Эмма Скотт - Девушка из песни

– Итак, мне направлять тебе свои домашние задания по электронной почте или предпочитаешь бумажную версию?

Холден заливисто рассмеялся, и мне показалось, что окутавшая было его тень рассеялась.

– Без шансов, Стрэттон.

Я ухмыльнулся.

– Стоило попытаться.

Наступила более приятная тишина.

– Да, здесь просто идеально, черт возьми, – воскликнул Холден. – Как будто мы на краю света и никто не может нас тут достать.

– Ага, – согласился я, а Ронан кивнул.

Холден вдохнул и выдохнул.

– Я гей, – выпалил он. – Просто хочу сразу все прояснить. На случай, если это не было очевидным. Это станет проблемой?

Я нахмурился.

– Нет. С чего бы?

– Спроси моего отца. – Он посмотрел на Ронана. – А как насчет тебя?

Ронан отхлебнул пива.

– Нет, я не гей.

Мгновение все молчали, а потом снова раздался хохот. Я смеялся до боли в животе и слез в глазах. Даже Ронан усмехнулся и подлил розжига в костер. Любое напряжение, которое еще оставалось между нами тремя, сгорело в огне, и я чувствовал себя так же, как при первой встрече с Ронаном. Холден Пэриш тоже подходил к этому месту. Вместе с нами.

– Ты сумасшедший ублюдок, знаешь об этом?

Он вытер глаза.

– Так меня и называют.

– Знаешь, ты ведь мог быть с ними. Среди популярных учеников.

– Зачем, если намного веселее издеваться над ними?

– Веселее, – ровным голосом повторил Ронан, словно холодным ножом обрубая смех. – Так вот ради чего было все это дерьмо с Фрэнки? Ради веселья?

Улыбка Холдена исчезла, и от него, казалось, вновь повеяло мрачным холодом.

– Я сделал это, чтобы застать его врасплох. Вот и все.

Но это не все. Ни разу. Однако у всех нас были секреты и свои скелеты в шкафу. Ронан остался со мной как раз потому, что я не совал нос в чужие дела и мы не собирались нарушать традицию с Холденом. Но с наступлением ночи он сам немного рассказал нам о себе. Что переехал сюда из Сиэтла и жил с тетей и дядей в Сибрайте, самом богатом районе Санта-Круза. Его особняки затмевали даже дом Вайолет.

– Тебе оставался всего год старшей школы, – заметил я. – Зачем уезжать?

– За меня все решили. После второго года старшей школы отец устроил мне небольшую поездку в глушь.

– Ты имеешь в виду лагерь?

– Конечно, – кисло согласился Холден, кутаясь в пальто, несмотря на огонь и теплую летнюю ночь. – Лагерь. Этот тур подразумевал год в Швейцарии. В Лечебнице дю Лак Леман, – произнес он с французским акцентом, столь же безупречным, как и его испанский. – Для нас с вами это Женевское озеро.

– Лечебнице?..

– Дурка. Сумасшедший дом. Психиатрическая лечебница. Как хотите, называйте.

Я подался вперед.

– Господи…

– Насколько я могу судить, никакого Господа нет, – сказал Холден, грустно улыбаясь. – Поверь мне. Я проверял.

Наступило короткое молчание, а затем Ронан вылил еще одну струю бензина в костер.

– Наверное, этот лагерь посреди дикой природы был просто убойным местечком.

Я затаил дыхание под пристальным взглядом Холдена. Затем он запрокинул голову назад и рассмеялся.

– Этот парень настоящий?

– На сто гребаных процентов. – Я чокнулся соком с пивной бутылкой Холдена. – За то, что выжил в лагере. И Швейцарию.

Холден сглотнул, стараясь не показывать, как его тронули эти слова.

– За Ронана, ты великолепный ублюдок. – Он потянулся через меня, чтобы чокнуться со здоровяком. – За то, что мы на сто процентов настоящие.

Ронан порылся в кармане куртки и вытащил маленький желтый предмет.

– За Фрэнки, тупого ублюдка, который не заметил, как я стащил его полицейский электрошокер.

На долю секунды мир замер, а потом мы расхохотались. Все трое. Смеялись так сильно, что на несколько часов я позабыл о разбитом вдребезги сердце.

Спортзал наполнялся шумом радостных возгласов, топота ног и музыки. Чирлидерши во главе с Эвелин исполняли танец в своих сине-желтых юбках и топиках. Блестящие золотистые помпоны шуршали и поблескивали на солнце, льющемся из огромных окон за баскетбольными кольцами.

Толпа ахнула, когда двое парней-чирлидеров подбросили Эвелин высоко в воздух, где она сделала замысловатое гимнастическое сальто и успешно приземлилась к ним на руки.

Я сидела в компании из своей учебной группы – парнями и девушками, которые стремились попасть в медицинскую школу или мечтали о Массачусетском технологическом институте, а также с Шайло. Она надела наушники и закрыла глаза, полностью отгородившись от выступления, словно на медитации в лесу.

Я оглядела толпу и обнаружила Миллера, сидевшего с Ронаном и Холденом высоко в углу спортзала. Видео с вечеринки Ченса разлетелись за несколько недель. Чечетка Холдена на обеденном столе Блейлоков стала хитом, но его конфронтация с Фрэнки всех напугала.

– Он такой горячий, – скулила Эвелин через несколько дней после вечеринки. – Я не понимаю. У него харизмы хоть отбавляй, но, похоже, он желает себе смерти. Не говоря уже о том, что он сжег все мосты с Ривером и Ченсом, так что теперь ему придется тусоваться с твоим мальчишкой и этим преступником.

Но Холден, казалось, рядом с Миллером и Ронаном был совершенно счастлив. В то утро все трое смотрели представление, разговаривали и смеялись. Странное трио: угрюмый музыкант, татуированный плохой парень и гений-миллиардер, который одевался так, словно каждый день ходил по подиуму зимних показов мод в Милане. И всем им было плевать на то, что о них думают.

Прошло уже много времени с тех пор, как Миллер общался со мной так же непринужденно.

Чирлидеры закончили выступление, и по огромному залу из полированного дерева эхом разнеслись аплодисменты.

Директор Хейс взял микрофон и вышел в центр.

– А теперь глава судей Осеннего бала, Лейла Кальдерон, объявит членов Свиты.

Лейла, девушка с длинными темными волосами, в мини-юбке и обтягивающей футболке, выкатила в центр зала накрытый черной скатертью маленький столик на колесиках. На нем лежали четыре короны: две большие и две маленькие. Лейла с ловкостью ведущего новостей забрала у директора микрофон.

– Голоса уже подсчитаны, итог подведен. Поприветствуйте аплодисментами вашего Принца Осеннего бала… Донти Уэзерли!

Грохот аплодисментов потряс зал. На первом ряду футбольная команда в форменных куртках кричала и хлопала по спине своего героя-принимающего, и тот присоединился к Лейле. Он позволил ей нацепить себе на голову пластиковую сверкающую корону и попытался уйти, но Лейла схватила его за руку.

– Не так быстро. Каждому принцу нужна принцесса. В этом году Принцессой Осеннего бала становится… Эвелин Гонсалес!

По толпе пронеслась волна удивленных вздохов, которые с мучительной медлительностью обернулись радостными возгласами.

Я ахнула.

– Вот дерьмо. О нет. Бедная Эвелин.

Брови Шайло взлетели вверх, и она повернулась ко мне.

– Королева Ви?..

– Что? Нет. Ни за что. Джулия или Кейтлин, – возразила я, пока Эвелин, натянуто улыбнувшись, встала со скамейки чирлидеров, чтобы принять свою корону.

Шайло ухмыльнулась.

– Я бы не была так уверена.

– А теперь, Король Осеннего бала. – Лейла сделала паузу для пущего эффекта.

Футболисты подталкивали и дразнили Ривера, который лениво от них отмахивался и отшучивался.

– Ривер Уитмор!

Зал взорвался радостными криками, и я присоединилась к толпе.

– Ничего удивительного. Но я все еще в шоке из-за Эвелин… Вот же черт.

– Ага, – пробормотала Шайло. – Ты приготовила свою речь?

– Ой, перестань.

– А теперь… – продолжила Лейла, утихомиривая зрителей. – С удовольствием сообщаю, что Королевой Осеннего бала Центральной старшей школы Санта-Круза становится…

Весь зал затаил дыхание. В тишине раздался выкрик Фрэнки Дауда:

– Твоя мама.

Послышались смешки, а директор Хейс строго покачал головой.

Лейла подождала, пока все внимание вновь обратилось к ней.

– Вайолет Макнамара!

Я сидела в полном шоке, в то время как мои друзья радостно кричали, хлопали и убеждали меня спуститься и забрать свою корону.

– Это безумие, – прошипела я Шайло.

Она театрально вздохнула.

– Все время быть правой так утомительно.

У меня вырвался легкий смешок, но при виде разочарованного лица Эвелин я тут же его подавила; она хотела этого гораздо больше, чем я. Честно говоря, мне совершенно не нужен этот титул, и я понятия не имела, что с ним делать.

Перебравшись через ноги соседей, я добралась до лестницы и спустилась в зал. Ривер ухмыльнулся мне, на его голове красовалась глупая корона из красного бархата и золотого пластика. Лейла короновала меня уменьшенной версией, и я послала Эвелин извиняющуюся улыбку. Подруга быстро отвела взгляд, широко и безрадостно улыбаясь, и захлопала вместе со всей школой.

Я наклонилась к Риверу.

– Как такое возможно?

– Демократия в действии. Ты получила большинство голосов, коротко и ясно. – Его уверенная улыбка исчезла, и он откашлялся. – А неплохо складывается, да? Раз уж мы идем на Бал вместе.

– Верно. Вот только… мы все еще идем вместе?

– Да, прости, что не позвонил. Просто был занят тренировками и играми. И… домашними делами.

– Ничего страшного, конечно. Прости. Мне следовало подумать об этом.

– Эй, все в порядке, – быстро ответил он, пока Лейла зачитывала список достижений, благодаря которым мы удостоились наших почетных званий. – И все же мне следовало тебе позвонить. Или написать.

– Я не сижу вечно у телефона, ожидая твоего звонка, – смутившись, вставила я. – Боже, я совсем не то имела в виду. Я ведь тоже большую часть времени занята учебой…

– Я тебя даже не видел у себя дома.

– Наверное, у нас разное расписание.

– Ага.

Как и в чулане на вечеринке у Ченса, разговор с Ривером походил на буксующий в грязи грузовик, никак не желавший тронуться с места.