– Ты в порядке? Чай будешь? У меня как раз вскипел.


Над металлическим чайником поднимался пар. Я достала из стола кружки и заварила нам немного мелиссы. Она последнее время стала для меня единственным спасением от плохих снов и грустных мыслей. Василиса же сейчас была в шоке, ей не повредит немного успокоиться.

– Держи. Осторожно, горячий, – поставила на низкий столик чашку.

– А ты в порядке? – спросила Василиса убитым голосом.

– Что? По-моему, это тебя только что оттаскали за волосы в раздевалке, – пожала плечами и отошла к своему столу, чтобы взять еще одну чашку.

– Анька, когда мы начали ругаться, сказала, что я делаю тебе больно. Сказала, что ты его любишь.

Рука дрогнула. Чашка с тихим звоном опрокинулась на стол и залила бумаги. Что я должна ей ответить? Это её жених, в конце концов. Какой бы расчет там ни был на самом деле.


Убрала со стола телефон и скинула бумаги на пол, позволив чаю растекаться по столешнице.

– Это не имеет значения, – голос не дрогнул. Кажется.

– Как раз имеет, – серьезно произнесла девушка и подошла ко мне.

Так мы вдвоем и стояли, рассматривая дымящуюся лужицу на столе. Как будто в ней можно было найти ответы на вопросы, которые нас интересуют.

– У тебя через два дня свадьба. Зачем задавать вопросы, если не хочешь знать ответы?

– Свадьбы не будет, – короткая фраза уколола куда-то между ребрами. – Я его брошу. Мне не нужен муж по принуждению, особенно такой, который постоянно смотрит в сторону. Последнее время он еще при виде меня морщится, как будто видит отвратительное насекомое. Они все сейчас так делают: Матвей, Анька и даже Толик.

– Почему? Ты же не виновата в том, что он хотел тебя использовать.

– Зато виновата в том, что три недели мщу ему за это. Он еще тогда пришел ко мне и к отцу, просил разорвать помолвку. Но я решила, что буду мучить его до последнего. Он заслужил. Охранники отца избили его сильно, только на прошлой неделе врач разрешил снять корсет. Три ребра сломали, – девушка спокойно перечисляла все злоключения Матвея Власова, – а я его таскала по всяким организаторским глупостям, чтобы помучился. С Толиком поссорилась. Он просил меня прекратить, а я отказалась. Разозлился и больше не звонит. Я скучаю очень.


– И чего ты от меня хочешь? – устало выдохнула.

Мне эта история совсем-совсем неинтересна, да. Совсем. Мне плевать, кто и как мучает Матвея Власова за его грешки. Да.


Нет, ни капельки не плевать! Готова сейчас рвануть к нему вместе с Анькой, но не поеду. Он сам определил границы своей выходкой в мальчишником и своими оскорблениями. Мнение понятно.

– Останови меня. Если скажешь, чтобы я его отпустила. Если он тебе нужен, то я сегодня же все прекращу. Отдам его. Правда. Я хотела отыграться на нем, но не на тебе.

Вот только ты уже отыгралась, Василиса. Больше двух недель я живу в прострации и теперь не уверена, что причина в том, что Мэт получил от меня все, чего хотел. Где-то в глубине души теплилась маленькая искра надежды, что он, наконец-то, решил сделать все правильно и поэтому пытался разорвать помолвку.

– Василиса, ты так говоришь, как будто он вещь. Как будто хочешь мне дать игрушку поиграться. Вот только мы давно не в песочнице. У него есть своя воля и свои чувства. Они не обязаны совпадать ни с твоими, ни с моими. Да, я хочу, чтобы ты отпустила Матвея и дала ему дышать свободно. Но не нужно мне его отдавать. Пусть окажется на свободе, а там сам решит, приходить ко мне или нет.

Устало посмотрела на блондинку. У меня не было сил говорить еще, спорить или ругать. Просто хотелось остаться одной и переварить все

– Я поняла. Прости за эту сцену.

– Надеюсь, это не повторится, – кивнула я уходящей девушке.

Стоило Василисе выйти, как в кабинет влетела Аня. Вот кому не мешало задать хорошую трепку за плохое поведение. Только что ушла мисс психическое насилие, пришла мисс физической насилие.

– Ой, что тут случилось? – Аня тут же рванула за тряпкой и убрала растекшуюся по столу лужу.

Я так и зависла, равнодушно наблюдая за тем, как суетится девушка. Продолжился разговор только когда она закончила уборку.

– Лар, что она тебе наговорила? Эй, – тряхнула меня за плечо.

– Рассказала, что там у вас происходит, – пожала плечами.

Делать вид, что мне все равно, уже глупо. Мой спасительный кокон из апатии за несколько минут успел треснуть и рассыпаться. Сломали ребра. Хотел расторгнуть помолвку. Эти слова выбили из колеи равнодушия и спокойствия.

– А что у нас происходит? Мэт подыхает без тебя, а эта стерва его связала по рукам и ногам. Вот, что происходит. Он на следующий день после этого глупого мальчишника рванул расторгать помолвку, а приполз весь избитый. Я чуть богу душу не отдала, когда он сознание потерял, – нажаловалась Анька.

– Почему ты мне не позвонила? – ком подкатил к горлу. – Ань, почему не позвонила? Я бы приехала, – слезы текли по щекам против моей воли. – Я ведь все это время думала, что не нужна ему. Он все получил и забыли.

– Лара, из-за этой пиявки у меня от брата осталась бледная тень. Он рвется, ищет выходы и не может найти. К тебе рвется, но понимает, что прогонишь. Вопрос со свадьбой же до сих пор не решен. Прости, но сегодня своими щебетаниями про свадьбу Василиса меня добила, вот я и вцепилась ей в башку, – снова дернула меня за плечо. – Ты же не злишься на меня? М? Лар, а давай поедем к Мэту. Вот прямо сейчас!

– Нет, – отшатнулась от неё. – Не поеду. Я в свой адрес такое выслушала, что видеть его не хочу. Он мог сам прийти и всё объяснить, но не пришел.

– Так за ним следят! Лютов его, как племенного быка на поле, пасет. Шаг в твою сторону или в сторону любой другой женщины, плохо будет уже нам всем.

– Тем более не пойду. Если я к нему приду, думаешь, слежка не заметит?

Аня устало выдохнула и кивнула, соглашаясь:

– Ты права. Ладно, я тогда пойду. Прости за драку. Больше не повторится, я надеюсь.

Наконец-то меня оставили один на один с бардаком в голове, чувствах и кабинете. Первый два хаоса упорядочить не получалось, поэтому занялась раскиданными по полу бумагами.

Смогу ли я понять Матвея Власова? Смогу ли простить? Не знаю. Ничего не знаю.

Анатоль

– Толик, помоги мне! – растрепанная, с покрасневшими от слез глазами

Васька влетела в мой кабинет. За эти недели я успел соскучиться по ней до боли, но держался. Сейчас же сам шагнул навстречу, позволяя себя обнять и привычно уткнуться носом в карман пиджака.

– Что случилось?

– Я дура! – выпалила девушка и зарыдала. – Какая же я дура! Как я могла? Лариса. Она ведь его тоже… Я не хотела так с ней. Ты бы видел её глаза сегодня. Толик, как все исправить? Помоги мне, пожалуйста. Я очень хочу все исправить. Я запуталась, Толь. Я соскучилась. Мне плохо.


Ластилась ко мне, как кошка. Плакала и прижималась теснее. Ребенок, который только что разбил мамину любимую вазу и прибежал к папе, спасаясь от праведного гнева.

– Давай их помирим. Скажи Мэту, что все отменяется и пусть мирятся. Мы Ларису к нему притащим.

Все было просто. Раз у этих двоих взаимно, то почему бы им просто не дать шанс разобраться самим.

– Она к нему не пойдет, – мурлыкнула Васька. – Обиделась. Злится.

– Тогда придется схитрить.

Гениальный план созрел в моей голове раньше, чем я успел осознать ситуацию до конца. Разумеется, мы исправим все так же, как все испортили! Но без помощи здесь не обойтись.

Губы сами собой расплылись в улыбке. Васька смотрела на меня настороженно, комкая ручками пиджак на спине.

– Толь, меня пугает твой взгляд, – протянула она, от удивления перестав плакать.

– Все хорошо. Разберись с отцом и скажи ему, что передумала. Замуж идешь за меня.

– Что? – девушка немного отстранилась. – Мы же ничего не успеем за два дня, Толь! Тут никакие деньги не помогут. Нереально разобраться с ЗАГСом и все остальным за такой короткий срок. Если бы мы три недели назад начали…

– Так мы и начали три недели назад. Всё готово, Васька. Давно готово.

В её взгляде было столько радости, что все страхи и предубеждения, что я лишь легкая замена, испарились. Моя Васька с радостным писком подпрыгнула и повисла на шее, целясь поцелуем в губы, но попало куда-то в район щеки.

– Я решила, что ты передумал. Обиделся и бросил меня.

– Никогда, глупая. Но попробуешь снова стать стервой, накажу, – строго посмотрел на девушку. – Очень-очень сильно.

– Стервой? Нет, я не такая. Никогда больше такой не буду, правда-правда, – потерлась кончиком носа о мой.

Такой я любил её. Нежной, милой и чуть-чуть нелепой девочкой. Я верю, что она сможет исправиться, стать лучше. Со временем подрастет и превратится в разумную женщину. Особенно, если рядом не будет папочки, который потакает ей во всех капризах.

А уж об этом я позабочусь!

***

– Эй, Чарминг в гуталине, ты уверен, что они вообще придут? – басил Медведь на всё кафе.

Мы заняли столик в самой глубине, чтобы исключить все случайности. Никто из знакомых не должен видеть нас вместе, иначе плану хана.

– Разумеется, придут. Что ты понимаешь в женщинах, Медведь? Они спят и видят сказки о счастливой любви. А уж подруге помочь – святое дело. Придут. Лиза вообще сговорчивая, а вот насчет второй я не уверен. Она нам, на самом деле, не очень-то и нужна.

Пока я разглагольствовал о тонкостях женской души, Медведев завис. Он не сводил глаз с двери в кафе, куда только что вошли две девушки. Лизу, с которой мы неплохо повеселились в Турции, я узнал сразу. Как всегда яркая в эпатажном красном пальто с пушистым меховым воротником. С такими можно зажигать на курорте, но жениться я бы на ней не стал.