Если Глеб отвлечет Майю, я смогу пробраться за спинами китайцев и подойти к ней сзади. Тихо, по краю, держась правой рукой за барьер. Барьер вкопан крепко, не вырвешь. Я опиралась на него, когда фотографировала. Это было у меня на уровне инстинкта – проверять все опоры над высотой, Глеб зря тогда переживал. Так что отодрать меня от него не смог бы даже Шварценеггер, не то что какая-то худосочная немощь. Если бы мне удалось в нее вцепиться левой, она могла бы прыгать вниз, дергаться – черта с два у нее что-нибудь получилось бы. А уж перекинуть ее через барьер и поддать потом от души – и вовсе плевое дело.


Конечно, надо было признать, что по сравнению с Никой Форенти – под такой идиотской фамилией мы с Кириллом значились когда-то на афишах – нынешняя Ника Королёва уже, как говорится, не торт. Но я не зря каждый день делала растяжку и силовые упражнения для рук, поддерживая свои и без того не самые рядовые возможности. Я никогда не говорила мужчинам, сколько раз могу подтянуться на турнике – это нанесло бы им неизлечимую психологическую травму. У акробатов, а у воздушных гимнастов особенно, мышцы не накачанные, а растянутые. Именно длинные, похожие на стальные тросы, - самые сильные, рабочие. А вовсе не короткие объемные, как у качков.

Глеб, думаю, десяток подтягиваний сделал бы, судя по его мускулатуре, гребле в анамнезе и регулярным тренировкам. Может, даже немного больше. Я когда-то перед репетициями делала десять подходов по пять раз. В прошлом году на даче – сорок раз подряд. Это двумя руками. И по восемь на каждой по отдельности. Без поддержки запястья. Ну а просто висеть на турнике на одной руке могла как минимум час – как обезьяна. Может, и больше, просто терпения не хватало проверить. А вообще-то я выглядела такой субтильной, хрупкой барышней-блондинкой, которую соплей перешибешь. Недокормленной Дюймовочкой. Иногда бывает полезно, когда тебя недооценивают.

Так что задача эта… нет, точно не бином Ньютона. Самым сложным было подобраться к этой дуре так, чтобы она не заметила, не дернулась и не свалилась.

- Глеб, послушай меня!

Он повернулся, глядя крайне удивленно. Видимо, мой тон поразил не меньше, чем недавно меня его собственный.

- Подойди к ней поближе. Только не к самому краю, пожалуйста. Разговаривай с ней, отвлекай. Погромче. Не знаю, ори, ругайся, что угодно. Но чтобы она смотрела на тебя и слушала тебя.

- Ника, что ты задумала?

Я посмотрела на Майю, которая балансировала на краю и причитала что-то бессвязное.

- Глеб, пожалуйста, делай, что я говорю. Я ее оттуда вытащу.

- Ты сдурела? – возмутился он. – Не смей! Слышишь?

- А ты мне запрети! – с вызовом предложила я.

Мы смотрели друг другу в глаза. Всего несколько секунд, но этого хватило для разговора без слов.

Неет, дорогой, ты не знаешь, с кем связался. Я тоже Козерог, и либо мы в одной упряжке, либо ты меня не переупрямишь, скорее, сдохнем оба. Помнишь, ты говорил, что в чем-то я, возможно, сильнее тебя? Так вот, ты не ошибся. Если у нас с тобой маленькая стая из двух особей, то ты в ней альфа, а я бета. Знаешь, что это такое? Бета не слабее, просто ему нафиг упало быть альфой. Я с радостью подчинюсь и дам тебе возможность руководить там, где ты компетентнее. Или там, где мне просто не хочется. Но там, где я реально сильнее, - извини-подвинься. Делай. Что. Я. Тебе. Говорю. Понял?!

И Глеб, как ни странно, понял. Хотя я и подумала, что этого он мне точно не простит. Но это было уже неважно.

В тот момент, нагнувшись покормить кошку, я решила, что сейчас со всем этим покончу одним махом. Хватит уже недомолвок этих, взглядов сквозь меня, вопросов непонятно о чем. Если ты боишься, значит, я сама тебя в лоб спрошу, в чем дело. Гулять так гулять, стрелять так стрелять. Слишком долго я была амебой. Но теперь критическая масса набралась – и будет взрыв. Ядерный. И плевать, что после этого на земле не останется никого.

Но тут принесло эту стерву.

- Пожалуйста, будь осторожна, - попросил Глеб.

Ради чего я рискую жизнью, собственно? Ради его репутации?

Нет, конечно. Или… ну, не только.

Ради этой обдолбанной психопатки?

И пальцем бы не шевельнула. Максимум набрала бы номер службы спасения. 123fd9a

Альтруизм, говорите? Гуманизм? В жопу ваш альтруизм и все прочие измы.

В первую очередь я собиралась сделать это ради себя. Это было нужно мне. Именно вот это, а не самостоятельный отпуск или новая стрижка. Чтобы снова стать прежней. Той отчаянной Никой, которая делала стойку на перилах Ахунской башни. Которая стояла на пьедестале почета и слушала российский гимн в свою честь. Которая вопреки всем и всему осуществила свою мечту – пусть и ненадолго. Той Никой, которая ничего не боится и если подчиняется кому-то, то только потому, что сама этого хочет. А если это кому-то не нравится… ну что ж… наверно, это его личные трудности.

Глеб подошел ближе к краю. Его лицо побледнело, на висках проступили капли пота. Он начал говорить - громко, резко. Майя что-то отвечала, размахивая одной рукой. Другой она даже не держалась за барьер, а просто касалась его пальцами.

Я проскользнула за спинами китайцев, заметив попутно, что двое из них снимают происходящее на телефоны. Убедившись, что диалог полностью захватил Майю, проскользнула за барьер и замерла. Она не обернулась – похоже, не услышала, не заметила краем глаза движение сбоку.

Высота, как всегда будоражила, пьянила, но сейчас мне было не до этого. Я крепко стиснула трубу и испугалась на миг, что Майя почувствует какой-то импульс, но она продолжала верещать своим на редкость противным, истерично высоким голосом. Крошечными шажками я продвигалась к ней – так, чтобы даже камешек не выскользнул из-под ноги. Больше всего я боялась, что китайцы начнут галдеть громче, и Майя обернется, но она не обращала внимания ни на кого, кроме Глеба, который уже не говорил, а орал, как я и просила.


Хуже всего было то, что Глеб держался из последних сил, я прекрасно это видела. Он все чаще посматривал вниз и – незаметно для себя – сдвигался все ближе и ближе к краю. Как будто высота тянула его к себе, намереваясь все-таки заполучить добычу, которая когда-то чудом ускользнула от нее. «Отойди! Отойди оттуда!» - мысленно умоляла я, но он не слышал.

Я отвлеклась на него и все-таки сделала неловкое движение – камень с громким шорохом покатился вниз. Майя обернулась, но в эту же секунду я крепко схватила ее за футболку, одним резким толчком перекинула через барьер и тут же броском последовала за ней. Наклонилась и изо всей силы ударила кулаком в лицо, разбив руку в кровь.

Кто-то из китайцев громко ахнул, я повернулась и увидела, как осыпается край обрыва под ногами Глеба. Я закричала – и время остановилось…

Глава 52

Там, где только что стоял Глеб, в воздухе еще висела пыль. Сухая трава щетинилась над обвалившимся краем. Сорвался и с сухим шорохом покатился вниз камешек.

Мне снова показалось, что я сплю и никак не могу проснуться. Не могу поверить, что произошло непоправимое. Это просто кошмар, такого не может быть! Нет, господи, нет!!! Пожалуйста! Второй раз я такого просто не вынесу! Внутри у меня все сжалось и превратилось в ледяную глыбу, только сердце колотилось так, словно собиралось выскочить через горло.

- Глеб! – прошептала я, медленно подходя к краю. И изо всех сил крикнула: - Глеб!!!

- Да нормально все, не ори.

Я мешком шлепнулась на колени и сама чуть не свалилась вниз. Глеб стоял на крохотном уступе, метрах в трех ниже, держась за торчащий из склона корень. Его лицо и руки были в крови, майка порвана.

- Я тут просто съехал. И, кажется, башкой обо что-то приложился, аж в глазах потемнело. Зацепился за корень, ободрал все. Ноги, кажется, тоже, об камни. Подожди, сейчас попробую вылезти.

Цепляясь за траву и корни, перебираясь с камня на камень, он поднялся немного выше. Двое китайцев, взволнованно что-то приговаривая, подхватили его за руки и помогли выбраться на тропу. Остальные – три женщины – радостно загалдели и зааплодировали.

Я обняла его, уткнулась лицом в грудь, заливаясь слезами.

- Ну, тише, Кит, тише, - Глеб поцеловал меня в макушку. – Все в порядке. Осторожно, перемажешься сейчас вся в кровище. Дай я сяду, голова кружится.

Он тяжело опустился прямо на тропу. Я замерла в испуге – лицо его было еще бледнее, чем когда он разговаривал с Майей, совершенно белое. Крупные капли пота стекали по лбу, смешиваясь с кровью, сочащейся из ссадин на щеке. Кто-то из китайцев протянул бутылку воды, Глеб сделал несколько глотков. Я оторвала от его майки кусок, намочила, протерла ему лицо, руки.

- Кажется, здорово треснулся, - сказал он, тяжело дыша, провел рукой по затылку и посмотрел на ладонь – она была в крови.

Меня замутило – кошмар, который, казалось, отступил, навалился снова.

- Ничего, сейчас посижу, все пройдет. Какая же ты все-таки… Как я за тебя боялся, Ника! А эта где?

Я оглянулась, Майи нигде не было видно, но мне сейчас было не до нее. Сбежала – и ладно. Век бы ее не видать. А лучше вообще больше никогда.

- Да хрен с ней. Глеб, тебе плохо?

- Нормально, Ника, не… суетись. Все… нормально.

Глаза у него закрылись, и он потерял сознание. Я тормошила его, звала, хлопала по щекам, набрала в рот воды и брызнула в лицо – ничего не помогало. Пульс на сонной артерии (промелькнуло вспышкой, как вчера я целовала его в шею) бился мелко и часто. Китайцы, сбившись в кучку, залопотали все разом, кто-то предложил позвонить в службу спасения.

- Сайленс! – рявкнула я, да так, что они разом замолчали и отступили на пару шагов.

Благодаря небеса за липучку, я расстегнула карман на шортах Глеба и достала телефон, который завопил у меня в руках. На экране высветилось: Bran.