Татьяна Рябинина - Девушка из Дубровника

Подперев голову рукой, Глеб лежал и смотрел на меня. Не успела я потребовать, чтобы он никогда так больше не делал, как услышала:

- Ты такая красивая, Ника, когда спишь.

Вот это новости! Просыпалась я обычно той еще красоткой – со следами от подушки на щеках, с заспанными глазами и припухшей физиономией. Еще один минус преждевременной совместной жизни – не бежать же наводить красоту, пока кавалер еще дрыхнет. И показываться помятым гоблином тоже не хочется. И вот вдруг оказывается, что я красивая, когда сплю. Либо ты, братец кролик, деликатно врешь, хотя тебя за язык не тянут, либо…

И тут я почему-то вспомнила фотографии, которые Глеб сделал в Дубровнике. И свою мысль о том, что, может быть, Андрей видел меня унылой жабой, поэтому я и получалась на его снимках такой уродиной. Может, Глеб действительно сейчас видит меня только что проснувшейся спящей красавицей?

- Сколько времени? – спросила я.

- Начало второго. Пойдем куда-нибудь? Или поваляемся еще?

Пока я раздумывала над альтернативой, Глеб вытащил из-под меня край простыни, подобрался поближе и, похоже, был приятно удивлен обнаруженным.

- Я, вообще-то, тоже голым обычно сплю, - сказал он, обводя пальцами полукружья под грудью.

- А это тогда что? – я оттянула резинку его боксеров и звонко щелкнула по животу.

- Ну… не хотел тебя…

- Шокировать? О господи… - фыркнула я, закатив глаза.

- И правда!

Я и глазом моргнуть не успела, как эта излишняя деталь туалета куда-то исчезла, а я оказалась лежащей на нем. Его руки скользнули по моим бедрам, и я не смогла удержаться от короткого шипения, когда Глеб задел след от уколов. Нахмурившись, он усадил меня рядом и нагнулся, рассматривая красное пятно поверх синяка.

- Сильно болит? – спросил он обеспокоенно.

- Да нет, - пожала плечами я. – Вообще почти нет. Только когда зацепил.

- Прости. Надо было утром еще раз мазью намазать. Но, знаешь, могло быть и хуже.

Он осторожно коснулся губами синяка, глядя на меня снизу вверх, его рука скользнула по внутренней стороне бедра – от колена вверх. И замерла на полпути.

- Кстати. Я тебя вчера просил говорить, если что-то неприятно или не нравится. И давай еще сразу вот что проясним. Есть что-то такое, что категорически нет?

- БДСМ, - пожала плечами я. – В любом виде. Анальный секс. Больше, вроде, ничего. Что не запрещено – то можно.

- Принято, - кивнул Глеб.

- Ну, и групповухи всякие.

- Вот ведь досада, - он тяжело вздохнул. – А я-то думал вечеринку устроить. Пригласить местную ватерпольную команду. И пяток монахинь из монастыря. Тесным дружеским коллективом…

Я попыталась от души треснуть его по спине, Глеб перехватил мою руку, опрокинул навзничь и прижал к матрасу.

- А говоришь, никакого БДСМ. Лиха беда начало. Так и до ватерпольной команды дойдем.

Я попыталась вырваться, но он еще крепче прижал мои поднятые руки к кровати. Наклонившись надо мной, Глеб короткими поцелуями пробежал от запястья до подмышки, затем по другой руке, легко и быстро касаясь кожи губами и языком. Отпустив наконец мои руки на свободу, он начал нежно ласкать грудь…

- Ничего себе, без десяти три, - удивилась я, посмотрев на телефон. – Мы еще успеем пообедать, или уже будем ужина ждать? Вообще-то я нормально ела в последний раз в Дубровнике днем.

- Успеем. В душ пойдешь?

- Слушай, а может, нам прямо в душе и поселиться? – предложила я. – Ну, чтобы не бегать каждый раз туда-обратно?

- Ника, не смотри плохое порно, в душе сексом заниматься опасно, - усмехнулся Глеб. – Поскользнешься на вираже – и ага. Ты не представляешь, сколько людей получают травмы в ванной. И не только занимаясь чем-то интересным – что, конечно, совсем обидно.

- Не опаснее, чем на скале над обрывом, - парировала я. – Ну ладно, как хочешь. Мое дело предложить.

- Мы рассмотрим ваше предложение, короле… госпожа Королёва.

Когда мы наконец вышли, была уже половина четвертого. Сарафан выглядел тряпочкой, пришлось выстирать и надеть унылые бежевые бриджи с зеленой майкой-алкоголичкой. Увы, о коротких шортах (не намного длиннее, чем у той девушки в Дубровнике) можно было забыть – не сверкать же таким синяком на весь свет.

Только мы спустились с лестницы, навстречу бросилась лайка Янка. Поплясав вокруг Глеба, она настороженно уставилась на меня. Я присела на корточки и протянула к ней руку ладонью вниз – как обычно делала в собачьем приюте, знакомясь с новыми обитателями. Янка обнюхала руку, завиляла хвостом и лизнула меня в щеку.

- Убиться веником, - сказал Глеб. – Она тебя признала. Она вообще липучка, но к незнакомым относится как к низшей расе.

- Глебче!

Я обернулась на женский голос, который умудрился одним словом спеть целую песню. Марика, мать Бранко, оказалась худощавой и такой же высокой, как ее голос. Темные с проседью волосы были заплетены в косу, короткое желтое платье открывало ноги красоты невероятной – конечно, для… интересно, сколько ей лет? Ну уж вряд ли меньше пятидесяти трех. Я мгновенно обзавидовалась, хотя мои были не хуже. Но только если с точки зрения пропорций. Длинные ноги с моим-то ростом? Эх…

Марика схватила двумя руками мою правую и начала говорить что-то быстрое и непонятное, из чего я с трудом смогла понять только то, что она рада меня видеть. Мы обменялись парой корявых английских фраз, Глеб поговорил с ней по-хорватски, и мы наконец вышли на улицу.

- Ты, Ника, вообще, как – не очень социофоб? – поинтересовался он, когда мы уже спускались по лестнице к набережной.

- А что? – насторожилась я.

- Меня тут многие знают. Кто с детства, кто…

- Понятно, - ухмыльнулась я.

- Да что понятно? – поморщился Глеб. – Я бы даже при желании не смог бы, как ты говоришь, перетрахать здесь все, что шевелится. Просто… просто я вложил сюда немного денег.

- Извини, - пробормотала я.

- Проехали. В общем, тебе придется знакомиться с кучей совершенно не нужного тебе народу. Поэтому и спросил, не сильно ли тебя это напрягает.

- А если бы и напрягало? Не переживай, раньше мне приходилось знакомиться с такой кучей совершенно ненужного народу, что ты и представить не можешь. Точнее, эта куча хотела познакомиться со мной.

- Тяжелое спортивное прошлое?

- Ну… и это тоже. Так что научилась ставить блок. Говорить «очень приятно познакомиться» и тут же забывать. Главное потом не сказать то же самое второй раз. Неловко будет.

Глеб фыркнул и покачал головой.

- Что? – я дернула его за красную футболку, на которой голодная акула, сжимая в плавниках нож и вилку, интересовалась: «What ‘bout lunch?»

- Представил, как мы случайно встретились где-нибудь через пару лет, а ты такая: «Меня зовут Ника, очень приятно познакомиться».

Я постаралась пропустить эту фразу мимо ушей. Потому что она замечательным образом подтверждала: мы вместе только до двенадцатого сентября. И точка.

Ника, а ты разве рассчитывала на что-то другое? Может, ты думала, что у тебя между ногами такое бесценное сокровище, что он разведется со своей мадам и сделает тебе предложение? Нет? Ну так и захлопнись, будь ласка.

Я соорудила какую-то кривую жизнерадостную ухмылку и сделала вид, что ищу что-то в сумке.

Все отлично. Все путем. Он сделал тебе комплимент, дура. Мол, у тебя, наверно, после развода будет столько поклонников, что обо мне ты через два года даже и не вспомнишь.

Мы прошли по набережной – мимо стоек, где продавали билеты на катера до Дубровника, мимо церкви святого Николая, мимо памятника печальному мужчине, чье имя я так и не удосужилась прочитать, хотя уже несколько раз оказывалась рядом. Здесь все было сбито в одну кучу – крохотный рынок, трибуны перед открытым ватерпольным бассейном, несколько летних ресторанных площадок.

- Тут четыре цавтатских ресторанных кита, - сказал Глеб. – Вон там, подальше – «Посейдон». Самый дешевый и самый популярный.

- Я там обедала в первый день. Ничего, съедобно.

- Рядом два местных гранда – «Далмация» и «Леут». Вечные соперники. По качеству и ценам примерно одинаковые, только «Леут» более понтовый. Омаров видела?

- Которые в аквариуме? – хихикнула я. – Да. Особенно резиночки на клешнях умиляют.

- А то! Они ж передерутся, а потом важный клиент получит некомплектного омара. Скандал! А еще там внутри фотки хозяина с этими самыми важными клиентами. Помню только Депардье и Абрамовича. Ну, фотографии.

- И за удовольствие сидеть за тем же столиком, что и Абрамович, дерут бешеные бабки? Давай мы туда не пойдем?

- Типа того. Ника, будь добра, забудь, что я тебе сказал.

- Что именно? – уточнила я. – Ты много чего говорил.

- Про поделить на семь и умножить на восемьдесят. Сделай одолжение, ничего никуда не дели, когда ты со мной. Договорились?

- Попробую. Кстати, я посмотрела в интернете текущий курс, одна куна – примерно десять рублей. Так что все гораздо проще.

- Я чаще имею дело с евро, - наморщил нос Глеб. – Даже и не подумал. Но все равно, даже на десять не умножай. Впрочем, мы по-любому не пойдем ни в «Леут», ни в «Далмацию», нечего поддерживать дорогие понты. Лучше Бранко поддержим.

- В смысле?

Но Глеб не успел ответить, потому что из дальнего угла «Торани», где за большим столом сидела группка пожилых мужчин, ему помахал один из них – в голубой рубашке-поло, с густой гривой седых волос и пышными усами.

- Держись, Ника. Поскольку, по легенде, ты моя девушка, придется соответствовать.

По легенде… Ну ладно, пусть так.

Мы подошли к отцу Бранко – разумеется, это был он, - и Глеб нас познакомил. Как и Марика, Влах сжал мою руку в ладонях, легонько потряс и сказал, что рад меня видеть. Потом, видимо, пояснил своим приятелям, кто я такая, и те загомонили: «Здраво!», «Хало!», «Добар дан!» Подлетел официант в белой рубашке и черных брюках, похлопал Глеба по плечу, поздоровался со мной и повел нас за столик в углу.