Джек шагнул ко мне сзади и расстегнул цепочку у меня на шее. Его пальцы задержались чуть дольше, чем необходимо, по крайней мере, этого хватило, чтобы температура в комнате резко подскочила.

Он удивил меня тем, что пока Ребекка разглядывала медальон, он не выпустил из рук цепочки, как будто не хотел с ней расставаться. Ребекка перевернула медальон на ладони, и я вновь поймала себя на том, что рассматриваю ее руки, пытаясь понять, почему те кажутся мне такими знакомыми.

Ребекка медленно подняла голову. Ее взгляд на миг задержался на сапфировом колье на моей шее и на сапфировых серьгах в моих ушах.

– Есть идеи, кому это принадлежало? – спросила она, не сводя с меня глаз.

Я покачала головой.

– На нем есть буква «М», как на том портрете. Мы уже начали перебирать вещи на чердаке. Думали, вдруг найдется шкатулка для драгоценностей или что-то еще, в чем может лежать медальон с буквой «Р». Правда, пока ничего не нашли. Но я договорилась встретиться на следующей неделе с Ивонной в библиотеке Исторического общества. Интересно, что мы с ней найдем на моем генеалогическом древе? – Я произнесла эти слова небрежно, пытаясь развеять внезапную серьезность Ребекки. Ее интерес к нашим семейным реликвиям заставлял меня нервничать, как будто она знала, что где-то позади меня вот-вот обрушится скала, но не желала предупреждать меня о грозящей опасности.

– Сообщите мне, что вы узнаете, – сказала она. – Я бы с удовольствием составила вам компанию, но у меня просто безумный график. Приходится, не разгибая спины, трудиться над сбором фактов для моей серии исторических очерков о знаменитых чарльстонцах. В следующий понедельник у меня назначена встреча с Ивонной, но только на полчаса. Знаю, этого мало, но что поделать. – Она перевернула медальон еще раз. – Я полагаю, вы уже открывали его.

Я кивнула:

– Он пустой.

Ребекка потянула медальон, но Джек продолжал держать цепочку. Надув губки, она отпустила его, и Джек быстро собрал цепочку и медальон в свою ладонь.

– Прежде чем вы его вернете, Мелли, я бы хотел, чтобы на него взглянул старый друг нашей семьи. Он выполнял кое-какие заказы для моих родителей. Он ювелир и специализируется на семейных реликвиях. Он может его почистить, а заодно посмотрит, вдруг мы могли что-то пропустить. Другие металлы, которые используются вместе с золотом, часто бывают подвержены коррозии, отчего более тонкая гравировка становится не видна. – Джек посмотрел на меня с хитрой улыбкой. – Или, поскольку речь идет о семье Мелли, то мы, вероятно, имеем дело с неким шифром или загадкой.

Ребекка неприязненно поджала губы, но затем насильно распустила их в некоем подобии улыбки.

– Отличная идея, Джек. Может, мне пойти с тобой?

– Может быть, – уклончиво ответил Джек.

Мне тотчас стало интересно, была ли эта его уклончивость намеренной. Я поймала на себе взгляд моей матери – та подняла брови в молчаливом согласии. Почувствовав, что улыбаюсь, я поспешила отвернуться.

Джек сжал медальон в кулаке.

– Я принес сменную одежду, так что если вы, дамы, извините меня на секундочку… – Отвесив дурашливый поклон, он расплылся в улыбке, которую наверняка по достоинству оценил бы Ретт Батлер, и зашагал к лестнице. Мы все трое повернули головы ему вслед. Я повернулась к матери – та уже начала стаскивать перчатки – и одарила ее укоризненным взглядом.

– Полагаю, нам пора убирать гостиную и принести грязные стаканы в кухню, – предложила она, направляясь в гостиную. Ребекка и Софи увязались за ней следом.

– Я сейчас присоединюсь к вам, – сказала я в надежде на то, что они подумают, что мне нужно в уборную. Дождавшись, когда они исчезнут в гостиной, я пошла в кухню. Там было темно. Я на миг задержалась у двери – интересно, почему миссис Хулихан, уходя, выключила свет.

Я осторожно толкнула одну створку дверей, чтобы сунуть внутрь руку, но тотчас со сдавленным криком отскочила назад. Мне навстречу выскочил Генерал Ли и сломя голову бросился через вестибюль вверх по лестнице, громко топая лапами по полосатой, под зебру, ковровой дорожке.

Я вновь сунула руку в дверь, нащупала выключатель и включила свет. Но он не зажегся. Вспомнив все дешевые фильмы ужасов, какие я только видела в своей жизни, – там, где глупая девушка все равно входит в темную комнату, – я сглотнула и замерла на месте.

Мелани.

Мой солдат действительно был там, но он вновь стал полупрозрачен. Я увидела лишь темную тень на каминной стене, легкое подрагивание воздуха. Интересно, отчего он вновь изменился?

Иди сюда.

Я услышала отчаяние в его голосе, чего раньше ни разу не замечала. Я снова попробовала включить свет.

– Нет.

«И волны прячут нашу вину». Ответ здесь, Мелани.

Я снова щелкнула выключателем, но комната осталась темной.

Ты знаешь, что со мной ты можешь ничего не бояться.

Услышав голос матери и смех Ребекки, я повернулась к коридору. Меня раздражало, что эта особа уже сумела выяснить так много. Я же толком не сделала ничего, лишь договорилась о встрече, чтобы изучить собственное генеалогическое древо. Я вновь повернулась к кухне и, сделав вид, будто не слышу, как киноман внутри меня кричит «не заходи в темную комнату, глупая!», толкнула дверь. Мои обнаженные плечи тотчас обдало порывом холодного воздуха.

Как и раньше, я осторожно двинулась к стене с росписью, изображавшей длиннорогих коров, и с некоторым облегчением отметила про себя, что дверь, ведущая на заднюю лестницу, была закрыта. Шелковый подол моего платья шелестел в темноте, словно еле слышный шепот. Я отчетливо ощущала прикосновение прохладной ткани к моей коже. Затем я вновь увидела моего солдата. Зажав под мышкой шляпу, он стоял, прислонившись к невидимой каминной полке.

– Что ты хочешь от меня здесь, в темноте? – спросила я, избегая смотреть на его лицо.

И услышала незнакомый звук и поняла: он усмехнулся. Мои щеки вспыхнули – похоже, за прошедшие века мужчины почти не изменились.

– Я ухожу. – Я повернулась к двери.

Останься. Я смогу помочь тебе, если ты позволишь мне это сделать.

– Тогда скажи мне то, что я должна знать, – сказала я, поворачиваясь к нему спиной. – Что за стеной?

То, что ты ищешь.

– А сказать мне прямо, что это такое, ты не можешь? Я даже не знаю, что ищу. – Я чуть не сорвалась на крик.

Как ты нетерпелива, Мелани. В детстве ты была другой. Отчего ты так изменилась?

Я так оторопела от его слов, что не сразу заметила, что его пальцы легонько коснулись моего лица. Вновь ощутив кожей этот странный ледяной жар, я отпрянула, но наткнулась спиной на стену.

– Ты кто? – Чтобы не поддаться искушению посмотреть ему в лицо, я закрыла глаза. Я не хотела чтобы он уходил, по крайней мере до того, как я получу ответы на некоторые вопросы.

Я уже говорил тебе. Друг.

– Тогда назови мне свое имя. Мы не можем быть друзьями, если тебе известно мое имя, а я не знаю твоего.

Тебе это опасно знать.

В этот момент я почти открыла глаза. Мать говорила мне то же самое много лет назад. Знать имя духа – значит дать ему власть над вами, но только если вы сознательно вызвали его, назвав по имени. Прежде чем пытаться выманить духа из любого места, где тот может прятаться, медиум должен быть уверен в том, что ему самому хватит сил и он владеет ситуацией.

Его пальцы скользнули вокруг моей шеи, затем по волосам, ослабляя шпильки и распуская собранные в узел волосы, над которыми Софи потрудилась целый час. Я из последних сил пыталась вновь обрести голос. Вторая половинка моего «я», что еще оставалась в здравом уме, отказывалась понять, как могут его прикосновения доставлять мне такое удовольствие. В моей затуманенной голове промелькнула мысль о том, что он нарочно отвлекает меня от вопросов.

– И ты мой защитник. Но ведь ты уже и раньше бывал защитником? Моей матери и той девушки, которая вела дневник. Кто она? – проговорила я, внезапно осознав, что он притягивает мое лицо к себе.

Ты похожа на нее.

– На кого? На девушку, что вела дневник?

Нет, на мою любовь.

Я хотела спросить у него, кто она такая, но мягкие губы коснулись моих губ, заставляя меня умолкнуть, и я, закрыв глаза, отдалась во власть льда, что, тая, превращался в теплый сироп. Я приоткрыла губы в неискренней попытке протестовать, но он прижался ко мне еще сильнее. Мои губы ощущали океанский бриз и горячий песок. Это ощущение пьянило… я вспомнила последний раз, когда испытывала нечто подобное. В пожаре в доме на Трэдд-стрит я почти задохнулась от дыма, и тогда Джек припал губами к моим губам и своим дыханием вернул меня к жизни. Это же головокружение и ощущение пробуждения владели мной и сейчас. Мысли о Джеке заставили меня раствориться в поцелуе незнакомца. Мои губы раскрылись и жадно прижались к его губам.

Он отстранился, и я поняла: похоже, он тоже услышал чьи-то шаги.

Мое имя Вильгельм.

Удивленная, я открыла глаза и посмотрела ему прямо в лицо. И за миг до того, как он полностью исчез, увидела, как его голубые глаза наполнил страх. Меня тотчас пронзило дурное предчувствие. Я случайно оттолкнула его. А ведь я по своему опыту знала, что, прежде чем он появится снова, ему нужно набраться сил. Теперь мои глаза полностью привыкли к темноте. Я оглядела комнату. Мой взгляд упал на дверь, что вела на черную лестницу. Она была распахнута настежь.

Вслед за ледяным воздухом на меня обрушилась вонь гниющей рыбы. От ужаса у меня перехватило горло.

Мелани.

Это был тот самый голос, каким несколько дней назад внезапно заговорила моя мать, и тот самый, который я слышала в доме Макгоуэнов. Я лихорадочно обвела глазами комнату, чтобы найти его источник, но увидела лишь черноту с пятнами подрагивающих теней, которые отбрасывали на стены уличные фонари.

Я бочком двинулась вдоль стены, зная, что в конце концов доберусь до двери, и, надеясь, что смогу сделать это достаточно быстро.