– Осторожнее, Стрэттон, а то еще подумаю, что ты в меня влюбился.

Но в каком-то смысле так оно и было. В него и в Ронана. Расстаться с ними было почти так же тяжело, как с Вайолет.

Ронан схватил меня за руку и притянул к себе.

– Я присмотрю за домом твоей мамы, пока ты там не устроишься.

– Спасибо, приятель. Это не займет много времени.

– Без разницы.

Проклятое сердце болело, и я был опасно близок к слезам. Мне нужно было сказать что-то смешное, срочно.

– Пообещай мне, Ронан. Обещай писать мне каждый день.

Ронан хохотнул.

– Вали отсюда на хрен. – Он толкнул меня, хотя я не упустил, как его губы дернулись в слабой улыбке в ответ на мою глупую шутку.

Вайолет отвезла меня в аэропорт, по извилистому шоссе номер 14, которое через лес уводило нас из Санта-Круза. Прежде чем выехать на дорогу к терминалам аэропорта в Сан-Хосе, она резко остановила внедорожник на стоянке ресторана.

– Ви?

– Полиция в аэропорту не позволит мне обнимать и целовать тебя столько, сколько мне хочется. Поэтому я должна попрощаться здесь… – она махнула рукой на вывеску ресторана. – На парковке «Денни», господи боже! И я совершенно не хочу прощаться.

Я притянул ее к себе и обнимал долго-долго. Гладил по волосам, вдыхал ее запах, запоминал, как приятно прижимать ее к себе и чувствовать рядом.

С моих губ в миллионный раз норовили сорваться мольбы, чтобы она полетела со мной. Но я не смогу снова услышать «нет». И она права. Ей предстоит стать блестящим врачом, но ради этого придется пройти долгий путь учебы, прежде чем начать карьеру. Моя взлетала вверх, как ракета, ее же как самолет, с длинной взлетной полосы. Я не мог стоять у нее на пути.

Но сердце все равно грызла тоска, что Вайолет не может полететь со мной. Нелогично, нечестно; ведь я самый счастливый идиот на свете, который по щелчку пальцев получил контракт. И все же в тот момент я был так близок к тому, чтобы все бросить и уехать с ней в Техас.

Когда я обнимал и целовал ее, передо мной открывалось совсем другое будущее.

Мы бы сняли квартиру. Я бы нашел работу, пока Вайолет училась.

Черт возьми, да даже две работы, чтобы содержать нас, и ей совсем бы не пришлось работать. Тогда она смогла бы сосредоточиться на учебе, а потом возвращаться домой и падать со мной в постель. Нас бы ждали долгие ленивые воскресенья в техасской жаре, между влажными от пота простынями. Я бы заставлял ее кончать так сильно, что ее крики заполняли всю квартиру, нашу и только нашу. Я мог бы по выходным играть в маленьких клубах и постепенно строить свою карьеру, а не нестись к самой стратосфере. Я никогда не хотел славы. Хотел, чтобы мама была в безопасности, а не в квартире с роем тараканов и без кондиционера. Мне нужна была хоть какая-то защита, а еще нужна Вайолет.

Часть меня чувствовала, что Вселенная играет со мной огромную шутку, бросая к ногам богатство, но забирая самое большое сокровище.

Я поцеловал ее и почувствовал соленый привкус слез.

– Миллер, – с отчаянием пробормотала Вайолет, запустив руку мне в волосы и прижавшись ко мне лбом. – Такое чувство, будто у меня вырывают половину сердца.

– Буду звонить тебе каждый день, – пообещал я. – И будем видеться при каждой возможности, хорошо? Выходные, каникулы, праздники. – Даже для меня слова прозвучали неуместными и бессмысленными. Я хотел ее навсегда, каждую минуту, в моих объятиях, в моей постели, в моей жизни.

Внутри нарастала боль от горечи грядущего расставания. И я боялся представить, насколько невыносимой она станет через месяц. Через три, через шесть.

– Хорошо, – ответила Вайолет, хотя в ее глазах я тоже прочел сомнение. И боль от затяжных отношений на расстоянии, когда мы только начали понимать, кто мы друг для друга.

Мы целовались, и она плакала, а я все больше рисковал опоздать на самолет. Но Вайолет никогда этого не допустит. Она взяла себя в руки и отвезла меня в аэропорт. На стоянке я в последний раз прижал ее к себе.

– Позвони мне, когда доберешься.

– Хорошо. – Я поцеловал ее в последний раз, полностью отдаваясь поцелую, ей, отчаянно пытаясь скрепить наш уговор, надеясь, что мы справимся.

А потом сотрудник полиции попросил нас заканчивать. Я отпустил Вайолет, и она направилась к своей машине.

– Вайолет, – позвал я охрипшим голосом. – Когда-нибудь ты станешь потрясающим врачом.

Она остановилась, встревоженная; от странного тона моего голоса и уверенности в словах на ее глазах вновь заблестели слезы. Я и сам с трудом понимал себя.

– Скоро увидимся, – твердо произнесла она, как будто пытаясь залатать проделанную мною дыру в нашей надежде. Вайолет поспешно села в машину и уехала.

Я ждал, глядя ей вслед, пока белый внедорожник не исчез в море других автомобилей. Пока наша разлука окончательно не вступила в свои права.

Часть IV


Прошло уже много времени с тех пор, как я писала в этой старой штуковине, но отчаянные времена и все такое… Ладно, на самом деле я не в отчаянии. Мне просто одиноко. Отчаянно одиноко.