- Ника… - Глеб закинул руки за голову, продолжая пристально разглядывать потолок. – Не знаю, с чего это тебе вообще взбрело. Если бы я был женат или у меня были какие-то постоянные отношения, я бы так и сказал. Сразу. Извини, мне и в голову не приходило, что надо сообщать женщине о своем холостом статусе, чтобы с ней… Если это было так принципиально, могла бы и спросить. В общем, извини. Хотя я и не совсем понимаю, почему должен извиняться.

- Когда-то у меня уже был роман с женатым. Очень давно. Только я об этом не знала. Что он женат. И потом… Я застукала своего мужа в постели с другой бабой. И мне просто не хотелось, чтобы твоя жена…

- Ника, ты сама с собой разговариваешь? Черт подери, я не женат! – Глеб хлопнул рукой по одеялу, поморщился, с трудом проглотил слюну и закрыл глаза.

- Теперь это уже неважно, - вздохнула я. – Завтра утром мне уезжать.

- Вот именно. И поэтому давай не будем все портить окончательно. Пожалуйста. И так уже… Ника, это просто бред какой-то. Все выглядит, как будто ты рассчитывала выйти за меня замуж, а оказалось, что у меня коза и семеро козлят. И теперь я оправдываюсь, что у меня нет ни козы, ни козлят. Но при этом сам я почему-то козел.

Я молчала и кусала губы, чтобы не разреветься. Глеб нашел мою руку и прижал к губам.

- Ника, прости, я несу всякую хрень. У меня очень голова болит. Я просто не думал, что… Бран позвонил моей матери. Лииса, наверно, решила, что я умираю, и испугалась, что не успеет со мной помириться. Вот и примчалась. А может, Бран специально так сказал. Чтобы она прилетела. Какая теперь разница.

- Но вы ведь помирились? Разве плохо?

- Хорошо. Ника, я ведь правда не понял, в чем дело. Наверно, у меня вчера все мозги рассыпались. Увидел, что ты ушла. Подумал, что совсем. Что даже попрощаться не захотела.

Я не знала, что сказать. В голову пришло до смешного простое: многие вещи мужчины видят совсем иначе. Настолько иначе, что даже представить себе сложно. Бран тоже не понял, с чего я вдруг сбежала. А вот Лииса, похоже, сразу сообразила.

- Ника, я, наверно, усну. Посидишь со мной?

Глеб действительно заснул, а я сидела рядом и смотрела на него. Как будто старалась запомнить получше. За две недели его волосы совсем выгорели на солнце и отросли, стрижка уже не была такой идеальной, волосок к волоску, как тогда, в аэропорту Хельсинки. Под глазами, под ресницами залегла густая тень. На щеках за сутки пробилась золотистая щетина, и мне снова страшно захотелось ее коснуться, погладить, но я побоялась его разбудить.

Эта внезапная нежность была такой острой, рвущей на части, что защипало в носу и по спине побежали мурашки.

Еще несколько часов – и я попрощаюсь с человеком, который всего за несколько дней стал для меня таким близким. Я вспомнила свой вчерашний ужас, когда увидела, что он падает со скалы. Как все оборвалось внутри. Точно так же, как в тот момент, когда сама летела с двадцатиметровой высоты. Но и сейчас ужас был не меньше. Ужас от того, что нам предстояло расстаться. И я подумала, что все равно скажу – если не скажет он. В конце концов, если дело только в том, что я – возможно! – назвала его Андреем, неужели так трудно понять, что я прожила с человеком десять лет и имя у меня просто на языке? Ну а если дело в чем-то другом – почему бы не объяснить в конце концов?

Вот теперь время летело с присвистом – и чем меньше его оставалось, тем быстрее. Глеб проснулся, снова заснул, снова проснулся. Я сходила перекусить. Позвонил Бранко, сказал, что приедет за мной к семи, спросил, не надо ли чего-нибудь. Глеба отвезли на какое-то еще обследование, потом пришел врач, и меня выставили в коридор. Все это мелькало пятнами, мазками краски на холсте. Мы почти не разговаривали. Я сидела рядом и держала его за руку. И все чаще посматривала на часы, висящие на стене.

Я могла сама задать вопрос: «Глеб, что дальше?» - но боялась. Нет, боялась не спросить. И даже не ответа «прости, ничего». Боялась, что после такого ответа останется только встать и уйти, а мне так хотелось побыть с ним еще хоть немного. Просто быть рядом… А еще ждала каких-то слов от него. И думала, что, может быть, он боится этого так же, как и я. Боится, что я отвечу «прости, ничего». И уйду.

- Я совсем не так представлял себе наш последний вечер, - тихо сказал Глеб, сжав мою руку. – Еще вчера утром. Думал, ты наденешь наконец свое белое платье, и мы пойдем куда-нибудь поужинать. Погуляем по набережной. И до утра не будем спать. Будем заниматься любовью…

Я вздрогнула, и он еще сильнее сжал мои пальцы.

- Это была бы очень грустная ночь – потому что последняя. И все равно прекрасная. А теперь я могу только лежать, как бревно. Желательно неподвижно, иначе все крутится.

И тут я не выдержала. Все мои заготовки «если он так, то я вот так» мгновенно улетучились из головы.

- Почему?! – заорала я.

- Что почему? – с недоумением посмотрел на меня Глеб.

- Почему последняя? Почему она должна быть последней? Ночь?

Слезы хлынули ручьем.

Правильно сделала, что глаза не накрасила.

- Ника…

Глеб глубоко вздохнул, и я поняла, что уйти придется прямо сейчас.

Хотя… нет. Сыграть в Зорицу у тебя, дорогой, не получится. Уйду я только тогда, когда ты мне объяснишь, в чем все-таки дело. Ты упрямый – я тоже. Посмотрим, кто кого?

- Не надо, - попросил он.

- Нет, надо! – слезы мгновенно высохли. – Какого черта, Глеб? «Будем заниматься любовью», «это была бы очень грустная ночь»… Ты что, издеваешься? Мог бы сказать: «Спасибо, Ника, за компанию, было приятно познакомиться и потрахаться». Это было бы честнее.

- Замолчи! – крикнул он и стиснул зубы. – Тебе обязательно все надо знать? Да? Хорошо. Я не собирался, но скажу все. Иначе так и останусь в твоих глазах сволочью. Да, я просто собирался провести с тобой время. Как с другими. Со многими другими. Но еще на острове понял, что просто – не выйдет. Что будет сложно. И еще можно было остановиться. Нужно было. Но я не смог. Говорил себе: это всего две недели, ничего серьезного. И не верил. Знаешь, когда я понял, что хочу быть с тобой? Всегда? Когда на дорогу вышел осел и мы свернули на речку. Когда купались и я держал тебя на руках. Чуть не сказал тогда. Но подумал, что выберу момент получше. Хорошо, что не сказал.

- Почему? – прошептала я, чувствуя, как снова подбираются слезы.

- Да потому что ты сама сказала. Набралась в хлам и сказала. Что меня любишь. Ой, нет, извини, не меня. Кого-то другого. Во всяком случае, не мужа. И даже не мальчика Лешу, с которым так смешно потеряла девственность. Может быть, того женатого чувака, с которым у тебя был роман. Или еще кого-нибудь. Откуда мне знать, кого ты видела, когда смотрела на меня и называла Сашей.

Глава 56

Я только сейчас обратила внимание, что стрелки часов перескакивают с одного деления на другое с тихим цоканьем. Как будто старая кошка идет по паркету. Глеб отвернулся и лежал с закрытыми глазами, кусая губы. А я прислушивалась к цоканью стрелок. Цок-цок-цок…

- Нам было по девятнадцать, - сказала я наконец. – Мы собирались пожениться.

- И что? Оказалось, что он уже женат?

- Нет. Он погиб.

В лице Глеба что-то дрогнуло, он открыл глаза и снова повернул голову ко мне.

- Так это был твой партнер в училище?

- Да.

- Почему ты мне не сказала?

Я пожала плечами. Почему? Просто не сочла нужным. Это было слишком личное. То, что я и от самой себя прятала в самых глубоких подвалах. Но Глеб понял иначе:

- Конечно, кто я такой, чтобы со мной делиться такими вещами? Так, случайное курортное развлечение.

Это было как минимум несправедливо, потому что я рассказала ему немало других вещей, о которых не знал почти никто. Или даже вообще никто. А много ли он говорил мне о себе? Если не считать пафосных заявлений о том, что он беспринципная сволочь, которую ненавидят женщины. Лучше было бы промолчать, но я не удержалась и озвучила эту мысль. И сразу же огребла:

- А ты меня спрашивала? Тебе хоть что-то было интересно обо мне? Мы были рядом круглые сутки. Я тебе что-то рассказывал, задавал вопросы, ты отвечала. Иногда сама говорила о себе. Но я как будто тебя вообще не интересовал. Ты даже не удосужилась узнать, женат ли я. Просто сделала какой-то свой вывод. Знаешь, Ника, я уже привык, что бабам от меня нужны две вещи. Деньги и секс. Но тебе, судя по карте, и деньги-то не очень были нужны. Если учесть, что за все время ты купила трехкопеечный купальник, ночнушку с бабочками и назло мне разок поела в «Леуте».

- Так ты для этого мне карту дал? – усмехнулась я. – Чтобы проверить, насколько я алчная тварь?

- Это было последним пунктом в списке резонов. Вообще-то я ее тебе дал, чтобы ты купила себе все, что нужно. И еще потому, что я плохо умею делать подарки. Если б ты знала, как больно было думать, что тебе от меня нужен только секс – да и то до последнего времени ты этого адски стеснялась.

В этом была даже не ирония, а какая-то подлая насмешка. Все было не так. Совершенно не так. Но… он ведь не мог читать мои мысли. И, если подумать, выглядело все… да, очень похоже на то. Я действительно больше молчала и мало о чем его спрашивала. Ждала, что расскажет что-то сам. Почему? Да потому что элементарно разучилась спрашивать – когда мы жили с Андреем, это было слишком чревато.

Деньги? Секс? Ну да, все так. Я всегда любила красивые вещи, подарки, сюрпризы, к чему притворяться. И секс, как выяснилось, значил для меня намного больше, чем я могла предполагать. Но… Это была лишь малая толика того, чего я хотела от Глеба.