Я сижу с ним рядом еще около часа. Читаю ему сказки, болтаю обо всём на свете. Малыш внимательно меня слушает, что-то бормочет в ответ на вопросы, вскоре засыпает. На сегодня хватит. Нельзя его сейчас сильно дёргать. Он устал. Надо постепенно втягивать его обратно в полноценную жизнь. Я и сама устала очень, с ног валюсь. Голова сильно кружится, даже не замечаю, как засыпаю на краю его кровати. Меня будит мягкое прикосновение к плечу и ласковый голос медсестры:

– Мисс, вам тоже нужно отдохнуть. Вам есть где остановиться?

Я киваю. Да, есть. Я сняла номер в недорогой гостинице, в шаге от клиники. Попрощавшись с братом и персоналом, я покидаю медицинский центр. Выхожу на улицу. Мимо меня проходит девушка с резким запахом духов, меня передёргивает, да так сильно, что почти скручивает пополам от отвращения. Опять тошнит. Я почти прочистила желудок прямо возле центрального входа клиники. Всё-таки я решаю сделать ЭТО. Кажется через два квартала отсюда я видела аптеку. Я направляюсь туда и покупаю тест на беременность. По дороге туда, убеждаю себя, что это я делаю лишь для того, чтобы развеять сомнения, убедить себя в том, что я могла банально просто отравиться, или перенервничать, или, хуже, заболеть. Но никак не забеременеть, да? Я пила таблетки. А ещё я пару раз выпила травяную настойку от бессонницы… Я даже не подумала, что эта настойка, вместо того, чтобы помочь моему организму, оставит после себя кое-какие неприятные последствия.

В отеле я заказываю в номер еду. Пихаю её в себя насильно, чтобы меня из-за истощения не положили рядом с Саймоном под капельницу. Сейчас нельзя ни в коем случае раскисать. Я очень сильно нужна брату, чтобы он как можно быстрее поправился, и мы смогли бы вернуться домой.

Утро встречает меня… нет, не солнцем, а шокирующей новостью. Первым делом, после того как я поднимаюсь с кровати, я направляюсь в уборную, захватив с собой упаковку с экспресс тестом на беременность. Делаю всё так, как написано в инструкции. Жду две минуты. Я грызу ногти от мучительного нетерпения и смотрю на то, как на лакмусовой палочке проявляются две чёткие красные полоски.

Без слов. Это… Конец.

Глава 17

Дэниел

Я почти совершил убийство. Не появись бы охранники в номере вовремя, я бы точно убил подонка. Несмотря на то, что он был в два раза крепче и сильнее меня, но в угаре. Я уложил его на пол как мешок с дерьмом. Бил ногами до тех пор, пока он не перестал дёргаться и мычать. Не хотелось марать руки кровью, поэтому я пустил в ход ноги. Я знаю азы бокса, регулярно посещаю занятия по самообороне. Спорт моя страсть. Битьё груш помогает мне справиться с повседневным стрессом.

Я увидел её такую несчастную, зарёванную, испуганную. Понял, что не смогу больше отпустить. Внутренний мир перевернулся вверх дном, там разверзся страшный апокалипсис. Почему Амелия? Ты так сильно на меня влияешь? Сколько раз я уже задавал себе этот важный вопрос и не мог найти на него ни единого здравого ответа.

Со злостью и бешенством я распутал крохотные ручки от удавок. Еле-еле сдержался, чтобы не затолкать в глотку жирному уёбку тот сраный ремень.

Бедная малышка. Я давно не чувствовал себя настолько адски паршиво. Будто меня избили до предсмертного состояния. Именно так я чувствовал себя, когда смотрел на неё. Маленькую, худенькую. Избитую. В рваном платье, с бледным, заплаканным лицом и кровью на губах. Сука!

Я подхватил на руки Ами и отнес девушку в свой номер. Утешил, приласкал, вызвал врача и решил, что она останется рядом со мной. Уволю. К чёртовой матери! Будет обслуживать только меня. Лично.

Наконец, мы смогли с ней договориться. Она передумала, согласилась жить со мной, в моем доме, быть моей игрушкой. Дилемма… Подпустить к себе ближе в душу я её не могу, но и вышвырнуть подальше от себя тоже. Как бы не пытался, тянет к ней как к долбаному магниту. Ей нужны деньги, мне – её тело. Оставим всё вот так, как есть. Главное, не сорваться, не нарушить важное правило жизни, чтобы не наступить на те же самые грабли. Как это было с Джессикой.

Несколько недель Амелия живет в одном из моих домов вместе со мной в центре Лос-Анджелеса, я – её покровитель. Нам удаётся перевести Саймона в Израиль, я ей в этом помогаю, поддерживаю. Не знаю почему, но меня трогает их история. Задевает. Внутри я живой. Я думал, там до самых костей сгнило всё то самое светлое, что когда-то давно делало меня живым.

Меня трудно зацепить, но глядя на них, на этого маленького, ни в чём неповинного ребенка, который умирает… я сам чувствую адскую боль в душе. Когда я впервые увидел Саймона, я будто получил удар по голове. Сильный, резкий. В глазах потемнело. Хрупкий, несчастный… Маленький, но в тоже время сильный мальчик. Я смотрел на него так, как бы смотрел на своего сына. Почти прослезился. Бедная Амелия, как она только держится, барахтаясь в ядовитом хаосе день ото дня. Я мог бы отправить их за границу вдвоём, с толпой медиков. Но я почему-то решил поехать с ней. Девушка нуждалась в моей поддержке, я не смог отказать. Дал слабину. Блять, это невыносимо! Я теряю над собой контроль, превращаясь в сопливого хлюпика.

Через неделю мы с Амелией возвращаемся в Лос-Анджелес. Она живёт в моём особняке, а я работаю. Вечерами утоляю своей извращённый голод по ней,

ведь я подсел на девочку как на наркотик. Не могу остановиться. С каждым днём желаю её всё больше и больше. Амелия стала для меня личной дозой. О, как же сильно я ошибался! Думал поиграю, надоест она мне, как это было с другими игрушками. Я не могу разобраться в себе. Она ломает мои принципы, разносит в щепки мои правила. Я ничего не могу с собой поделать. Я тупо не могу от неё оторваться. Девочка-наркотик. Да, это она.