– Да, походу, она мне мстит. Уже неделю уговариваю её расторгнуть помолвку, но там лишь один ответ – папа прав, мы уже пригласили гостей. Как же наша репутация? Мы потеряем лицо! – правдоподобно передразнил свою невесту и поморщился, как при воспоминании о зубной боли. – Она меня еще и дергает теперь по всякой ерунде. То машины решила заменить, то горячее. Я еле хожу, она волочет за собой в ресторан и сует под нос всякое дерь…

– Матвей! – фыркнула Анька, копируя мамины интонации.

Несколько дней назад мы вдвоем обзвонили всю родню и сказали, что свадьба отменяется. Даже если меня под дулом пистолета вынудят жениться на Ваське, они этого видеть не должны. Потом еще развод объяснять и все такое прочее.

– Прости. Больше не буду, – показал сестре язык.

– Ты уверен, что хочешь пойти в офис?

Она скептически оглядела мой внешний вид и бледное лицо. Снова никакого сна, теперь не только из-за отсутствия Ларисы, но и из-за ребер. Врач обещал, что с корсетом все будет заживать быстрее. Жду не дождусь этого быстрее. Вот только это быстрее как-то медленно идет.

– Да, пойду. Я не был там уже неделю, накопились вопросы,– поморщился, засовывая руку в заботливо подставленный мне сестрой рукав пиджака. – Сегодня день сделки по студии Ларисы. Хочу лично присутствовать, – надел очки и поправил их на переносице. – Как она там, Ань?

Сестра в эти дни стала моим шпионом. Она всерьез подсела на танцы и ходила теперь туда три раза в неделю, опять же, постоянно с Ларой созванивалась. Мол, брат мой – мудак, но это не значит, что конец и нашей с тобой дружбе. К счастью, Лариса это приняла и с Анькой общалась без проблем.

– Замкнутая, серьезная. Каждую минуту ждет сообщения от Сергея, что студия продана. Злится на тебя безумно. Я даже имя твое боюсь при ней называть.

– Что с цветами делает?

Сдаваться я не собирался, поэтому начал осаду букетами. Просто, чтобы напоминать о себе. Понятное дело, за веники меня никто не простит, но пусть хотя бы не забывает, что есть в мире такой Матвей Власов. Полный ублюдок, который любит её до потери пульса, но не может выбраться из паутины, которую сам же и сплел.

– Ставит на ресепшен. Домой не забирает, так что дело дрянь, Мэт.

Сестра помогла просунуть руку во второй рукав. Отошла и придирчиво оглядела меня с ног до головы. Вид, наверное, унылый. Бледная морда, отросшие взъерошенные волосы, синяки под глазами из-за бессонницы и взгляд наркомана, который уже неделю не получал дозу и корчится теперь от ломки.

– Народ в офисе напугать годится! – заключила Анька и аккуратно меня обняла. – Береги себя, братик. Если я хоть как-то могу помочь…

– Сам справлюсь. Это моя ошибка, мне и шишки получать.

Анатоль

Я не видел своего друга неделю. После того мальчишника Матвей испарился. Отвечал коротко и только по телефону или электронной почте. Засел дома, ничего не рассказывал.

Сегодня, когда он бледной тенью в сером костюме вошел в аквариум переговорной, я чуть не выронил ручку. За неделю друг превратился в призрака. Стал бледной тенью себя прежнего.

– Мэт, что ты здесь делаешь? Думал, ты на больничном.

– Передумал, – фыркнул Власов и коротко пожал мне руку. – Хочу сам подписать все бумаги и посмотреть в глаза этому гаду.

– Уверен, что это хорошая идея?

Двигался друг как-то странно, словно боялся совершать лишние движения. Короткие шаги, почти не поворачивал корпус и в кресло опустился очень осторожно. Кажется даже поморщился?

Вопрос так и вертелся на языке, но задать его я не успел. В переговорку вошел высокий темноволосый мужчина. Знаете, вот бывает такое ощущение. Смотришь на человека и видишь глянец, как будто его сейчас на обложку журнала снимать будут: костюм с иголочки, идеально выбрит, волосы уложены, кажется, гелем. Он улыбается. Доволен, что нашел кому быстро сбагрить студию. Значит, вот так выглядит бывший Ларисы?

Матвей немного ввел меня в курс дела: зачем, почему и какого хрена мы все это покупаем. Что ж, даже не знаю, как она после этого на Матвея запала? Он как бы совсем не её типаж получается. Голубоглазый, мать его, блондин в очках.

Следом за Сергеем в переговорную вошел наш юрист. Он удивленно посмотрел на Власова. Да, никто не ждал Мэта лично.

– Разрешите представить. Матвей Васильевич Власов, наш генеральный директор. И Лимов Анатолий Борисович, наш коммерческий директор, – взял на себя все формальности юрист.

– Сергей Васильев. Надеюсь, в скором времени бывший владелец помещения студии, – улыбнулся он и протянул руку.

Я пожал. Матвей даже не дернулся. Смотрел из-за стекол очков холодно, как будто хотел заморозить несчастного Васильева. Хотя ладно, выглядел тот вполне себе счастливым.

– Простите, Матвей Васильевич болен и старается избежать контактов, чтобы не заразить, – ляпнул я первое, что пришло в голову и с укоризной посмотрел на друга.

Матвей продолжал молчать, только сдержанно кивнул. Да что он творит? Не нравится мне, как у него желваки гуляют. Ой, не нравится.

– Давайте приступим. Думаю, у нас всех сейчас напряженный график, – я обращался большей частью к юристу.

Тот, разумеется, зашевелился. Вот чует моя пятая точка, не просто так Матвей явился на подписание, да еще и в таком слабо вменяемом виде. По лицу видно, что кое-кто хочет убивать. Вообще, мое присутствие тут теперь не нужно, раз Власов здесь, но я и не подумал сдвинуться с места.

***

На удивление все прошло гладко. Поставили подписи и даже немного посмеялись над какой-то неловкой шуткой Сергея. Ему под ледяным взглядом явно было неуютно, но держался он молодцом. Видимо, студию ну очень хотел побыстрее сбагрить.

– Пойдемте, провожу вас до лифта, – внезапно выдал Матвей и осторожно поднялся. Да что с ним не так? Двигается ну очень странно, как будто через силу. – Есть у меня к вам еще пара вопросов об этом помещении.

– Хорошо, – кивнул Сергей и сладенько так улыбнулся. Явно принял за смену гнева на милость.

Я незаметно пошел следом по узкому коридору. Прогонять меня никто не стал, иду себе и иду. Уши развесил, как слон, и слушаю.

– Что ж, Сергей. Расскажите мне, а что находится в помещении сейчас? Я, знаете ли, не смотрел. Мне нужны просто стены и ничего больше. Снесу там все, сделаю доп.офис в центре для работы с клиентами. Хорошее место.

Что-что, а играть уверенного в себе дельца и лениво растягивать слова Власов умел виртуозно. Многие думают, что он постоянно так разговаривает. На самом деле, нет. Просто людей это бесит и пугает одновременно. А значит, они становятся уязвимы.

– Танцевальная студия. Но я их уже предупредил, они съедут в ближайшие дни и не доставят вам проблем.

– Хорошо, – кивнул Матвей. – Почему решили продать? Судя по всему, отношения с арендаторами у вас хорошие.

– Были. Тяжело вести бизнес вместе с бывшей, которая по-прежнему смотрит на тебя глазами недоенной коровы…


Я не успел. Матвей с рыком развернулся и, схватив мужчину за грудки, впечатал спиной в стену.

– Повтори? – от ленивого, тянущего слова человек не осталось и следа. – Как Лара на тебя смотрит?

Отпустил одну руку и двинул ошарашенному Сергею кулаком в живот.

– Что за? – только и успел сказать он, прежде чем получил новый удар. За ним еще один.

Бывший Ларисы отвечать не пытался. То ли не мог, то ли не хотел, то ли просто растерялся.

– Ты кто?

– Мы разговаривали с тобой по телефону, мразь, – рыкнул Мэт. – Не помнишь? Зря. Я тебе месяц мечтаю рыло начистить. Вали отсюда и десять раз подумай, прежде чем говорить так о прекрасной женщине. Которой ты, скотина, душу наизнанку вывернул.


Матвей отпустил его и устало привалился к стене, как будто только что его били, а не он ни с того, ни с сего набросился на человека.

– Толь, выкини его отсюда, – уткнулся лбом в стену и ударил по ней кулаком.

Пришлось вместе с подбежавшей охраной выпроваживать несчастую жертву власовского произвола.

Матвей

Твою мать, как же больно!

Но не мог я оставить этого урода безнаказанным. Лара? Как она смотрит? Это кого упырь сравнил с коровой? Мою грациозную, прекрасную и гордую Лару.

У меня в глазах потемнело сначала от гнева, потом от боли. Бил я от души и каждый удар отдавался в ребрах. В результате, отпустив урода-Сержа, сам еле стоял на ногах. Дополз до кабинета и уже там почувствовал, что задыхаюсь.

Корсет слишком сильно давил. Кажется, Анька чуток все-таки перестаралась, затягивая меня утром.

В итоге, когда в кабинет ворвался Толь, я как чокнутый срывал с себя рубашку:

– Какого хрена ты творишь? – начал друг, но осекся и закрыл дверь. – Что случилось?

Да, никому из их я не рассказал об одном из самых унизительных моментов в моей жизни. Даже отсутствие парадного костюма на выпускном и снисходительные фырканья в сторону оборванного бедняка так не цепляли, как факт, что меня просто выбросили из резиденции Лютова, словно я мусор. Прямо под ноги пятерых бравых молодцов, которые полчаса дубасили меня этими же ногами в высоких берцовых сапогах. Снисходительно брошенное с крыльца: “По морде и рукам не бейте, испортите фасад!”

Ни друзьям, ни Ваське об этом знать не полагалось. Только Анька была моим доверенным лицом и медсестрой на дому.

– Лютов-старший случился, – прятаться уже бессмысленно. Пойман с поличным. – Помоги корсет закрепить лучше.


Еще никогда в жизни мужик не смотрел такими глазами на мой обнаженный торс. Но, чего греха таить, вид был впечатляющий: кровоподтеки еще не сошли, весь живот в боевом кроваво-желтом раскрасе. Абстракция в стиле Мунка.

Без лишних комментариев Толь помог закрепить корсет.

– Ты пытался свадьбу отменить?